Каждый вез по три запасных фляги с водой, что тормозило их больше, чем хотелось бы Томасу. Но он затеял опасную игру и не мог рисковать, оставшись без очистительной воды.
Они скакали без отдыха весь день и добрались, наконец, до того самого каньона, в котором взрывали порох тридцать шесть часов назад. От тысяч мертвецов, погребенных под обломками и разбросанных по пустыне, несло жутким зловонием.
Коней они подобрали самой светлой масти, какая нашлась. Скакун Томаса зафыркал, забил копытом по песку. Томас пришпорил его, и тот неохотно двинулся вперед.
— Не верится, что все это сотворили мы, — сказал Уильям.
— И это не конец, — откликнулась Майкиль. — Конец еще впереди.
Томас прикрыл нос шарфом и повел свой отряд по ущелью, среди валявшихся всюду вражьих тел, закутанных в джутовые плащи. Ему не раз приходилось видеть смерть, но размах этого побоища вызывал тошноту.
Говорили, что в Орде о человеческой жизни беспокоятся меньше, чем о жизни лошадей. Тех, кто не повиновался вождю, наказывали жестоко и без суда. Чаще всего им ломали кости, не проливая крови, и оставляли умирать под палящими лучами солнца. Лесным Стражникам случалось натыкаться на их искалеченные тела. Публичная же казнь заключалась в том, что преступника топили, и подобная смерть страшила всякого Паршивого больше любой другой.
«Должно быть, воды они боятся не только из-за боли при омовении, — подумал Томас. — Но это одна из причин».
Заехав поглубже в ущелье, он остановился возле нескольких мертвецов, лежавших рядом. Спешился, снял с одного из них, отмахиваясь от мух, плащ с капюшоном, встряхнул его. Закашлялся и бросил плащ на круп своего коня.
— Вперед, — сказал он. — Всем переодеться.
Уильям соскочил с седла, проворчав:
— Не думал, что паду так низко, чтобы надеть уродскую одежду.
Но послушно принялся раздевать другой труп. Тем же занялись и остальные, сыпля проклятиями, — не потому, что были против приказа, просто всем было тошно. Вонь впитывалась в джутовую ткань намертво.
Томас забрал у мертвеца меч и нож. Обувь. Ножные Щитки — это было что-то новенькое. Обитатели Пустыни не носили раньше твердой, дубленой кожи и доспехами почти не пользовались — из-за болезни. Но эти ножные Щитки оказались подбитыми мягкой тканью, уменьшавшей трение.
— Учатся, — заметил он. — Скоро нас догонят.
— У них пороха нет, — возразила Майкиль. — Коль спросишь, скажу — с ними покончено. Дай мне три месяца, и я возведу вокруг каждого леса новые укрепления. У них не будет ни малейшего шанса.
Томас надел плащ с капюшоном, привязал к поясу вражеский нож.
— До тех пор, пока у них не будет пороха, — сказал, пряча собственную одежду за валуном. — Представь только, что они сделают с лесом, имея взрывчатку. К тому же не уверен, что у нас есть эти три месяца. Они становятся все храбрее и сражаются все лучше. У нас же воинов остается меньше и меньше.
— И что ты предлагаешь? — спросила Майкиль. — Измену?
Она имела в виду события в Южном лесу. Как раз перед самым их отъездом прибыл гонец и рассказал о победе над Ордой.
Только вот Паршивых прогнал не Джеймус. Он потерял половину бойцов в жестокой битве, после чего был обойден с флангов и заперт в безвыходной ловушке.
— Прогнал их Джастин — восторженно сообщил гонец. Он в одиночку и без единого взмаха меча вселил в Орду ужас. И договорился об отводе войск с самим великим генералом Мартином.
Весь Южный лес в течение трех часов воздавал Джастину хвалу в долине Элиона. И Джастин рассказывал им о новом пути, и они слушали его, как пророка, сказал гонец. А потом Джастин со своими спутниками исчез в лесу.
— Разве я когда-нибудь предлагал сдаться? — спросил Томас. — Я умру, коль придется, ожидая исполнения пророчества. Не сомневайся в моей верности. Один заблудший воин — самая малая сейчас из наших забот. Им мы займемся на Собрании.
— Он рассказал ей о предстоящем вызове и о том, что Совет просил его выступить защитником, если дело дойдет до поединка.
— Ты прав, — сказала она. — Прости, если обидела.
Томас забрался в седло.
— Всем надеть капюшоны, ехать молча.
К выходу из ущелья они двинулись одетые как воины пустыни, по следам, оставленным Ордой.
Солнце медленно садилось за скалы, каньон полнился тенями. Но вскоре он остался позади, и отряд направился на запад, к угасавшему горизонту.
Цель похода Томас объяснил своим бойцам просто. Он якобы узнал о слабом месте врага — Паршивые верят, что победу им приносят некие реликвии, и на бой без них не выходят. Если удастся проникнуть к ним в лагерь и выкрасть эти реликвии, тем самым они могут нанести Орде жестокий удар. А возит их с собой, как ему удалось узнать, вождь Кваронг — тот, кто возглавляет войско, разгромленное ими в ущелье. Реликвии эти — исторические книги. Кто хочет пойти с ним и нанести Орде удар?
Немедленно согласились все девятеро.
В этот самый момент он спал в гостиничном номере, кварталах в десяти от здания конгресса США, в Вашингтоне, округ Колумбия. Сто правительственных организаций работали допоздна как каторжные, пытаясь осмыслить угрозу, перевернувшую мир с ног на голову. О сне там думали меньше всего. Там решали, кому о ней следует знать, а кому нет, кого можно предупредить, не боясь утечки информации, которая посеет среди населения небывалую панику. Искали способы изоляции, карантина, выживания.
Только Томас Хантер думал о сне. И понять его могли лишь немногие. Если и существовал ответ на угрозу Свенсона, то, чтобы найти его, Томасу нужно было спать.
И видеть сны.
Спустя четыре часа, поднявшись на бархан, они разглядели, наконец, на расстоянии в несколько миль море огоньков — крохотные светящиеся точки нефтяных факелов. Дерево в пустыне встречалось редко, но его с успехом заменяла Паршивым черная жидкость, сочившаяся из песка и собиравшаяся в углублениях. Самих нефтяных резервуаров Томас ни разу не видел, но Стражники частенько находили бочонки с нефтью при разгромленных войсках и забирали их в качестве трофеев.
Они выстроились в ряд, все десятеро, глядя на запад. И некоторое время молчали. Перед ними были лишь остатки разгромленного войска, но и те выглядели обескураживающе.
— Ты уверен, что мы справимся, Томас? — тихо произнес Уильям.
— Нет. Уверен только, что иного выбора нет. — Произнес он это куда решительней, чем чувствовал себя на самом деле.
— Надо мне идти с вами, — сказала Майкиль.
— Держимся плана, — ответил он. — Идем только мы с Уильямом.
Причину знали все. В предстоящей вылазке важен был внешний вид. Именно поэтому Томас и Уильям перед отъездом не стали омываться в озере. Майкиль они в любом случае не могли взять с собой — воины Орды не брали в походы женщин. Заметь ее кто, даже будь она с серой кожей, и все пропало бы — хоть она и уверяла, что в джутовом плаще с капюшоном похожа на мужчину не меньше любого из своих спутников.
— Как ты, Уильям?
Тот закатал рукав.
— Все тело зудит.
Томас спешился, достал мешочек с пеплом и перебросил ему:
— Лицо, руки и ноги. Не скупись.
— Ты уверен, что это их одурачит? — спросила Майкиль.
