Они встали. Глубокий вдох.
— Пошли. — И двинулись в путь, стараясь держаться непринужденно, шагая медленно, как Обитатели Пустыни, страдающие запущенными кожными болезнями.
Факелы вдоль внешней границы лагеря стояли через каждые пятьдесят шагов.
Охраны не было вовсе.
— Держимся в тени, пока не выйдем на дорогу к центру, — прошептал Томас.
— В самую середину?
— Мы — Паршивые. Мы идем в самую середину.
Воняло невыносимо, хуже смеси, которой они натерлись. Собаки пока не гавкали. Вот и хорошо.
Томас вытер вспотевшие руки, коснулся на мгновение рукояти висевшего на поясе меча и шагнул мимо первого факела, в щель между двумя шатрами.
Идти медленно было очень трудно. Томаса так и подмывало броситься бегом. Он был гораздо проворней любого из Паршивых и успел бы, наверное, добежать до центра, схватить книги и смыться в пустыню раньше, чем те вообще поняли бы, что произошло.
Но он подавил в себе этот порыв.
— Торвил, гнилая требуха, — послышался вдруг хриплый голос из шатра с правой стороны. Томас покосился туда и увидел Паршивого, выглянувшего из-за входного полога. — Брат твой помирает, а ты шляешься. Девку, что ли, ищешь посередь пустыни?
Томас на мгновение замер в нерешительности. Ему уже приходилось разговаривать с Паршивыми; а с дочерью их вождя, Чилис, он говорил довольно долго.
— Отвечай! — буркнул Паршивый.
Томас решился. Повернул голову чуть-чуть, чтобы не показывать всего лица.
— Ослеп, проклятый летучими мышами? Где ты видишь Торвила? Что ж до девок, то-то б я порадовался, кабы поймал в этой помойке хоть одну.
Затем отвернулся и зашагал дальше. Паршивый выругался и опустил полог.
— Полегче, — шепнул Уильям. — Это уж слишком.
— Именно так они меж собой и говорят.
Паршивые укладывались спать, но по лагерю их еще бродило немало. У большинства шатров входные пологи были откинуты, позволяя любопытному глазу заглянуть внутрь. На той стоянке, где он встретил Чилис, шатры были изукрашены ткаными коврами, пурпурными и красными. Здесь же — ничего подобного. Никаких женщин и детей.
Они прошли мимо четверых воинов, сидевших, поджав ноги, вокруг небольшого костра, разведенного в ямке с нефтью. На костре грелся котелок с белой тестообразной массой, которая называлась у них саго. Делали его из корней пустынной пшеницы. На вкус, как рассказывал своим Томас, которому случилось разок его попробовать, саго походило на землю.
Капюшоны у всех четверых были откинуты. При свете костра и луны они вовсе не казались кровожадными воинами, которые поклялись убивать лесных женщин и детей. Они были похожи на бойцов Томаса.
Один из них поднял на него бледно-серые глаза, и Томас отвернулся.
На то, чтобы добраться до центра, ушло пятнадцать минут. Раза два на них с Уильямом еще поглядывали, но обошлось без происшествий. Однако проникнуть в лагерь среди ночи было лишь половиной дела. Главное — найти книги и завладеть ими.
Большой шатер в центре был составлен на самом деле из пяти, соприкасавшихся тыльными сторонами. Вход в каждый охранялся.
Внутри горели факелы, и стены отсвечивали тускло-оранжевым. Величина шатров, охрана у входов, крашеные полотнища — все свидетельствовало о важности хозяина, Кваронга. Краску в Орде добывали, растирая в порошок цветные камни, встречавшиеся в пустыне. Шатры были расписаны крупными угловатыми узорами.
— Сюда.
Томас завернул в проход между составными частями шатрового комплекса. Подтолкнул Уильяма в тень и шепотом спросил:
— Мысли есть?
— Мечи, — ответил Уильям.
— Никаких стычек!
— Тогда нужно сделаться невидимками. Охранников слишком много. Если и попадем внутрь, их там поди не меньше.
— Уж больно ты торопишься схватиться за меч. Мы пройдем как стражники. У них светлые кушаки, заметил?
— Думаешь убить парочку незаметно? Не получится.
— Получится, если возьмем их изнутри.
Уильям взглянул на стык стены шатра и основания:
— Знать бы, с кем мы внутри столкнемся…
— Тогда — и только тогда — пустим в дело мечи. — Томас вытащил кинжал. — Проверь, не идет ли кто.
Уильям вышел за угол шатра, огляделся. Вернулся, уже держа меч наготове.
— Никого.
— Действуем быстро.
Оба понимали, что, если в шатре кто-нибудь окажется, их единственными союзниками будут внезапность и скорость. Встав на колени, Томас быстрым ударом рассек стену шатра у основания, молясь, чтобы треска полотна не услышали.
Затем отдернул край, и Уильям метнулся внутрь. Томас нырнул следом.
Они оказались в комнате, освещенной факелом. С левой стороны лежали под одеялами трое человек. Один приподнялся, и Уильям тут же на него прыгнул. Помещение явно предназначалось для слуг. Но крик слуги мог погубить пришельцев с той же легкостью, что и меч.
Паршивый не успел понять, что произошло, как Уильям прихлопнул ему рот рукою и приставил меч к горлу.
— Нет! — шепнул Томас. — Берем живым!
Не отпуская первого, Уильям дотянулся до второго слуги, ударил его рукоятью меча по затылку, затем проделал то же самое с третьим. Плененный им Паршивый начал вырываться.
— Она всех перебудит, — зашипел Уильям. — Лучше убить!
Женщина? Томас ухватил ее за волосы и приставил к горлу свой кинжал.
— Пикни — и умрешь, — сказал он шепотом. — Мы пришли не убивать, ясно? Но убьем, коль придется.
Ее серые, округлившиеся от страха глаза походили на две луны.
— Ясно?
Она отчаянно закивала.
— Тогда ты мне сейчас кое-что расскажешь. О том, что ты нас видела, никто не узнает. Я стукну тебя, ты потеряешь сознание, и в измене тебя не обвинят.
В глазах ее появился еще больший ужас.
— Думаешь, убью? Слушайся меня, и все будет хорошо. Всего один удар по голове.
Она, похоже, не верила.
— Исторические книги, — сказал Томас. — Слышала о них? — На мгновение ему стало ее жалко. Испугана так, что думать не может, не то что говорить. Он выпустил из руки ее волосы и велел Уильяму: — Отпусти ее.
— Командир, не стоит.
— Видишь? Он считает, что не стоит, — сказал Томас служанке. — Думает, ты будешь кричать. Но я тебе верю. Верю, что ты всего лишь испуганная девочка, которая хочет жить. Если закричишь, нам придется убить в этом шатре всех, даже самого Кваронга. Но если поможешь нам, никого не убьем.
Он слегка надавил кинжалом ей на горло.
