Активные поиски выхода — одна из причин, по которым не спешат обнародовать информацию. Будет антивирус — не будет паники.
— Они чего-то добились?
— Нет. Как я понял, на это способна только ты.
— Ты говоришь о черном ходе?
— Полагаю, именно из-за него Свенсон тебя и забрал. Ключ пережил мутацию?
Томаса, похоже, успели изрядно просветить.
— Да. Я думаю, что смогу создать вирус, который лишит силы штамм Рейзон. Наверное.
Он облегченно вздохнул и закрыл глаза:
— Слава Богу.
— Но я, увы, сижу здесь. И ты тоже.
— Ты дала ключ Свенсону? И что значит — «наверное»?
— Наверное, потому что на деле он еще не испытан. Я дала его Свенсону всего сутки назад.
— А ты можешь сказать, как этот вирус-убийца выглядит?
Смысл вопроса был ей понятен. Если их разделят или ему удастся сбежать без нее, он сможет передать информацию в нужные руки. Но формула антивируса, увы, была слишком сложна, чтобы человек без знания генетики мог ее хотя бы запомнить, не говоря уж о том, чтобы понять.
— Нет.
— Не знаешь, как выглядит, или не знаешь, как объяснить?
— Это нужно записать.
— Тогда запиши.
— Уже.
— Где?
— В компьютере. — Она взглянула на свое рабочее место. — Лучше бы ты меня отсюда забрал.
— Без тебя не уйду, поверь. Я еще не слышал конца.
— От кого?
— От Рашели, — сказал он.
В голове у Томаса постепенно прояснялось. Наручники плотно сидели на запястьях — избавиться от них он не мог. Надо бы как-то изловчиться и сбежать отсюда с антивирусом, но сейчас это казалось совершенно невозможным. Все, чем он мог пока заняться, — это разговаривать с Моникой.
Глядя в ее карие глаза, он думал о том, где сейчас на самом деле Рашель. И в очередной раз отметил про себя, что Моника совсем на нее не похожа.
Он посмотрел на ее указательный палец. Порез, точно такой же, как у Рашели. Потом снова заглянул ей в глаза. Последний раз он видел Монику в Таиланде, на прошлой неделе. И это было пятнадцать лет назад, еще до того, как он женился на Рашели. Невероятно!
Тем не менее, очень важно, чтобы Моника осознала эту непростую ситуацию. Если их разделят, и она будет знать, что связана с Рашелью, она, возможно, сумеет сделать то, что сделала Рашель. Увидеть сон.
Думая обо всем этом, он продолжал смотреть ей в глаза.
Моника отвела взгляд:
— Кто такая Рашель?
У обеих — боевой характер. Острое чутье. Но на этом, насколько он мог судить, сходство и заканчивалось.
— Томас, ты меня слышишь?
— Рашель?
— Да, Рашель, — Моника снова смотрела на него в упор.
— Извини. Ну, помнишь, я рассказывал тебе о своих снах? О том, как узнал во сне о штамме Рейзон?
— Такое забудешь!
— Да уж. Так вот, всякий раз, когда я засыпаю, я просыпаюсь в другой реальности, где и люди другие и… все прочее. Там я женат.
— И Рашель — твоя жена, — догадалась она.
Она знает!
— Ты помнишь?
Моника смотрела на него не отрываясь, и на какой-то миг он уверовал — помнит!
— Что помню?
О чем это он?
— Понимаешь… Не знаю, как это произошло, но Рашели приснилось, что она была тобой. Она и рассказала мне, где тебя искать. — Он сделал паузу. — Возможно, тогда ты тоже была Рашелью. Я… мы не знаем.
Моника резко встала. Рассердилась или испугалась — сказать было трудно.
— С чего, черт возьми, ты это взял?
— У тебя на указательном пальце — порез от бумаги. Рашель проснулась с точно таким же. И если вы и не были тогда одним и тем же человеком, то она в любом случае делила с тобой твои переживания.
Моника подняла руку, посмотрела на крохотную красную черточку на пальце. Потом медленно перевела взгляд на Томаса:
— Твоя жена в опасности.
В дверном замке заскрежетал ключ. Взгляд Моники метнулся к двери.
Майк Орир был уверен, что Тереза просто перенервничала. Конечно, у всякого голова пойдет кругом, заяви ему этак, в лоб, о вирусной угрозе. Угроза существовала, в этом он не сомневался. Человек по имени Ральборг Свенсон действительно рассеял вирус, мутацию вакцины Рейзон, и вирус этот действительно опасен — убьет миллионы, а то и миллиарды людей. Если его не остановят.
Но ведь его остановят!
Мир не может прекратить свое существование из-за того лишь, что кучка психов завладела пузырьком микробов. Жизнь его, Майка, не может кончиться лишь потому, что какой-то Свенсон нажимает на свои кнопочки, решив заиметь пару атомных бомб. Такого просто не бывает.
Так он думал три дня назад, когда до рокового часа оставалось еще восемнадцать дней, если верить симуляциям ЦКЗ. Но сейчас их оставалось пятнадцать, и Майк Орир стал неофитом Терезиной религии страха.
Сидя в своем офисе, он просматривал материалы, которые успел собрать. И все они свидетельствовали об одном и том же. Он знал, о чем, но знал также, что тут какая-то ошибка. Должна быть. Просто обязана!
За эти три дня он неоднократно разговаривал с Терезой и всякий раз спрашивал, не добился ли кто успеха в поисках антивируса. Она должна была однажды ответить «да». Просто обязана! Сказать, что, наконец, случился прорыв в одной из лабораторий Гонконга, Швейцарии или Калифорнийского университета.
Но «да» так и не звучало. Наоборот, чем дольше над проблемой работали, тем больше убеждались, что на поиски антивируса уйдет не один месяц.
Известие о случившемся на маленьком островке к югу от Явы необычайно опасном выбросе мутировавшей вакцины, названной штаммом Рейзон, попало в прессу накануне утром и вызвало ажиотаж. Население островка составляли примерно две тысячи человек, но аэропорта там, к счастью, не было, а морские перевозки были тут же приостановлены. Островок изолирован, вирусу дальнейшего хода нет. Других партий вакцины не выпускали.
Всемирная организация здравоохранения и Центр контроля заболеваний предоставили неограниченные фонды и предложили огромное вознаграждение за антивирус, который спасет две тысячи человек, коим иначе предстоит умереть меньше чем через три недели. Правительство заключило контракты со всеми ведущими лабораториями страны. Общество, помешанное на своем здоровье, переполошилось.
