Справа и слева вдоль дороги разбросаны были одиночные юрты гуннов, мимо которых армяне проезжали без всякого опасения.
Скупое солнце слегка смягчало утреннюю прохладу после морозной ночи. Все чаще начали встречаться табуны коней и стада верблюдов – знак того, что путники приближались к Орде Отряд обогнал несколько верблюдов. Двое гуннов крепко спали, положив головы верблюдам на передний горб, накрытый войлоком. Чуть поодаль десяток конных, крепко сжимая коленями бока неоседланных скакунов, носились взад и вперед, пытаясь заарканить выпущенных на свободный выпас и уже успевших одичать жеребцов Начали показываться группы конных гуннов. Они то следили за отрядом, не двигаясь с места, то вдруг пускались навстречу и, неожиданно повернув на всем скаку назад, исчезали из виду. Мелкон объяснил, что это отряды разведчиков, которые непрерывно разъезжают вокруг Орды, чтобы предупредить всякую попытку напасть на нее неожиданно.
Однако Вардан и его свита ехали так спокойно и открыто, что не возбуждали у разведчиков никаких подозрений. Лишь иногда, словно из-под земли, вырастал одинокий всадник, внимательно всматривался и, заметив проводников-гуннов, так же внезапно исчезал Но вот, наконец, на краю равнины показались дымки юрт Великий Орды. По мере приближения, все ясней и ясней видны были расставленные отдельными группами юрты. Посредине чернела Орда – огромный юрод войлочных, редко поставленных шатров. Но обе стороны от него, чуть поодаль, были расположены два военных лагеря.
Юрты были размещены вокруг большой площади – «куреня»; в центре стоял огромный шатер с белыми войлочными куполами, разделенный внутри на множество отдельных частей. Вход охраняли вооруженные копьями воины. Это и была тронная юрта царя гуннов.
Сам царь выехал навстречу Атилле – грозному предводителю черных гуннов, подобно урагану налетевших с далекого Востока.
А время шло… Там, на родине, вероятно, все во власти смятения… Там, на родине, с тоской ждут возвращения Спарапета, армян и его воинов…
Дни проходили, не принося никакого результата. И вот в довершение неудач в Орде появился етратилат Анатолий в сопровождении сирийца Элфария. Они прибыли как послы нового византийского императора Маркиана. Их появление не сулило ничего хорошего. Заключив договор о дружбе с гуннами, они, несомненно, помешали бы гуннам заключить такой договор с армянами. Пусть уж заключали бы свой договор, но не мешали армянам! Но на это надеяться не приходилось…
Со дня на день в Орде ждали прибытия Атиллы. Все пришло в расстройство, все дела были отложены до возвращения хакана. Но византийские послы не дремали. С первого же дня они стали чернить армян. Блюститель дворца гуннского царя внимательно слушал Элфария, который утверждал, что Вардан стремится поссорить Атиллу с Византией, эфталитов – с персами, подобно тому как успел уже поссорить персов с кушанами. После этого блюститель дворца насторожился и стал более непризненно относиться к армянам.
Как-то утром конный гунн привез Вардану письмо от Атома Гнуни. Вести были тревожные: византийский император отказал армянам в помощи; Васак отступил от данного обета, восстал и занял крепости, а заключенных персидских вельмож освободил. Атому пришлось отойти в горы, и он старается непрерывными нападениями приковать Васака к Айрарату…
«Не медли, торопись, государь Спарапет! – писал Атом. – И знай, что многочисленная армия персов двигается не то на Агванк, не то на Армению…»
Вардан побледнел. Жесток был удар, требовались все силы и все самообладание, чтобы его выдержать.
– Бросим тут все, вернемся, Спарапет! – предложил Аршавир.
Вардан не отвечал. Он прикидывал в уме, когда удастся покончить дела в Орде, успеет ли он вернуться вовремя домой, подавить восстание, организовать общегосударственное войско для сопротивления врагу… Наступало время испытаний, опасность была велика: не учитывать все это было бы непростительным преступлением. Вардан глубоко задумался. Никогда еще на полях сражений не приходилось ему задумываться так глубоко. Там вставала перед ним лишь опасность проиграть бой или же самому пасть на поле битвы. Это – задачи, разрешение которых вполне по силам полководцу. Но здесь Вардан наткнулся на хитросплетение дворцовых интриг, здесь было необходимо найти такое оружие против грязной клеветы и злословия, которое было бы и достаточно действенно и в то же время не роняло бы его достоинства. Перед Варданом предстали большие трудности, они внушали ужас. Создалось положение, напоминавшее ему то, что он пережил, сидя в темнице Азкерта, – душевная раздвоенность, трудность найти разумное решение.
Вардан был лично знаком со стратилатом Анатолием и Элфарием. Юрты, где поместили византийских послов, были расположены неподалеку от юрты Вардана. Встреча была неизбежна. Но, по-видимому, и византийцы, подобно армянам, не очень стремились к встрече и были иеловольны, когда все-таки пришлось столкнуться с армяками.
Как-то утром все были разбужены грохотом барабанов и долгим пронзительным воем труб. Вардан вышел. Сильная суматоха говорила, что в Орде происходит что-то необычайное. Слга, всегда спавший у входа в юрту, сообщил, что приближается Атилла и Орда готовится встретить его.
Юрты были почти совершенно безлюдны. Гунны понеслись на восток – встречать Атиллу. До самого полдня его не было. Но вот вдали загрохотали барабаны, и под вой труб, звуки кимвал, гонгов, свирелей в Орду вступил Атилла, окруженный многолюдным войском. Впереди выступал чернолицый седой шаман на гнедом коне, ведя на шелковом поводу скакуна в богатом уборе. Это был скакун Атиллы. На носилках с балдахином сидел сам Атилла, откинувшись на синие, шитые золотом подушки. Носилки хакана былиокружены кольцом отборных всадников. Сзади медленно шагал белоснежный верблюд, которого вел на шелковом аркане молодой гунн. Верблюд был украшен желтыми шелковыми лентами: на нем, по верованию черных гуннов, восседало божество, которое водило войска Атиллы в победоносные бои.
Жители Орды, вышедшие встречать Атиллу, лежали по обеим сторонам дороги, лицом вниз: простым людям возбранялось смотреть на хакана.
Смуглое лицо Атиллы выглядело не очень старым. Узко и косо прорезанные глаза смотрели по-рысьи зорко и зло. Он казался безразличным к проявлениям фанатической преданности встречавших, ни на кого не глядел. И это открытое пренебрежение к огромной толпе как бы делало его недоступным, недосягаемым.
Вслед за Атиллой, подобно сдвинувшемуся с места дремучему лесу, необозримой массой шло огромное войско на малорослых, уродливых, но бойких конях. Безусые и безбородые, дочерьа смуглые низкорослые люди с несоразмерно большими головами, короткими ногами и раскосыми глазами производили устрашающее впечатление. Они носили кольчуги и были вооружены копьями, луками и мечами.
Вперемежку с ним шли полки Орды, вооруженные почти так же.
За войсками двигались кибитки, верблюды и вьючные лошади со скарбом и семьями; женщины с обожженной дочерна кожей, обвешанные бубенцами, ехали в кибитках или же шли пешком, посадив детей в перекинутые за спину торбы.
Сзади гнали табуны коней, стада овец и верблюдов. Все это оставляло такое впечатление, точно какая- то подвергшаяся нападению страна снялась с родных мест и переселяется вся в новые края, неся с собой разрушение и страх. Это человеческое наводнение заливало все на своем пути, все подавляло и уничтожало, всему предвещая безнадежность и гибель.
Шествие остановилось перед юртой хакана. Всадники соскочили с коней и кинулись снимать Атиллу с носилок. Шаман ждал. Атиллу бережно пересадили на вынесенный из юрты раззолоченный трон и, высоко подняв, понесли в юрту.
Шаман пошел впереди и вошел первым. За ним вошли правители покоренных Атиллой стран вместе с царем Орды. Трон установили в середине, правители стали перед ним полукругом. Вошли полководцы Атиллы и составили второй полукруг. Шаман выступил вперед и объявил, что место и час прибытия благоприятны. Атилла слегка приподнял руку, и все вышли. Атиллу повели в покой, предназначенный для отдыха.
Вопреки опасениям Вардана, не только царь эфталитов, но и сам Атилла выказали к армянскому посольству большой интерес. Вардана вместе с Аршавиром, Артаком Полуни и Хореном предупредили, что великий хакан хочет их видеть, одновременно объяснив и ритуал, которому они обязаны были подчиниться
