Наконецъ, м-ръ Стиджинсъ, упитанный и упоенный, взялъ свою шляпу, и, пожелавъ своей овечк? спокойной ночи, вышелъ изъ дверей. Всл?дъ зат?мъ, заботливый родитель отвелъ въ спальню своего возлюбленнаго сына и оставилъ его одного.
Довольный событіями этого вечера, Самуэль скоро погрузился въ сладкій сонъ; но это не пом?шало ему встать на другой день съ первыми лучами восходящаго солнца. Закусивъ на скорую руку, онъ немедленно собрался въ обратный путь и уже переступилъ за порогъ гостепріимнаго дома, какъ вдругъ отецъ остановилъ его.
– ?дешь, Самми? — сказалъ онъ.
– ?ду. A что?
— Если бы ты угораздился завернуть какъ-нибудь и взять съ собой этого урода…
— Какого?
— Стиджинса.
— Зач?мъ ты позволяешь ему показывать свой красный носъ подъ кровлей 'Маркиза Гренби'?
— Да разв? я могу не позволить?
— Разум?ется, можешь.
— Н?тъ, Самми, не могу, — отв?чалъ старикъ, покачивая головой.
— Почему же?
М-ръ Уэллеръ старшій устремилъ на своего сына глубокомысленный взоръ и проговорилъ тономъ отчаянно-грустнымъ:
— Ты еще глупъ, другъ мой, Самми. Женись, тогда и узнаешь всю мудрость; но Боже тебя сохрани жениться.
— Ну, такъ прощай, — отв?тилъ Самуэль.
— Погоди еще немножко.
— Если бы я быль влад?льцемъ 'Маркиза Гренби', и если бы этотъ негодяй повадился ?сть пироги за моимъ буфетомъ, я…
— Что бы ты сд?лалъ?
— Отправилъ бы его къ чорту на кулички.
М-ръ Уэллеръ старшій покачалъ головой и бросилъ невыразимо грустный взглядъ на своего сына. Зат?мъ, пожавъ ему руку, онъ медленно отошелъ отъ воротъ и предался размышленіямъ, обсуждая сов?тъ, данный ему любезнымъ сыномъ.
Самуэль спокойно дошелъ до большой дороги и еще спокойн?е с?лъ въ дилижансъ, отправлявшійся въ Лондонъ. Онъ думалъ о своей мачех?, о своемъ отц? и о в?роятныхъ посл?дствіяхъ своего сов?та, если только старикъ послушается его на этотъ разъ. Мало-по-малу, однакожъ, онъ выбросилъ вс? эти мысли изъ своей головы, и, махнувъ рукой, сказалъ самому себ?:
— Пусть будетъ, что будетъ.
A будетъ именно то, о чемъ въ свое время и въ приличномъ м?ст? мы нам?рены изв?стить нашихъ читателей въ сл?дующихъ главахъ этихъ достов?рныхъ записокъ.
Глава XXVIII Англійскія святки и свадьба на Дингли-Делл? съ описаніемъ разнообразныхъ, весьма назидательныхъ увеселеній, которыя, къ несчастью, почти вывелись изъ употребленія въ наше время
Рано по утру, двадцать второго декабря, въ тотъ самый годъ, когда совершались описанныя нами событія, пикквикисты, проворные, какъ пчелы, поднялись съ своихъ постелей и посп?шили прив?тствовать другъ друга въ общей зал?. Приближались святки во всемъ своемъ грозномъ величіи и со вс?ми счастливыми об?тованіями для честныхъ людей, способныхъ ознаменовать это время беззаботною веселостью, гостепріимствомъ и простодушною любовью къ ближнимъ. Старый годъ, подобно древнему философу, готовился собрать вокругъ себя искреннихъ друзей и распроститься съ ними разъ навсегда за веселой пирушкой, при звукахъ трубъ и литавръ. Веселое время! Счастливое время! Такимъ по крайней м?р? было и казалось оно для четырехъ пикквикистовъ, утопавшихъ въ океан? блаженства при одной мысли о предстоящихъ святкахъ.
Но не одни пикквикисты въ этомъ мір? встр?чаютъ съ наслажденіемъ святки — время взаимной любви, упованій и надеждъ. Сколько семействъ, разъединенныхъ между собой огромными пространствами и разс?янныхъ по распутіямъ тревожной жизни, соединяются теперь опять y домашняго очага союзомъ дружбы и любви, въ которомъ заключается источникъ чист?йшихъ наслажденій, несовм?стныхъ съ заботами и печалями кратковременной жизни! Не напрасно повсюду, на самыхъ крайнихъ точкахъ земного шара, между племенами американскихъ дикарей, такъ же какъ между образованн?йшими націями Европы, существуетъ в?рованіе, что въ эту пору честный челов?къ предвкушаетъ первыя радости будущаго бытія, уготованнаго для него за пред?лами могилы. О, сколько полузабытыхъ воспоминаній и отжившихъ симпатій пробуждаютъ въ душ? веселыя святки!
Теперь мы пишемъ эти строки за н?сколько сотъ миль отъ того м?ста, гд? встарину мы, изъ года въ годъ, встр?чали этотъ день въ веселомъ родственномъ кругу, вполн? счастливые и довольные своей судьбой. Многія сердца, трепетавшія тогда отъ полноты душевнаго восторга, теперь совс?мъ перестали биться; многіе взоры, блиставшіе въ ту пору яркимъ св?томъ, угасли навсегда; дружескія руки охлад?ли; глаза, которыхъ мы искали съ нетерп?ніемъ родственной любви, уже давно сокрыли блескъ свой въ душной могил?, и, однакожъ, этотъ старый домъ, эта самая комната, эти веселые голоса и улыбающіяся лица, ихъ шутки, игры, см?хъ, все безъ исключенія, и даже самыя мелочныя обстоятельства, соединенныя съ этими счастливыми встр?чами, живо обновляются въ душ? съ исходомъ каждаго года, какъ будто посл?днее собраніе происходило только вчера. Какъ же не назвать счастливымъ это время святокъ, если оно съ такою отчетливостью воспроизводитъ въ нашемъ воображеніи беззаботные дни д?тскихъ радостей, если старикъ, уб?ленный с?динами, съ восторгомъ припоминаетъ удовольствія своей цв?тущей юности, и если путешественники и матросы мысленно переносятся за тысячи миль, возвращаются къ домашнему очагу и тихимъ радостямъ семейной жизни.
Но мы совс?мъ заговорились и, увлеченные превосходн?йшими свойствами святочныхъ вечеровъ, представляющихся намъ въ вид? добродушнаго провинціальнаго джентльмена старой школы, оставили безъ вниманія м-ра Пикквика и его друзей, которые между т?мъ сидятъ въ безпокойномъ ожиданіи, подъ открытымъ небомъ, на имперіал? моггльтонскаго дилижанса, куда, посл? многихъ хлопотъ, забрались они, окутанные съ ногъ до головы шинелями и конфортерами массивнаго свойства. Въ дилижансъ укладывались вещи пассажировъ. Кондукторъ и м-ръ Уэллеръ истощали вс? силы своего генія, чтобъ пропихнуть въ передній ящикъ огромную треску, забитую въ длинную с?рую корзинку, обложенную соломой по бокамъ, снизу и сверху. Въ ящикахъ уже покоились боченки съ устрицами, составлявшими неотъемлемую собственность ученаго мужа, и теперь задача состояла въ томъ, чтобы на поверхности устрицъ утвердить треску. М-ръ Пикквикъ сл?дитъ съ жив?йшимъ участіемъ и любопытствомъ за вс?ми эволюціями своего в?рнаго слуги и кондуктора: они сжимаютъ и комкаютъ несчастную треску на всевозможные лады, поднимаютъ ее вверхъ головой и потомъ вверхъ хвостомъ, сдавливаютъ съ боковъ, тискаютъ съ угловъ, но неумолимая рыба мужественно противостояла вс?мъ этимъ прод?лкамъ до т?хъ поръ, пока кондукторъ не ударилъ кулакомъ, невзначай, по самой средин? корзинки, отчего она вдругъ прошмыгнула въ ящикъ, a съ нею голова и плечи самого кондуктора, который вовсе не ожидая такой непредвид?нной уступчивости, переносилъ теперь жестокіе удары, къ неизреченному удовольствію и пот?х? вс?хъ находящихся въ дилижанс? джентльменовъ. М-ръ Пикквикъ улыбается наилюбезн?йшимъ образомъ и, вынимая шиллингъ изъ кармана, снисходительно проситъ кондуктора выпить за здоровье своихъ костей стаканъ горячаго пунша: кондукторъ улыбается и снимаетъ шляпу, и на лицахъ Снодграса, Винкеля и Топмана тоже появляется лучезарная улыбка. Чемоданы уложены, сумки упакованы, провизія взята; вс? счастливы и довольны. Кондукторъ и м-ръ Уэллеръ исчезаютъ минутъ на пять, в?роятно для того, чтобы выпить на дорогу заздравный тостъ въ честь пикквикистовъ, и страшно несетъ водкой изъ ихъ устъ, когда они вновь взгромождаются на верхъ дилижанса. Кучеръ взбирается на козлы, пикквикисты закрываютъ шалями свои носы, м-ръ Уэллеръ даетъ условный знакъ: возжи тронулись, бичъ взвился, и св?жіе кони быстро помчались изъ воротъ конторы дилижансовъ.
