— Да, да, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — солнце прожигаетъ насквозь даже меня. Не понимаю, какъ вы переносите этотъ зной.
— Жарко, нечего сказать. Теперь, я думаю, ужъ слишкомъ дв?надцать. — Видите вы этотъ зеленый холмъ?
— Вижу.
— Тамъ мы станемъ закусывать, и вонъ ужъ, кажется, мальчишка притащилъ корзину. Аккуратенъ, постр?лъ, какъ часовая стр?лка.
— Славный парень, — сказалъ м-ръ Пикквикъ съ радостнымъ лицомъ. — Я подарю ему шиллингъ. Ну, Самуэль, пошевеливайтесь.
— Держитесь кр?пче, — отв?чалъ м-ръ Уэллеръ, обрадованный перспективой угощенія. — Прочь съ дороги, кожаный чертенокъ. 'Если ты ц?нишь во что-нибудь мою драгоц?нную жизнь, не опрокидывай меня, болванъ', какъ говорилъ своему кучеру одинъ джентльменъ, когда везли его въ Тайбернъ {Tyburn — м?сто верстахъ въ двадцати отъ Лондона, гд? прежде совершались казни.
И, ускоривъ свой б?гъ до лошадиной рыси, м-ръ Уэллеръ мигомъ привезъ своего господина на зеленый холмъ, гд? стояла красивая корзинка, которую онъ и началъ развязывать съ величайшей посп?шностью.
— Пирогъ съ телятиной, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, разсуждая самъ съ собой, при разгруженіи корзинки. — Хорошая вещь — этотъ пирогъ съ телятиной, если леди, которая готовила его, знаетъ, что это не кошка; a я ув?ренъ, что знаетъ. Оно и то сказать, теленокъ почти все то же, что котенокъ, и сами пирожники иной разъ не видятъ тутъ ни мал?йшей разницы.
— Вы это почему знаете? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Еще бы! Я в?дь, сэръ, прошелъ, что называется, сквозь огонь и воду на своемъ в?ку! — отв?чалъ м-ръ Уэллеръ, притронувшись къ полямъ своей шляпы. — Однажды, сэръ, им?лъ я честь квартировать въ томъ же дом?, гд? жилъ пирожникъ со своимъ подмастерьемъ. Былъ онъ, что называется, забубенный малый и мастачилъ пироги изъ всякой дряни. Разъ какъ-то прихожу я къ нему въ пекарню, когда ужъ мы съ нимъ стояли на короткой ног?, прихожу да и говорю: — 'Здравствуйте, м-ръ Бруксъ'. — Здравствуйте, м-ръ Уэллеръ, — говоритъ онъ. — 'Какъ много y васъ кошекъ, м-ръ Бруксъ!' — говорю я. — Да, таки нешто, есть малая толика, — говоритъ онъ, — разводимъ съ усп?хомъ. — 'Должно быть, вы очень любите кошекъ?' — говорю я. — Н?тъ, — говоритъ онъ, подмигивая мн?,- другіе джентльмены ихъ любятъ. Теперь, впрочемъ, мы приберегаемъ ихъ къ зим?. — 'Къ зим?! '- говорю я. — Да, — говоритъ онъ, — къ зим?, м-ръ Уэллеръ: осенью мясо не въ ходу. — 'Какъ? — говорю я, — что вы подъ этимъ разум?ете, м-ръ Бруксъ? ' — Разум?ю? — говоритъ онъ, — мясники, видите ли, большіе скалдырники: я не им?ю съ ними никакого д?ла. Посмотрите, м-ръ Уэллеръ, — говоритъ онъ, кр?пко пожимая мою руку, — вы челов?къ добрый, м-ръ Уэллеръ: сора изъ избы не вынесете, a в?дь, сказать вамъ по секрету, вс? эти пирожки начинены кошачьими кишками. Эти благородные зв?рьки зам?няютъ y меня телятину, баранину, зайчину иной разъ, смотря по обстоятельствамъ. Бифстексъ, котлеты, жареныя почки, соусы съ трюфелями: все это приготовляется y меня изъ кошачьяго мяса, м-ръ Уэллеръ. Джентльмены кушаютъ, облизываются да похваливаютъ, a я себ? и въ усъ не дую!
— Должно быть, онъ большой пройдоха, этотъ Бруксъ! — сказалъ м-ръ Пикквикъ, подернутый легкою дрожью.
— Да, сэръ, большой мошенникъ! — отв?чалъ м-ръ Уэллеръ, продолжая опоражнивать корзинку. — Пирожки y него — что въ ротъ, то спасибо: деликатесъ! Копченый языкъ… ну, и это не дурно, если только не женскій языкъ. Хл?бъ, ветчина, холодная говядина въ кускахъ — очень хороша.- A что въ этихъ кувшинахъ, мальчуганъ?
— Въ одномъ пиво, — отв?чалъ черномазый мальчишка, снимая съ своихъ плечъ два большихъ кувшина, перевязанныхъ ремнемъ, — въ другомъ — холодный пуншъ.
— Вотъ этого только и недоставало на тощій желудокъ, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, обозр?вая съ видимымъ удовольствіемъ лакомыя блюда, разставленныя въ правильной перспектив? на зеленой трав?. — Ну, джентльмены, милости просимъ за работу.
Въ другомъ приглашеніи не оказалось нужды. Проголодавшіеся джентльмены, вооруженные вилками и ножами, окружили разгруженную корзинку, между т?мъ какъ м-ръ Уэллеръ, долговязый л?сничій и двое мальчишекъ, ус?лись на трав? въ недалекомъ разстояніи. Старый разв?систый дубъ представлялъ очаровательный пріютъ для этой группы, тогда какъ передъ глазами ея на огромное пространство разстилались зеленые луга, украшенные по м?стамъ разрастающимся л?сомъ.
— Какъ зд?сь хорошо, Боже мой, какъ зд?сь хорошо! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, высвободившійся наконецъ изъ-подъ жгучаго вліянія солнечныхъ лучей, запечатл?вшихъ яркіе признаки загара на его выразительномъ лиц?.
— Да, любезный другъ, зд?сь очень недурно, — сказалъ старикъ Уардль. — Не угодно ли стаканъ пунша?
— Съ величайшимъ удовольствіемъ.
И это удовольствіе яркими чертами изобразилось на щекахъ ученаго мужа, когда онъ опорожнилъ свой стаканъ.
— Хорошо, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, облизывая губы, — очень хорошо. Не м?шаетъ еще стаканчикъ. Прохладно, очень прохладно… Ну, господа, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, нагибая кувшинъ съ холоднымъ пуншемъ, — я нам?ренъ теперь предложить тостъ за здоровье нашихъ друзей на Дингли-Делль. Да здравствуютъ красавицы Дингли-Делль!
Тостъ былъ принятъ съ громкими рукоплесканіями.
— Знаете ли, что я выдумалъ, господа, — сказалъ м-ръ Винкель, посылая въ ротъ кусокъ ветчины. — Я прив?шу къ столбу застр?ленную куропатку и буду въ нее стр?лять, отступивъ сперва только на два шага и потомъ постепенно увеличивая пространство. Это будетъ превосходная практика, и впередъ, вы увидите, что я не сд?лаю ни одного промаха.
— На своемъ в?ку, сэръ, — перебилъ м-ръ Уэллеръ, — я зналъ одного джентльмена, который именно, какъ изволите говорить, началъ стр?лять въ двухъ шагахъ; только посл? перваго выстр?ла птица его совс?мъ пропала, такъ что не доискались отъ нея ни одного пера.
— Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Что прикажете?
— Вы сд?лаете хорошо, если оставите свои анекдоты до другого времени.
— Слушаю, сэръ.
Зд?сь м-ръ Уэллеръ принялся моргать обоими глазами съ такимъ уморительно-остроумнымъ искусствомъ, что мальчишки, поджавъ животы, должны были приникнуть къ земл? своими головами. Самъ степенный л?сничій не могъ никакимъ образомъ скрыть отъ взоровъ публики своихъ веселыхъ улыбокъ.
— Да, господа, превосходный пуншъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, искоса поглядывая на кувшинъ, наполненный живительною влагой. — Всего лучше то, что онъ холоденъ: въ жаркій день его можно употреблять вм?сто лимона. — Топманъ, любезный другъ, хочешь стаканчикъ?
— Съ величайшимъ удовольствіемъ.
И, выпивъ этотъ стаканъ вм?ст? съ любезнымъ другомъ, м-ръ Пикквикъ налилъ еще другой, единственно для того, чтобы испробовать, не было ли въ пунш? лимонной кислоты, которой вообще онъ терп?ть не мотъ въ микстурахъ этого рода. Оказалось, къ счастью, что лимонной кислоты совс?мъ не было; поэтому м-ръ Пикквикъ выпилъ еще стаканчикъ за здоровье отсутствующаго поэта. Зат?мъ немедленно предложилъ онъ тостъ во славу неизв?стнаго изобр?тателя пунша.
Постоянная см?на пуншевыхъ стакановъ произвела могущественное д?йствіе на организмъ ученаго мужа. Скоро лицо его залучезарилось солнечною улыбкой, см?хъ заигралъ на его устахъ, и добродушная веселость заискрилась въ его глазахъ. Уступая постепенно вліянію живительной влаги, м-ръ Пикквикъ выразилъ сильн?йшее желаніе припомнить какую-то п?сню, слышанную имъ въ д?тств?: п?сня верт?лась на ум?, но на языкъ никакимъ образомъ не шла; поэтому, для оживленія младенческихъ воспоминаній, м-ръ Пикквикъ выпилъ еще стаканчикъ, уже совершенно затмившій его память. Позабывъ слова п?сни, онъ разучился, повидимому, произносить всякія слова, и языкъ его лепеталъ какіе-то безсвязные звуки.
