— Господин де Крон! Послушаем, что рассказала вам ваша полиция.
— Государь! Много такого, что, при всем моем уважении, которое я питаю к вашему величеству, при почтительнейшем обожании, которое я испытываю к королеве, соответствует некоторым утверждениям памфлета — Соответствует?
— Вот в чем: королева Французская, которая в одежде обыкновенной женщины появляется в этом сомнительном обществе, привлеченном магнетическими диковинами Месмера, и которая появляется одна…
— Вы ошибаетесь, господин де Крон.
— Не думаю, государь.
— Я разрешил королеве побывать у чана Месмера, но я приказал ей взять с собой некую особу, надежную, безупречную, даже святую.
— Да, — произнес граф Прованский, — если это такая женщина, как, например, госпожа де Ламбаль…
— Совершенно верно, именно ее высочество принцессу де Ламбаль я и предназначил в спутницы королевы.
— К несчастью, государь, принцесса не приехала.
— Что ж, — вздрогнув, сказал король, — если мне было оказано неповиновение, я должен строго наказать за это, и я накажу.
Он позвонил; явился дежурный офицер.
— Попросите ее высочество принцессу де Ламбаль немедленно подняться ко мне. Офицер удалился.
— А теперь, господа, еще десять минут; прежде я не смогу принять решение.
Легкий шелест шелка уведомил короля, что принцесса де Ламбаль поблизости.
Глава 13. ПРИНЦЕССА ДЕ ЛАМБАЛЬ
Вошла принцесса де Ламбаль, прекрасная и спокойная. — Что угодно вашему величеству? — ангельским голоском спросила принцесса.
— Разъяснения, точного разъяснения, кузина. В какой день вы вместе с королевой ездили в Париж? Подумайте хорошенько.
— В среду, государь, — отвечала принцесса.
— А зачем вы ездили в Париж?
— Я ездила к господину Месмеру на Вандомскую площадь, государь.
Оба свидетеля вздрогнули, король покраснел от волнения.
— Одни? — спросил он.
— Нет, государь, с ее величеством королевой.
— С королевой? Вы сказали — с королевой? — порывисто схватив ее за руку, воскликнул Людовик XVI.
— Да, государь.
Ошеломленные граф Прованский и де Крон подошли к ним поближе.
— Ваше величество! Вы позволили это королеве, — сказала г-жа де Ламбаль, — по крайней мере, так сказала мне ее величество королева.
— Будьте добры рассказать королю, — заговорил лейтенант полиции, — что вы с ее величеством делали у Месмера, и прежде всего, как была одета ее величество королева.
— На ее величестве было жемчужно-серое тафтяное платье, длинная вышитая муслиновая накидка, горностаевая муфта и розовая бархатная шляпа с широкими черными лентами.
Это описание примет было прямо противоположным описанию примет Оливы.
Господин де Крон выказал живейшее изумление, граф Прованский закусил губу. Король потер руки.
— А что сделала королева, войдя? — спросил он.
— Государь! Вы совершенно верно сказали «войдя», ибо не успели мы войти…
— Вместе?
— Да, государь, вместе. Не успели мы войти в первый салон, где никто не мог нас заметить, столь велико было внимание публики к магнетическим тайнам, как к ее величеству подошла женщина и подала ей маску, умоляя ее не ходить дальше.
— И вы не переступали порога первого салона? — осведомился де Крон.
— Нет.
— И не выпускали руку королевы? — все еще встревоженный, спросил король.
— Ни на одну секунду; рука ее величества все время опиралась на мою.
— Так что же вы об этом думаете, господин де Крон? — неожиданно вскричал король. — Брат! Что вы об этом скажете?
— Это необыкновенно! Это сверхъестественно! — произнес Мсье, разыгрывая веселость, которая лучше всяких подозрений обнаруживала его досаду, возникшую от этого противоречия.
— Из этого следует, ваше высочество, что мои агенты ошиблись, — сказал де Крон.
— И вы это говорите вполне серьезно? — спросил граф Прованский все с той же нервной дрожью.
— Совершенно серьезно, ваше высочество: мои агенты ошиблись. Что же касается газетчика, я пошлю приказ немедленно взять его под стражу.
Госпожа де Ламбаль поворачивала голову то в одну сторону, то в другую со спокойствием невинности, которая осведомляется о чем-либо скорее из любопытства, а не из боязни.
— Одну минуту! — сказал король. — Одну минуту! Повесить этого газетчика мы всегда успеем. Вы говорили о какой-то женщине, которая остановила королеву у входа в салон. Скажите, принцесса, кто была эта женщина.
— Графиня де ла Мотт-Валуа.
— Эта интриганка! — с досадой вскричал король.
— Эта попрошайка! — произнес граф. — Черт! Черт! Ее нелегко будет допросить: она хитра.
— Мы будем столь же хитры, сколь и она, — заявил де Крон. — К тому же после показаний госпожи де Ламбаль всякие хитрости излишни. Таким образом, по первому слову короля…
— Нет, нет, — произнес Людовик XVI, — я устал от этого дурного общества, окружающего королеву.
— Но графиня де ла Мотт на самом деле Валуа, — сказала г-жа де Ламбаль.
— Пусть она будет кем ей заблагорассудится, кузина, но я хочу, чтобы ноги ее здесь не было.
— И однако вы ее увидите! — воскликнула бледная от гнева Мария-Антуанетта, открывая дверь кабинета и представ, прекрасная в своем благородстве и в своем возмущении, перед ослепленным взором графа Прованского, не ловко поклонившегося ей за створкой двери, которая снова закрылась.
— Да, государь, — продолжала королева, — сейчас нельзя сказать: «я хочу видеть или боюсь видеть эту особу»; эта особа — свидетель, которого неразборчивость моих обвинителей…
Она посмотрела на своего деверя.
— ..и привилегии моих судей.
Она повернулась к королю и де Крону.
— Вы прекрасно понимаете, — поспешил заметить король, — что никто не пошлет за госпожой де да Мотт, чтобы оказать ей честь и взять у нее показания в вашу пользу или против вас. Я не могу сравнивать вашу честь и правдивость этой женщины!
— За госпожой де ла Мотт не пошлют, государь, потому что она здесь.
— Здесь! — воскликнул король, оборачиваясь с таким видом, словно он наступил на змею. — Здесь!
— Что ж тут такого, государь? Я забыла у госпожи де ла Мотт портрет и коробочку. Сегодня она мне их привезла, и она здесь.
— Нет, нет… Вы меня убедили, — произнес король. — Я не спорю.
— Да, но я не удовлетворена, — возразила королева, — и хочу ввести ее. А кроме того: откуда это отвращение? Что она сделала? Кто же она такая? Если я не знаю, расскажите мне о ней! Послушайте, господин де Крон, вы знаете все на свете, скажите…
— Я не знаю ничего неблагоприятного об этой женщине, — отвечал представитель власти.
— Я не знаю, — произнес Людовик XVI, — но у меня какое-то предчувствие… Я инстинктивно чувствую,
