Механюк.
— Там, на крыше мира, есть крючок. Я об него головой стукнулся, когда на прыгалке подпрыгнул. На него надо поднять лампу! — сказал Кладовкин.
— Ну уж нет! — возмутилась Канючка. — Мне не пойдет шишка на голове. Придумайте что-нибудь поумнее!
Кладовкин только развел руками.
Механюк вышел вперед и сказал в сундучок:
— Найди леску, которая тянется к подъемнику, ну, на котором мы тебя домой поднимаем. Привяжи к крючку что-нибудь тяжелое. Скинь это тяжелое на прыгалку и прыгни на другую тарелку!
— Угу! — радостно согласилась Канючка. — Ну, кто из вас струсит и не пойдет со мной в Темноту? — спросила она армию своих новых друзей.
Никто не струсил. Все промолчали.
Канючка показала им… нет, не язык. Язык она показывала только старым, проверенным друзьям, а сейчас, когда Темнота обступила ее со всех сторон, потерять новых друзей из-за плохих манер было бы очень некстати. Канючка показала своим новым друзьям большой палец: «Молодцы, ребята!» И принялась, пыхтя и отдуваясь, по очереди перетаскивать их поближе к леске, которая осталась от ее прекрасного яйца, которое неожиданно превратилось из лифта в телефон.
— Канючка, с тобой всё в порядке? — через пять минут спросили у сундучка Механюк и Кладовкин.
— Уф, не всё, а все! Все в порядке! — ответила Канючка и придирчиво оглядела своих друзей. — Ты! — указала она на фарфоровую собачку.
Та промолчала, даже не помахав хвостиком.
— Ну ладно, тогда ты, — и Канючка указала на курящего старичка.
Старичок был пластмассовым. Ему все было нипочем.
Канючка привязала старичка к леске и потянула за собой к краю столешницы. Наверху застрекотала катушка: это разматывалась леска.
— Оп! — крикнула Канючка и кинула старичка на тарелку прыгалки.
— Ух! — сказал старичок, стукнувшись о медное дно.
— Р-раз-два-три! — крикнула Канючка, разбежалась и… затормозила у самого края столешницы! — Неужели кто-нибудь из вас желает моей гибели?! — грозно спросила она у своих защитников, столпившихся там, где когда-то лежала леска с крючком.
Конечно, никто из них не желал своей грозной повелительнице такой печальной участи. Каждый был готов безмолвно погибнуть за нее.
Канючка выбрала пастушка с барашком. Дотащила их до края, приговаривая: «Ну что вы оба упираетесь, как бараны?» — и легонько подтолкнула.
— Дзынь-нь-нь-нь! — зазвенел барашек рогами о тарелку.
Старичок, попыхивая трубочкой, пронесся наверх и вернулся вниз, не забыв по дороге зацепить леску за крючок.
— Ух! — опять сказал старичок, приземлившись на свою тарелочку.
— Ульк! — это уже Пастушок с барашком, потревоженные старичком, подпрыгнули легонечко и приземлились на столешницу у ног Канючки. Только рог у барашка слегка откололся.
— Все готово! Я их спасла! — гордо сказала она своей поредевшей армии.
Все тактично промолчали. И действительно: к лучшему ничего не изменилось! Вокруг по-прежнему было темно! И Канючка завопила в яйцо:
— Бою-у-усь!
— Некогда, Канючка! — сурово сказал сундучку Механюк. — Сделай сначала дело, а потом бойся!
— Что делать, чтобы не бояться? — спросила Канючка яйцо.
— Привяжи лампу к леске! — ответило яйцо.
— Я не смогу! — ужаснулась Канючка.
— Ну тогда сиди и бойся! — сказало неумолимое яйцо голосом Механюка.
— Нет-нет-нет!!! — заверещал сундучок голосом Канючки так пронзительно, что друзья отпрянули.
Канючка судорожно вытянула старичка за леску, отвязала его и привязала лампу за ручку. И огляделась. Опять светлее не стало!
— Начинать бояться? — спросила она у яйца.
— Нет, начинать становиться смелой-пресмелой, — ответило яйцо. — Полезай на катушку и крути ее, пока лампа не поднимется высоко-высоко.
Канючка кивнула.
У Ты пойдешь со мной, — прошептала она балерине — Ты поймешь меня, если я струшу.
Балерина ничего не сказала, только ногой упиралась, когда Канючка волокла ее к длинной- предлинной палке, на которой сидела катушка.
— Да не будь ты девчонкой! — упрекнула Канючка балерину.
Балерина смутилась и помогла Канючке: по ее вытянутой ноге Канючка добралась до катушки и ухватилась за ручку.
— Р-раз!
Катушка со скрипом повернулась.
— Р-раз!
Леска натянулась.
— Р-раз!
Катушка еще раз повернулась, лампа повисла в воздухе и осветила всю столешницу.
— Гип-гип-ура! — закричала Канючка, прыгнула на ручку и начала выстукивать на ней каблучками польку.
— Раз-раз-раз-раз!
Катушка весело закрутилась, лампа начала всходить над «всем миром», освещая его радостным светом, оттесняя Темноту все дальше в угол!
— Как бы я хотел взять тебя с собой! — печально сказал Топ Дорожкин пушистой Темноте, когда маленькое солнце масляной лампы заставило Темноту сгорбиться и попятиться в дальний угол.
— Как бы я хотел взять тебя с собой, — прошептал Кладовкин маяку. Ему было ясно, что Темнота почти побеждена, а значит, битва закончена, а значит, пора домой, а значит, надо подумать о трофеях- сокровищах.
— Бумс! — Лампа стукнулась о крючок на крыше мира. И осветила мир до самых дальних уголков.
— Доброе утро, товарищи!!! — заорала что есть сил радостная Канючка. — Я победила Темноту!
— Ку-ку, — ответила ей кукушка Механюка, потому что она привыкла откликаться на слово «товарищи».
— Доброе утро! — донеслось до нее из яйца: это ее приветствовал изобретательный, умный друг Механюк.
— О-о-о! — раздался вдруг стон Дорожкина.
— И-и-и-и! — раздался вдруг визг Кладовкина.
Свет прогнал Темноту, и все мелочи жизни стали заметными. Топ Дорожкин увидел, что мягкий и пушистый бок — это вовсе не ласковый бочок Темноты! Это был огромный зверь, лохматый и страшный. У него не было ни головы, ни нижних лап!
Бесстрашный первооткрыватель кинулся прочь от страшного мохнатого зверя, но зверь разлегся вокруг своими крыльями, и Топ запутался в его мехе, высоком, как тростник.
— Цыпа-цыпа-цыпа… — дрожащим голосом Топ попытался приручить огромного страшного зверя. — Как же тебя зовут? — продолжал он, не сводя со зверя глаз. — А! Помню! Ты называешься «шуба»! Только не ешь меня!!!
Топ Дорожкин был слишком маленьким, и мир, который он все время открывал, тоже был маленьким.
