Приподняв треуголку, мужчина сел на верхнюю ступеньку и улыбнулся девушке.
– Да я тут был по-соседству и подумал, а не заглянуть ли мне сюда?
– Да вы в десяти милях от главного дома!
– И в одиннадцати от бухты. Это неважно.
– Сейчас же уходите, кшш!
– Вообще-то я могу, но только после того, как напомню вам, что на ваших дверях нет замков.
– То, что вы ввалились ко мне, уже напомнило об этом. Должно быть, придется заколотить дверь, чтобы вы не могли больше заявляться к нам.
– Вообще-то я думаю, что вам не следовало бы гнать меня, – заметив показавшуюся среди кипарисов Иду, Доминик повысил голос, чтобы услышала и служанка, – я очень беспокоюсь, так как на острове есть и другие мужчины, женщинам не следовало бы оставаться здесь одним.
– Мы сами о себе можем позаботиться, – надменно заявила Лаура.
Однако тут в разговор вмешалась Ида.
– Нет, не можем, скажите этой глупой ребенок вернуться назад домой в Орлеан, миста Юкс, а еще лучше заприте ее в свою каюту, если придется.
– Ты что, совсем рехнулась? – закричала Лаура.
– А что, разумное предложение, – кивнул головой Доминик, – и приятная перспектива.
– Такая же приятная как зубная боль. Вон с моей дороги! – Лаура бросилась в дом мимо сидящего на ступеньках мужчины.
– Эта девчонка запирает двери стульями, – сказала Ида. – Идем, миста Юкс. Я покажу вам заднюю дверь, пока она ее не закрыла.
– Спасибо, не стоит. Завтра я вернусь и привезу чего-нибудь перекусить. Шартье сказал, что вы уехали совсем без пищи, так что я тут кое-что привез. Там в кухне вы найдете корзину.
– Хвала господу! Эта упрямица думать мы проживем на том, что она вытаскивать из океана.
– Я слышал дым, это что ваш ужин? – улыбнулся Доминик.
– Гм-гм. Она ни черта не умеет готовить, но я ее научу.
– Когда мы поженимся, ей не придется готовить самой.
– Я никогда не выйду за тебя замуж, ты корабельный вор, и я буду готовить всегда, когда захочу и ни у кого спрашивать не буду, – послышался из-за двери голос Лауры, потом она выглянула в окно, но прежде чем Доминик успел ответить, она показала ему язык и задернула тростниковую занавеску. Мужчина ухмыльнулся.
– Не слушайте вы ее, миста Юкс, я ее сейчас оттуда выгоню.
Однако, Доминик кивнул, одел шляпу и сошел с крыльца. Садясь верхом на лошадь, он сказал достаточно громко, так чтобы было слышно в доме:
– Не стоит, Ида, мне нравится решать сложные задачи.
– Тебе проще будет прошибить головой кирпичную стену, чем решить эту! – вновь подала голос из-за двери Лаура.
Мужчина опять снял шляпу и обмахиваясь ею сказал:
– Может вы выйдете сюда, чтобы ссориться, мадемуазель. Тут немного прохладнее, а то я боюсь, что ваш коттедж загорится, настолько вы разгорячились, вон я даже уже слышу запах дыма.
Дрогнула занавеска, что-то внутри загрохотало.
– Завтра увидимся, мадемуазель, – крикнул он и галопом погнал лошадь по дороге.
В ответ Лаура разбила еще одну подвернувшуюся под руку вазу.
На следующее утро, спозаранку, прибыл Этьен Шартье, ведя на поводу белую красивую лошадь. Заметив зашторенные окна, он подошел к одному из них, где по его расчетам должна была находиться спальня Лауры и поскребся в стену.
– Лаура, кошечка моя, взгляни и посмотри, что твой любящий папа для тебя приготовил.
– Если это твой очаровательный дружок месье Юкс, то будь добр первым делом отведи его за дом и утопи в цистерне.
– Ах, нет, нет! Посмотри в окно и увидишь, ну же!
Лаура встала с постели и на дюйм приподняла занавеску. Ее отец стоял в белом парадном костюме с обычной сигарой во рту. Увидев дрогнувшую занавеску, он указал на лошадь.
– Папа, ты же знаешь, что я не умею ездить верхом.
– Глупости. Ты скакала по всему острову, просто как ветер.
– Это было давным-давно, а теперь я даже не знаю с какой стороны к лошади подходить.
– Нет, ты такая же упрямая, как твоя мать, – Этьен начал раздражаться. – Немедленно открой дверь и подойди к замечательному подарку, который я для тебя привел.
– Нет уж, спасибо. – Девушка снова прыгнула в постель, закрыла полог и сунула голову под подушку. Однако, даже так ей было слышно, как отец начал ругаться на чем свет стоит и посылать самые изысканные немыслимые проклятья небесам, затем послышались тяжелые удары его кулаков в дверь.
