Лаура поняла, что кажется, действительно хватила через край. За голову пирата назначались большие суммы. Не захочет ли отец разбогатеть за счет Доминика?
Внезапно Этьен хлопнул себя по коленке и грубо расхохотался.
– Так ты выходит, пострадала от разбойничьего очарования?
– Нет! Я бы не хотела, чтобы ему причинили вред. Не забывай, что он спас «Попрыгунью».
– Да я то не забываю. – Шартье посмотрел на дочь. – Он чрезвычайно находчивый молодой человек, и он был бы тебе отличным мужем.
– У меня нет желания выходить замуж за пирата.
– Ишь ты, какое высокомерие.
– Женщина все-таки должна где-то провести границу.
– Да, да, только не проводи ее по шее Доминика. Он мог бы сделать тебе отличных сыновей. Мне нужен наследник.
– Если тебе так нужны сыновья, папа, пожалуйста, сделай их со своей любовницей.
– Увы, у нее не может быть детей.
– Прими мои соболезнования, а теперь прощай.
Развернувшись, Лаура направилась к кухне. Ида, словно не замечая ее, стояла у плиты и что-то мешала, нетерпеливо постукивая пяткой о землю.
– Ты что, не собираешься садиться?
Ида молча продолжала стоять на своем месте.
– Что ты на меня так смотришь?
– Пытаюсь понять, как девушка симпатичная и красивая как конфетка, может быть на самом деле кислой словно лимон.
– Не забывай, что ты повторяешь папочкины доводы.
– Я не забываю. Тебя могла бы убедить только плетка.
– Большое спасибо. Ну, так мы будем есть?
Ида взяла кастрюльку с омлетом и небрежно поставила ее перед Лаурой.
– На вот, ешь, а я пошла погулять.
– Ты что, не будешь есть?
Но Ида уже ушла. Лаура, облокотившись левой рукой на стол, подперла щеку ладонью и стала лениво ковырять вилкой омлет.
Почему все вокруг сердиты на нее? Даже отец, кажется, всерьез надеется, что она простит Доминика Юкса после того, что тот натворил. Она вспомнила объятия Доминика, его горячее признание. Нет, той ночью он любил ее не только телом. Разве не пытался он помочь ей понять ее мать; разве не хотел он помочь ей самой? Лаура подошла к плите, чтобы налить кружку кофе. Чтобы подумали люди, если бы она появилась в Новом Орлеане с Домиником. Над ней так часто смеялись из-за матери.
Гордость, гордость – вот что удерживало ее от того, чтобы связать себя с этим человеком. Гордость – ее самая большая слабость. Доминик предупреждал ее, и старая Мейзи тоже. Лаура подошла к двери, продолжая прихлебывать кофе. Может ей следует пойти к Доминику и сказать ему, что ее сердце по- прежнему отдано ему?
Тяжело, очень тяжело. Как теперь она сможет сказать ему такое, после того, что сама же говорила и делала. Как жаль, что она так быстро уехала из Нового Орлеана, с такой готовностью бросив своего жениха и даже не попытавшись освободить его из лап шерифа.
Лаура спустилась к морю. Теплая вода коснулась ее ног. Конечно, нужна большая смелость, чтобы сейчас пойти к Доминику. Что если он поднимет ее на смех?
При мысли об этом у Лауры похолодело сердце. Она выплеснула кофе на песок. А действительно, что если он отверг ее?
Она подумала об этом, сделав еще несколько шагов. Что если Доминик специально привез ее сюда на Четеру, просто чтобы отомстить за свое унижение у алтаря? Она раньше слышала о таких историях. Никто не может оскорбить француза безнаказанно. Лаура вспомнила Аллена Дефромажа. Этот несчастный бросил вызов Доминику, и что с ним стало после этого?
Девушка вернулась в коттедж, одела турецкое платье с передником и персиковый палантин, украшенный кружевами, и отправилась на поиски Иды. Солнце накаляло узкую песчаную дорогу, вившуюся меж табачных полей так, что очень скоро девушка почувствовала даже сквозь туфли, насколько горячая земля. Примерно через милю, она подошла к группе рабов, обрезавших темные суховатые листья с высоких табачных стеблей. Рабы связывали листья в пучки и грузили на повозки, на которых отвозили листья сушиться на подветренную сторону острова.
Лаура пошла дальше. Еще через милю она подошла к деревне, в которой жили рабы. В конце длинного ряда убогих лачуг стоял дом надсмотрщика. В деревне была коптильня, загон для скота и свинарник, огороженные дырявым забором. Между домов в огородах копошились цыплята. Несколько старух и женщин с детьми сидели на грубых стульях под открытым навесом и крутили сигары из листьев нового урожая. Увидев дочь хозяина, женщины встали.
– Нет, нет, сидите, сидите, – сказала девушка. – Просто я ищу Иду.
– Я здесь, мисс Лаура! – Ида сидела в группе женщин и ела бобы с рисом. – Вы уже не раздражаться?
