– Я ничего не понимаю, – сказала Минна, садясь в кожаное кресло. – Если Прескотту грозило бесчестье за неуплату долгов, почему он не продал драгоценные камни?
– Может быть, у него не было на это времени.
– Мой отец был арестован три месяца назад, и все это время камни были у Прескотта. Как ты думаешь, этого времени достаточно?
– Возможно, продать их было слишком рискованно, и он не хотел светиться с такими редкими драгоценностями.
Минна покачала головой:
– В целом тиару действительно трудно было бы продать, но по частям – вполне возможно. За исключением большого сапфира, я сомневаюсь, что продажа отдельных камней могла бы вызвать подозрения.
Солтер захлопнул книгу. Он слишком сосредоточился на том, что было явным, и не уделил должного внимания тому, что осталось незамеченным. Что же он упустил? Он мысленно воспроизвел возможные сценарии, подобно тому, как шахматист обдумывает следующий ход.
Минна прикусила ноготь большого пальца.
– Если только он не рассчитывал использовать их более выгодно.
Эти слова Минны внезапно прояснили картину.
– Прескотт ждал более выгодного предложения.
– Думаю, ты нашла его.
– Что? Что я нашла?
– Правильный ответ. Азартный игрок готов рисковать ради большого выигрыша. Прескотт надеялся получить взамен что-то более значительное.
– Но он вполне мог продать эти камни различным ювелирам здесь, в Лондоне, и получить за них настоящую цену.
– Верно. Но может быть, настоящая цена не устраивала его.
Увидев озадаченное выражение лица Минны, Солтер пояснил:
– Если Прескотт намеревался рискнуть продать эти драгоценности, то, возможно, он ждал более высокой платы.
– Я все-таки не понимаю, почему его убили. Было бы понятно, если бы это сделала я.
Солтер ухмыльнулся:
– Это хороший вопрос. Существуют четыре основных мотива убийства человека. Это – месть, зависть, страх и жадность. Мы можем сразу отбросить жадность, так как ограбление не являлось мотивом. Ревность также исключается, так как Прескотт был убежденным холостяком и имел дело только с продажными женщинами. Остается месть и страх.
Минна пожала плечами:
– Лорд Прескотт был влиятельным человеком, и, должно быть, многие его боялись. К тому же он не был ангелом, и, возможно, его убили из мести.
Солтер потер ладонью подбородок, этот жест означал, что он глубоко задумался. Страх или месть. Эти мотивы рождали десятки, даже сотни предположений. Потребуется несколько месяцев, чтобы сузить круг возможных вариантов.
Он провел ладонью по правой щеке и ощутил полоску жесткой щетины, которую пропустил, когда брился утром. Его охватило раздражение. Он так же пропустил что-то в своем деле, хотя чувствовал, что это такая же простая вещь, как невыбритое пятно на лице. Как и это пятно, он чувствовал свое упущение, но не мог видеть его.
Для этого требовалось зеркало, в котором он мог бы увидеть то, что пропустил.
– Теперь пойдем домой, Минни. Мне надо нанести еще один визит.
– Кому?
– Я не учел еще один мотив. Возможно, это не страх или месть, а то и другое вместе. Как бы там ни было, я докопаюсь до истины.
Глава 10
Дождь за окном столовой «Империи страсти» мешал отчетливо видеть уличный фонарь. Капли на стекле искрились, преломляя свет.
Лолли устало смотрела в окно, подперев кулаком щеку. Она была рада такой плохой погоде. Дождливые вечера обычно означали, что ночи будут спокойными. Сегодня ей хотелось побыть одной.
Она тяжело вздохнула. На самом деле это не совсем так. Есть мужчина, с которым она хотела бы пообщаться.
Это Чейз.
Она не переставала думать о нём. Она многое отдала бы за то, чтобы начать заново… встретить его опять в первый раз. Она вела себя с ним ужасно глупо. Но унижение было лишь отчасти причиной ее угрюмого состояния. Лолли поняла, как поверхностно все воспринимала. Она не смогла разглядеть, какой особенный человек скрывался за красивой внешностью Чейза. Она не представляла себе, что такие мужчины есть на свете, полагая, что порядочными остались только сельские священники. Правда, она даже не дала возможности Чейзу показать, каков он на самом деле. Она обращалась с ним так, как мужчины обычно обращались с ней. А он возмутился, как возмутилась бы она много лет назад, пока не научилась воспринимать столь прямолинейное обхождение как ухаживание.
Теперь, после того как она вела себя с ним как вульгарная проститутка, Чейз никогда больше не придет сюда.
Внезапно Лолли услышала стук во входную дверь. В душе ее возникла слабая надежда, и она закрыла глаза, надеясь услышать речь с акцентом кокни. Серафина открыла дверь, и мужчина быстро вошел с улицы, где шел проливной дождь.
– Ужасная погода, не правда ли?
О нет. Это не он.
– Где Лолли, черт побери?
Лолли услышала, как Серафина мягким голосом приветствовала клиента и проводила его в гостиную. Затем дверь столовой открылась.
– Лолли, тебя зовет мистер Вудрафф, – сказала Серафина.
Глаза Лолли округлились.
– Я не хочу его сегодня видеть. Пожалуйста, займись им сама.
– Я жду кое-кого. – Серафина сделала несколько шагов вперед. – Что случилось?
– Ничего. Просто у меня нет настроения.
Лолли услышала свой надтреснутый голос и отвернулась, чтобы не выдать своих эмоций.
– Хорошо, оставайся здесь. Я узнаю, может ли Мэдлин заменить тебя.
Шуршание красного платья Серафины стихло за дверью, и Лолли осталась в тишине. Она испытывала настоятельную потребность поговорить с кем-нибудь. Мысли не давали ей покоя, и она не хотела оставаться с ними наедине. Она опустила голову, подперев ее рукой, и распущенные волосы легли завесой на лицо. Когда Серафина положила руку на ее плечо, Лолли вздрогнула от неожиданности.
– Графиня возьмет его, – сказала Серафина.
– Спасибо, дорогая. Сегодня я… – Она не закончила свою мысль.
Да в этом и не было необходимости. Серафина понимающе кивнула и села рядом на диван.
– Как его зовут?
Лолли изложила ей всю историю о том, каким милым она нашла Чейза, как похотливо предложила ему себя, и как он отверг ее заигрывания.
– Но что больше всего меня удручает – я не знала, о чем с ним говорить. Я не знала, что сказать, что делать. То, чем я обычно соблазняла клиента, никак на него не действовало.
Серафина опустила глаза:
– Когда мне было восемнадцать лет, я вышла замуж. Он был очень богатым человеком из Аламеды, владевшим многочисленными виноградниками. Это был подходящий брак для моей семьи. Мой муж был добрым, порядочным, но я его не любила. Я была очарована историями о пиратах и ворах, то есть о мужчинах, которые были, как вы говорите, негодными?
