Марк оказался хорошим рассказчиком, но ему нравилось говорить только о собственных успехах. Он ездил на «бьюике», в салоне которого сконцентрировался запах хозяина — приторно-сладкий и удушливый. Когда наконец машина остановилась возле «Дома Хардинга», Мэгги торопливо выскочила, чтобы глотнуть свежего ночного воздуха, словно человек, который только что тонул, а теперь вынырнул на поверхность.
У дверей дома Марк обнял Мэгги и поцеловал. Французский поцелуй. Чертовски долгий, наверное, с полминуты, не меньше, и полминуты Мэгги терпела, сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть Марка. Ей хотелось сплюнуть и вытереть губы. Нет, конечно, Броуди не был донжуаном. Он неплохо выглядел, нельзя сказать, что он как-то не так одевается, неопрятно например, или дурно воспитан.
Но он не Эрик.
Когда поцелуй закончился, Марк сказал:
— Я хочу увидеть тебя еще.
— Извини, Марк, но лучше не надо.
— Почему? — разочарованно воскликнул Броуди.
— Я пока не готова к этому.
— Но когда-нибудь ты же будешь готова? Я подожду.
— Марк, пожалуйста... — Мэгги отстранилась от него и решительно высвободилась из его объятий.
— Наверное, я был слишком груб. Но я не из тех, кто охотится за приданым, Мэгги.
— Я так и не думаю.
— Тогда почему бы нам не развлечься вместе? Ты одинока. Я одинок. В этом городе не так уж много одиноких людей.
— Марк, мне надо идти. Ужин был прекрасный, у тебя замечательный клуб и, я уверена, прекрасное будущее. Но сейчас мне пора.
— Я переборю твое упрямство, Мэгги. Я не сдамся так легко.
— Спокойной ночи, Марк. Спасибо за великолепный вечер.
На следующий день Мэгги позвонила Бруки, и они отправились по магазинам, чтобы выбрать шторы на окна, купить подарки к Рождеству и пообедать.
— Бруки, мне так одиноко, — призналась Мэгги. — Ты не можешь познакомить меня с каким-нибудь холостяком?
— А Марк Броуди?
— Вчера вечером я позволила ему поцеловать себя.
— Ну и как?
— Ты когда-нибудь жевала герань?
Бруки поперхнулась супом и, расхохотавшись так, что на глазах выступили слезы, склонилась над тарелкой. Не выдержав, Мэгги тоже засмеялась. Успокоившись, Бруки спросила:
— И что потом? Ты пошла готовить фрикадельки?
— Нет.
— Может, тебе стоит попросить его сменить одеколон?
Мэгги обещала подумать над этим предложением, и, когда Марк позвонил в очередной раз, отказалась от встречи. И еще раз... И еще.
Позвонила Кейти и сказала, что приедет домой 20 декабря, сразу после занятий. Мэгги поставила в гостиной елку, испекла фигурное печенье и большой пропитанный ромом фруктовый пирог. Заворачивая подарки, она постоянно твердила себе: не имеет никакого значения, что она одинокая женщина и у нее нет мужчины, который сделал бы ей подарок к Рождеству. У нее есть отец, мать, Кейти и Бруки. Ее любят четверо, и следует поблагодарить за это Бога.
Во вторник утром погода начала портиться, но скептики, встречаясь на улице, ухмылялись и напоминали друг другу:
— Говорили, в нашу сторону движется буря. А снега так мало, что как бы кустарники не промерзли.
Снегопад начался днем, метель шла из Канады через Грин-Бей. Сперва над обледенелыми дорогами летали, словно какие-то живые существа, красивые снежинки, затем метель усилилась и подул страшный — до тридцати миль в час — ветер. К двум часам дня закрылись школы. К четырем часам закрылись все учреждения. К семи часам с дорог были отозваны патрульные службы.
В десять вечера Эрик лег спать, но через час его разбудили настойчивые телефонные звонки.
— Алло? — пробормотал он, еще не успев окончательно проснуться.
— Эрик?
— Да.
— Это Брюс Торсон из полиции Старджион-Бея. У нас критическая ситуация: на дорогах застревают люди, а мы не можем использовать снегоочистители. Нам нужны снегоходы.
Эрик покосился на часы, сел в темноте и провел рукой по волосам.
— Понятно. Куда мне ехать?
— Мы ждем добровольцев из Рыбачьей бухты на Гибралтарской пожарной станции. Захвати с собой все необходимое.
— Хорошо. Я буду минут через пятнадцать.
Эрик вскочил. Спускаясь по лестнице, на бегу застегивал «молнию» на брюках и пуговицы на рубашке. Поставил в микроволновую печь воду для кофе, нашел большой черный мешок для мусора и побросал в него свечи, спички, карманный фонарик, газеты, спортивные шапки, снегоходный костюм Нэнси и ее шлем (которые она надевала лишь один раз в жизни), пакет с продуктами, куда положил пирожки, конфеты и несколько яблок. Надел серебристый снегоходный костюм, шлем, перчатки и лыжную маску. Оставалось только быстро наполнить термос, сунуть в пакет пару бутылок бренди — и он будет экипирован не хуже астронавта, выходящего на лунную тропу.
Из дома метель казалась слабее, чем была на самом деле. Эрик спустился со ступеней заднего крыльца и пошел, утопая в снегу чуть ли не по колено. На полпути к гаражу сильный порыв ветра хлестнул Эрика по лицу с такой силой, что он не удержался на ногах и свалился на бок. Встав и отряхнувшись, он все-таки добрался до гаража, где руками и ногами с трудом освободил от снега замки, чтобы открыть дверь. Внутри было очень холодно — еще холоднее, чем снаружи. Топот заледеневших сапог по цементному полу гулко отдавался в ушах. Эрик заполнил бак горючим, завязал мешок с продуктами и другими вещами, захваченными на всякий случай, и бросил его на пассажирское сиденье. Потом завел мотор и выехал из гаража. Хорошо еще, что, когда он закрывал дверь, ветер дул в спину. Заперев гараж, он отряхнулся и, дрожа от холода, снова повернулся лицом к ветру. Эрик забрался в снегоход, опустил защитный плексигласовый экран шлема и понял, что вернуться в теплую постель ему удастся очень не скоро.
Шквальный ветер бросал снег целыми пластами, сметая все на своем пути. Даже на расстоянии квартала нельзя было разглядеть праздничную иллюминацию Мэйн-стрит. Только когда Эрик оказался на улице, ему удалось рассмотреть сквозь пургу мутные голубые и зеленые огни. Он ехал прямо посередине исчезнувшей в метели улицы, ориентируясь по слабым проблескам огней. Время от времени справа или слева появлялись белые пятна — свет, идущий от витрин магазинов и уличных фонарей.
На полдороге к пожарной станции Эрик вдруг услышал слева рев мотора и, оглянувшись через плечо, увидел призрак, очень похожий на него самого, только во всем черном и на «полярисе». Эрик поднял руку в знак приветствия, и водитель «поляриса» ответил тем же. Дальше они ехали рядом, пока наконец в белом вихре не появились красные огни пожарной станции.
У дверей уже стояли два снегохода. Не выключая мотора, Эрик перебросил ногу через сиденье, поднял защитный экран шлема и крикнул:
— Чертовски неудачное время, чтобы вылезать из постели, а, Датч?
— Господи, это уж точно! — раздался приглушенный шлемом голос Датча, не успевшего поднять защитный экран. — Уссышься пробиваться сквозь такую пургу, да?
Датч и Эрик направились к кирпичному зданию станции.
Внутри они застали двух водителей снегоходов и Эйнера Сиквеста, который раскладывал по пакетам все необходимое для оказания первой помощи. Сиквест отдавал распоряжения водителям:
