— Чувствуете, как теплеет подушечка?
Девушка кивнула и засопела, словно младенец. Слезы продолжали катиться по ее щекам.
— Вложите эту штуку в перчатку и сжимайте посильнее. Через минуту ваши руки оживут. — Найдя вторую подушечку для другой руки, Эрик спросил: — А как ноги?
— Я... я их не чувствую.
— Не волнуйтесь, у меня есть обогреватель и для ног.
На ногах у девушки было надето по паре гетр, Эрик стянул их и обнаружил открытые кожаные туфельки.
— А где ваши сапоги? — спросил он.
— Я... я оставила их в к-колледже.
— И поехали в Висконсин в декабре без сапог?
— Вы говорите... как моя... б-бабушка, — попыталась пошутить девушка.
Эрик усмехнулся, достал два пакетика и стал разминать их.
— Иногда бабушкам виднее.
Он прикрепил пакетики к замерзшим ступням девушки и натянул сверху теплые шерстяные носки. Потом заставил ее выпить хорошую порцию кофе с бренди. Задыхаясь и кашляя, девушка выпила.
— Ух, какая гадость! — произнесла она, вытирая рот.
— Я захватил с собой снегоходный костюм. Вы в состоянии сами надеть его?
— Думаю, что да. Я попробую.
— Умница.
Эрик принес костюм, сапоги, рукавицы, маску и шлем. Девушка одевалась сама, но так медленно, что Эрику пришлось ей помогать.
— Милая леди, — поддразнил он ее, — когда вы в следующий раз надумаете проехаться по скоростной трассе в самый разгар зимы, то приготовьтесь к поездке более основательно.
Она перестала всхлипывать, к тому же согрелась настолько, что осмелилась возразить:
— Откуда я могла знать, что будет так плохо? Я всю жизнь прожила в Сиэтле.
— В Сиэтле? — переспросил Эрик, натягивая на лицо девушки маску и затягивая ремешок у нее под подбородком. — Значит, вы приехали из Сиэтла?
— Нет, из Чикаго. Я учусь в Северо-Западном университете. Я еду на рождественские каникулы домой.
— А где вы живете?
— В Рыбачьей бухте. Моя мама решила открыть там гостиницу.
Сиэтл, Чикаго, Рыбачья бухта? Стоя у застрявшей в снегу машины и слушая завывание ветра, Эрик присмотрелся к девушке, но видел лишь часть лица, не закрытую маской и шлемом.
— Будь я проклят! — пробормотал он.
— Что?
— Вы Кейти Стерн?
Даже лыжная маска не сумела скрыть удивление, появившееся на лице девушки. Она во все глаза смотрела на своего спасителя.
— Откуда вы меня знаете?
— Я знаком с вашей мамой. Между прочим, меня зовут Эрик.
— Эрик? Эрик Сиверсон?
Теперь удивился Эрик. Откуда дочь Мэгги знает его имя.
— Вы учились с мамой в школе?
Он засмеялся.
— Да, было такое.
— У-у... — протянула Кейти, продолжая удивляться совпадению.
Эрик вновь засмеялся и произнес:
— Ну что, Кейти, поехали домой.
Он захлопнул дверцу ее машины и повел девушку к снегоходу, протаптывая для нее дорогу в снегу. Прежде чем усадить Кейти в снегоход, Эрик спросил:
— Вы когда-нибудь ездили на такой штуковине?
— Нет.
— Кататься на ней довольно интересно, но не в такой мороз. Мы постараемся добраться до дома так быстро, насколько это возможно. Кстати, вы не голодны?
— Просто умираю с голода.
— Яблоки или конфету?
— Конфету, — выбрала девушка.
Эрик протянул ей конфету, завел мотор, забрался на водительское сиденье и приказал:
— Садитесь сзади и обхватите меня покрепче за талию. Все, что от вас требуется, — это вовремя наклоняться на поворотах, тогда мы удержимся на лыжах. Понятно?
— Понятно.
Кейти села на заднее сиденье и обхватила Эрика руками.
— И не вздумайте заснуть!
— Не засну.
— Готовы? — спросил Эрик, оглядываясь через плечо.
— Готова. И, Эрик...
— Что?
— Спасибо вам. Огромное спасибо. Я никогда в жизни не была так напугана, как сегодня.
Эрик похлопал ее по руке ладонью в перчатке и сказал:
— Держитесь!
Он включил переключатель скорости и помчался к дому Мэгги. В голове у него крутилось только одно — Мэгги. Мэгги. Он крепче сжал руль, чувствуя, как ее дочь прижимается к его спине, плотно обхватив руками. Если бы тогда, в саду Истли, им не повезло и Мэгги забеременела, эта девушка могла бы оказаться его дочерью.
Он представил себе, как Мэгги стоит в дверях на пороге кухни и, отдернув кружевную занавеску, вглядывается в белый буран. Как она беспокойно ходит по комнате, снова подходит к окну, звонит в Чикаго и уточняет, когда уехала ее дочь. Как она наливает себе чай, который остается нетронутым и остывает. Как звонит в дорожно-патрульную службу и узнает, что снегоуборочные машины не работают. Как борется с охватившей ее паникой. И вновь бродит по пустым комнатам, и ей не с кем поделиться своими опасениями.
Враждебный ветер мстительно хлестал по лицу. Согнувшись, чтобы спрятаться за ветровое стекло снегохода, Эрик гнал машину, с трудом удерживая ее ногами, которые сводило от боли. Но ему было все равно — он ехал к Мэгги.
Снег повалил сильнее, и видимость стала еще хуже, хотя пока удавалось ориентироваться по телеграфным столбам. Эрик вцепился в руль снегохода — нет, он не собьется с пути. Ведь он едет к Мэгги.
Эрик постарался не обращать внимания на леденящий холод и начал думать о теплой уютной кухне со старым поцарапанным столом и о женщине с золотыми волосами, которая стоит у окна с кружевной занавеской. Скоро она увидит их и, открыв дверь, выйдет им навстречу. Эрик давал себе слово, что никогда больше не приблизится к ней, но судьба распорядилась иначе, и сейчас его сердце наполнилось радостным предчувствием.
Мэгги ожидала приезда Кейти вечером, часов в пять, самое позднее — в семь. В девять она позвонила в Чикаго. В десять — в дорожно-патрульную службу. В одиннадцать — отцу, но при сложившихся обстоятельствах тот мало чем мог ей помочь. В полночь, в одиночестве бродя по пустым комнатам, она уже
