В мире дольнем можно все опошлить. Поклонюсь вам налево и направо – Торговец, весь в мозолях от госпошлин, Честный аптекарь, продающий отраву. Поклонюсь в детской колонии детям, Знающим палочные удары. Поклонюсь тем, кто еще жив на свете – Старикам и старухам очень старым. Поклонюсь тем, кто хлеб выпекает, Во тьме пекарни ругаясь матом. Кто корабли к Юпитеру запускает. Кто раздает противогазы солдатам. И, хоть в алтарь нельзя бабам от веку – Допрежь Суда, допрежь Воскресенья Дозволь войти мне туда, Человеку! И облече бо мя в ризу спасенья! Яко жениху, возложи ми венец, И яко невесту, украси мя красотою… Это мое начало. Это еще не конец. Препояшусь синею лентою святою – Синим лентием неба, где свищет мороз Хулигански, в два пальца, под облаками.. …Поклонюсь Богородице, дурея от слез, Мертвую медь оклада щупая живыми руками – Той девчонке, худой, будто ковыль, Взявшей двоих из детдома на воспитанье… И надену подризник и епитрахиль, Ратоборствуя против тленья – пыланьем. БОГОМАТЕРЬ ВЛАДИМИРСКАЯ. ИКОНА Очи ее – сливовые. Руки ее – ивовые. Плащ ее – смородиновый. Родина. И так ее глаза печально глядят, Словно устали глядеть назад, Словно устали глядеть вперед, Где никто-никто никогда не умрет… А мы все уходим. И мы все – уйдем. …Лишь одна в Успенском соборе своем Глядит печально, зная про то, Что никогда не умрет никто. Иду к жертвеннику ближе и беру кадило. Милые, спите. Вас не тревожу. Кто-то отходит – кто-то родился. Просто – душа меняет кожу. Каждый из нас на страданье сгодился. Из кожи и меди, из матерьяла, Коий наждак и алмаз не брали, Мы возродимся! Начнем сначала – Как будто мы и не умирали. Все вам наврали! Не типографской Краской – а темперой златовласой Нас обозначат! Не радиосказкой – Правдой архиерейского баса. Мы возвращаемся. Поглядите: Это я –со шрамами пыток. Это я – в побоях подпитий. Это я – помнящий свиток – Список тех, кто убит при попытке К бегству кто позорно стыл дезертиром В зимней землянке мокрый до нитки Перед воюющим наглым миром ***
