туман, тихий и холодно-липкий. После шума толпы тишина равнин внезапно показалась гнетущей. Единственным звуком было хлюпанье под ногами.
— Разрешите обратиться, сержант, — сказала Полли.
— Что, рядовой? — ответил Джекрам.
— До Плотца далеко?
— Им ни к чему знать, сержант, — заметил Страппи.
— Миль пять, — сказал Джекрам. — Там на складе вы получите обмундирование и оружие.
— Это военная тайна, сержант! — жалобно заскулил Страппи.
— Мы закроем глаза и не будем смотреть, что на нас надето, господин капрал, — предложил Маладикт.
— Замолкни, рядовой, — приказал Джекрам. — Шагай вперед и придержи язык.
И они зашагали дальше. Дорога становилась все грязнее. Поднялся ветерок, но не разогнал туман, а растянул его над сырыми полями, придав ему странные, изогнутые, неприятные очертания. Солнце превратилось в оранжевый шар.
Полли увидела нечто большое и белое — оно летело над полем, гонимое ветром. Сначала ей показалось, что это молодая цапля, которая запоздала с отлетом, но цапель обычно не носит ветром. Несколько раз хлопнув «крыльями» в воздухе, «цапля» перелетела через дорогу, подхваченная очередным порывом, и облепила лицо капрала Страппи.
Тот заорал. Дылда схватил — то есть схватила — нечто трепещущее и сырое, и это нечто разорвалось в ее руках. Отчаянно извивающийся капрал освободился.
— Это всего лишь лист бумаги, — заметила Тьют.
Страппи отмахнулся.
— Я сразу понял, — сказал он. — Тебя не спросили!
Полли подобрала один из обрывков. Бумага была тонкая, заляпанная грязью, и все-таки она разобрала слово «Анк-Морпорк». Богохульный город. Талант Страппи заключался в том, что все, против чего он боролся, немедленно становилось притягательным.
— «Анк-Морпоркская Правда»… — прочитала Полли вслух, прежде чем капрал выхватил у нее газету.
— Нельзя читать все, что попадается на глаза, Пукс! — гаркнул он. — Ты же не знаешь, кто это писал.
Страппи бросил сырую бумагу в грязь и принялся топтать, а потом приказал:
— Вперед!
И они пошли дальше. Когда отряд зашагал более или менее в ногу, рассматривая собственные башмаки или вглядываясь в туман впереди, Полли подняла правую руку на уровень груди и осторожно повернула ладонью вверх. Там притаился прилипший клочок, который остался у нее, когда Страппи отобрал газету.
«МЫ НЕ СДАДИМСЯ», — ЗАЯВЛЯЕТ КОАЛИЦИИ ГЕРЦОГИНЯ (97 ЛЕТ)
Вильям де Словв, долина Кнек, 7 сектобря
Борогравские войска, при поддержке лорда В
Легкая пехота захватила Кнекскую крепость в
после яростной рукопашной сх
Должен сказать, что вооружение, которое
брошено на прои
Его Светлость командор сэр С
заявил «Правде»:
капитуляция была
вражеские военачальн
упрямые идиоты, но не см
чатать это в своей газетке.
Известно, что
безнадежная ситу
ий голод
по всей
нет выбор
вторже
Но ведь Борогравия побеждает? Так почему же «не сдадимся»? И что такое Коалиция?
А еще Полли не давал покоя капрал Страппи. Она понимала, что он действует на нервы и Джекраму. Капрал задавался — с точки зрения Полли, носки явно не давали ему покоя, — и вел себя так, будто это он командовал отрядом. Возможно, причиной была общая мерзопакостность Страппи, но…
— Господин капрал, — окликнула она.
— Чего тебе, Пукс? — отозвался Страппи. Нос у него по-прежнему был очень красный.
— Мы побеждаем, правда? — спросила Полли. Ей уже надоело его поправлять.
Внезапно все остальные обратились в слух.
— Не лезь не в свое дело, Пукс! — огрызнулся Страппи. — Мы деремся, вот и все.
— Так точно, господин капрал. Значит… я буду драться на той стороне, которая побеждает?
— Сержант, тут кое-кто задает слишком много вопросов, — пожаловался капрал.
— Не задавай вопросов, Перкс, — рассеянно сказал Джекрам.
— Значит, мы проигрываем? — уточнил Кувалда. Страппи обернулся к нему.
— Ты сеешь Панику и Упадок Духа, вот что! — заорал он. — Это — пособничество врагу!
— Замолкни, рядовой Холтер, — велел Джекрам. — Слышал? А теперь…
— Холтер, ты под арестом до…
— Капрал Страппи, пару слов в твое отвислое ухо, если не возражаешь! А вы, парни, стойте тут! — зарычал сержант, слезая с повозки.
Джекрам отошел шагов на пятьдесят по дороге. Одарив отряд яростным взглядом, капрал побежал за ним.
— У нас неприятности? — спросил Кувалда.
— Догадайся, — сказал Маладикт.
— И гадать нечего, — сказал Зыркий. — Страппи может придраться за что угодно.
— Они спорят, — заметил Маладикт. — Это странно, вам так не кажется? В принципе сержант должен
— Так мы побеждаем или нет? — спросил Зыркий. — То есть я знаю, что идет война, и… нам ведь дадут оружие? И мы… ну, нас должны сначала чему-нибудь научить? Может быть, к тому времени война уже закончится? Все говорят, что мы побеждаем.
— Сегодня я попрошу Герцогиню о победе, когда буду молиться, — сказал Уолти.
Остальные переглянулись с одинаковым выражением лица.
— Ну да, Гум, — добродушно сказал Кувалда. — Ты помолись.
Солнце быстро садилось, полускрытое туманом. На грязной дороге посреди сырых полей вдруг стало очень холодно.
— Никто не говорит, что мы побеждаем. Разве что Страппи, — сказала Полли. — Просто все говорят… что все говорят, что мы побеждаем.
— Только не те солдаты, которых… чинил Игорь, — заметил Кувалда. — Они говорили: «Бедные вы дурни, делайте ноги, если хоть что-то соображаете».
— Спасибо, что поделился, — сказал Маладикт.
— Похоже, нас жалеют, — произнесла Полли.
— Я тоже, а ведь я — один иж наш, — сказал Игорь. — Некоторые шолдаты…
— Эй, эй, хватит чесать языки, молокососы! — заорал Страппи, торопясь обратно.
— Капрал, — негромко окликнул сержант, забираясь на повозку. Страппи замолчал, а потом голосом,
