— И что?..
— Чай готов, — бодро сказала Полли.
Блуз и Джекрам обернулись. Выражение лиц у них изменилось. Будь они псами, у обоих опустилась бы шерсть на загривке.
— А, Перкс, — сказал Блуз. — Молодец.
— Э… спасибо, парень, — произнес сержант.
Присутствие Полли, казалось, понизило температуру. Блуз и Джекрам выпили чай и подозрительно взглянули друг на друга.
— Вы, наверное, заметили, сержант, что шпионы одеты в темно-зеленую форму Первого батальона Пятьдесят девятой роты злобенских лучников. То есть это стрелковый батальон, — произнес Блуз с холодной вежливостью. — Разведка одевается по-другому, сержант.
— Да? А чего они так запачкались, сэр? Позабыли начистить пуговицы и все такое,
— Патрулирование в тылу врага — не шпионаж, сержант. Вы сами наверняка занимались этим в свое время.
— Столько раз, что можно сбиться со счету, сэр, — ответил Джекрам. — И я прекрасно знал, что если меня сцапают, то хорошенько надают по шарам. Но стрелки — это штука похуже, сэр. Ты думаешь, что никто тебя не достанет, а в следующую секунду какой-то сукин сын, который засел в кустах на холме, делает поправку на ветер и расстояние и всаживает стрелу в череп твоему приятелю. — Сержант поднял с земли странного вида лук. — Видели, какие у них штуковины? «Коренной-и-Рукисила, номер пять, с обратным изгибом», сделано в треклятом Анк-Морпорке. Настоящее орудие убийства. Мы дадим этому парню шанс, сэр. Он расскажет все, что знает, и отделается легко. Или будет молчать и получит по полной программе.
— Нет, сержант. Это — вражеский офицер, взятый в плен в бою. Он имеет право на гуманное обращение.
— Вот и нет, сэр. Он сержант, а сержанты не заслуживают уважения, сэр. Уж я-то знаю. Они хитрые ловкачи. Я бы не возражал, будь он офицером, сэр. Но сержанты — народ умный.
Связанный пленник хрюкнул.
— Вытащи кляп, Перкс, — приказал Блуз. Инстинктивно, хотя инстинкту было всего два дня от роду, Полли посмотрела на Джекрама. Тот пожал плечами, и она вытащила кляп.
— Я буду говорить, — сказал пленник, выплевывая нитки. — Но только не с этим жиртрестом! Держите его подальше от меня! Я буду говорить с офицером.
— Ты не в том положении, чтоб ставить условия, парень, — рыкнул Джекрам.
— Сержант, — заметил Блуз, — я не сомневаюсь, что у вас есть какие-нибудь дела. Пожалуйста, займитесь ими. И пришлите сюда двух человек. Пленный не справится с четверыми.
— Но…
— И это тоже был приказ, сержант, — сказал Блуз. Джекрам затопал прочь, а лейтенант повернулся к пленному: — Как вас зовут?
— Сержант Тауэринг, лейтенант. И если вы разумный человек, то освободите меня и сдадитесь.
— Сдаться? — переспросил Блуз. В эту минуту на поляну выскочили Игорина и Гум, вооруженные и озадаченные.
— Да. Я замолвлю за вас словечко, когда вы попадетесь. Честное слово, лучше вам не знать, сколько народу за вами гоняется. Можно мне попить?
— Что? Ах, да. Конечно, — сказал Блуз, как будто его уличили в нехватке хороших манер. — Перкс, принеси чаю для сержанта. Скажите, пожалуйста, а почему нас разыскивают?
Тауэринг криво ухмыльнулся.
— А вы не знаете?
— Нет, — холодно ответил Блауз.
— Правда не знаете? — Тауэринг захохотал. Он что-то слишком расслабился для пленника, а Блуз вел себя как очень вежливый, но встревоженный человек, который пытается казаться твердым и решительным. Смотреть на него было все равно что наблюдать, как ребенок блефует в покер против игрока по прозвищу Док.
— Я не настроен гадать, друг мой. Отвечайте, — сказал Блуз.
— Все про вас знают, лейтенант. Вы ведь — Чудовищный взвод. Не обижайтесь. Говорят, с вами тролль, вампир, Игорь и вервольф. Говорят, вы… — он хихикнул, — …вы победили князя Генриха и его охрану, сняли с них сапоги и заставили пробежаться по лесу в чем мать родила!
В кустах неподалеку запел соловей. И некоторое время никто ему не мешал. Потом Блуз сказал:
— Э… вы ошибаетесь. Этого человека звали капитан Горенц…
— Ну да, конечно, он не собирался говорить, кто он на самом деле такой, пока вы стояли, направив на него мечи, — заметил Тауэринг. — Я слышал от одного приятеля, что ваш солдат пнул его по интересному месту. Но рисунка я пока не видел.
— Кто-то нарисовал, как его пнули? — пискнула Полли, внезапно ощутив ужас.
— Нет-нет. Но повсюду уже разослали изображение князя в цепях. Говорят, через клик-башни рисунок отправили даже в Анк-Морпорк.
— Князь… сердится? — робко спросила Полли, проклиная Отто Шрика и его рисунки.
— Как бы выразиться… — саркастически ответил Тауэринг. — Сердится? Нет, я бы не сказал, что он сердится. Он в ярости. Ну, или в бешенстве. О да, «в бешенстве» — это подходящее описание. Вас теперь многие ищут, парни. Вы отлично постарались.
Даже Блуз заметил, что Полли не по себе.
— Э… Перкс, — сказал он. — Это ведь не ты…
Одна-единственная мысль — «обогияпнулакнязяпоинтересномуместу» — кругами носилась в голове Полли, как хомяк в беговом колесе. А потом вдруг все остановилось.
— Да, сэр, — быстро ответила она. — Он пытался изнасиловать молодую женщину, сэр. Если помните.
Блуз перестал хмуриться и по-детски улыбнулся.
— Ах, да. Действительно. Он некоторым образом настаивал, если не ошибаюсь?
— И отнюдь не наливку на ягодках, сэр, — немедленно отозвалась Полли.
Тауэринг взглянул на Гум, мрачно сжимавшую арбалет, который пугал ее саму, и на Игорину, которая явно предпочла бы держать хирургический нож вместо сабли. Судя по виду, ей было дурно. Полли заметила, что сержант улыбнулся…
— Вот так, Тауэринг, — сказал лейтенант, поворачиваясь к пленнику. — Конечно, всякий знает, что на войне случаются жестокости, но отнюдь не такого поведения мы ожидаем от особы королевской крови.[5] Если нас преследуют из-за того, что храбрый молодой солдат не позволил событиям принять еще более отталкивающий оборот, значит, так тому и быть.
— Честное слово, я впечатлен, — сказал Тауэринг. — Да он настоящий странствующий рыцарь. Это делает вам честь, лейтенант. Можно мне, наконец, чаю?
Впалая грудь Блуза зримо выпятилась, когда он услышал комплимент.
— Да, Перкс, принеси чаю, если тебе не трудно. Оставить вас троих наедине с этим типом, который, несомненно, намерен смыться?..
— Пусть лучше Гум пойдет и… — начала она.
— На пару слов, рядовой, — огрызнулся Блуз и притянул ее к себе. Полли не сводила глаз с сержанта Тауэринга. Он, конечно, был связан по рукам и ногам, но она не рискнула бы доверять человеку, который так скалится, даже будь он прибит к потолку.
— Перкс, ты оказал нам огромную услугу, но я не потерплю, чтобы мои приказы постоянно оспаривались, — сказал Блуз. — Ты, в конце концов, мой денщик. Нас, конечно, вывезла кривая, но я требую повиновения. Пожалуйста.
Чувство было такое, словно на тебя напала бешеная золотая рыбка, но Полли вынужденно признала, что лейтенант прав.
— Простите, сэр, — сказала она, пятясь как можно дальше, чтобы, по возможности, не пропустить
