развязку. А потом развернулась и побежала.
Джекрам сидел у огня, положив на огромные колени лук Тауэринга, и резал большим складным ножом нечто похожее на кровяную колбасу. Он что-то жевал.
— Где остальные, сэр? — спросила Полли, хватая кружку.
— Я их отправил в разведку вокруг лагеря, Перкс. Осторожность не бывает лишней. Особенно если у этого парня поблизости дружки.
…очень разумно. Иными словами, половина отряда отослана подальше…
— Сержант, помните того капитана в Плотце? Это был…
— У меня хороший слух, Перкс. Ты его пнул прямо по «королевским привилегиям», если не ошибаюсь. Ха! Тем интереснее, правда?
— Будет хуже, сержант, я просто чую, — сказала Полли, снимая с огня котелок. Она долила чайник, расплескав половину.
— Ты жуешь, Перкс? — спросил Джекрам.
— Что? — рассеянно переспросила Полли.
Сержант показал ей кусочек чего-то черного и липкого.
— Табак. Ты жуешь табак? По-моему, «Черное сердце» лучше «Веселого моряка», потому как он со вкусом рома, хотя говорят…
— Сержант, Тауэринг хочет удрать! Сержант! Я точно знаю. Лейтенант там не главный. Этот тип им вертит как хочет. Он очень дружелюбный и все такое, но я по глазам вижу, сержант!
— Не сомневаюсь, лейтенант Блуз знает, что делает, Перкс, — сдержанно ответил Джекрам. — Ты ведь не хочешь сказать, что связанный пленник способен справиться с вами четверыми?
— Елочки! — сказала Полли.
— По-моему, сосны, — заметил Джекрам, оглядываясь. Полли насыпала сахару в самый скверный чай, когда-либо приготовленный денщиком, и побежала обратно на поляну.
Как ни странно, пленный все еще сидел у дерева, по-прежнему связанный по рукам и ногам. Сырцееды удрученно наблюдали за ним. Полли расслабилась — но не слишком.
— …а теперь вы послушайте, лейтенант, — говорил Тауэринг. — Не вижу ничего позорного в том, чтобы поставить точку. Князь скоро вас выследит, потому что теперь это дело чести. Но если вы пойдете со мной, я прослежу, чтобы с вами обошлись помягче. Поверьте, ничего хорошего не будет, если вас поймают драгуны. Им недостает чувства юмора…
— Чай готов, — сказала Полли.
— Спасибо, Перкс, — сказал Блуз. — Думаю, мы можем, по крайней мере, развязать сержанту Тауэрингу руки.
— Да, сэр, — ответила Полли. Это значило «нет, сэр».
Пленный подставил связанные запястья, и Полли неловко потянулась к ним ножом, держа кружку перед собой, как оружие.
— Толковый у вас парень, лейтенант, — заметил Тауэринг. — Он думает, я сейчас выхвачу у него нож. Славный мальчик.
Полли разрезала веревку, быстро отдернула руку с ножом и осторожно протянула кружку.
— А чай он принес чуть теплый, чтобы не обжечься, когда я плесну из кружки ему в лицо, — продолжал Тауэринг. Он устремил на Полли пристальный и честный взгляд прирожденного мерзавца.
Полли достойно выдержала его.
— Ах, да. У тех ребят из Анк-Морпорка в повозке есть маленький печатный станок. Они сейчас на той стороне реки, — сказал Тауэринг, продолжая смотреть на Полли. — Газетопечатание, мол, повышает боевой дух. Они послали картинку в город через клик-башню. Не спрашивайте как. Отличная картинка. «Отважные „мальцы“ всыпали злобенским „старикам“» — вот что они написали. Забавно: похоже, они не поняли, что имели дело с князем. Но мы-то знаем!
Его голос зазвучал еще дружелюбнее.
— Слушайте, парни. Я такой же пехотинец, как и вы. Я тоже не прочь посмеяться, когда кто-нибудь выставляет драгуна дураком. Поэтому идемте со мной, и я уж позабочусь, чтобы завтра, по крайней мере, вам не пришлось спать в кандалах. Это лучшее, что я могу предложить, — он отхлебнул чаю и продолжал: — Во всяком случае, поверьте, остальному Десятому полку повезло гораздо меньше. Говорят, его просто стерли с лица земли.
Выражение лица у Полли не изменилось, но в глубине души она сжалась в комочек. Гляди в глаза, гляди в глаза.
Врешь. Врешь.
— Стерли с лица земли? — переспросил Блуз.
Тауэринг отшвырнул кружку. Левой рукой он выбил арбалет у Гум, правой вырвал у Игорины саблю и с размаху полоснул изогнутым лезвием по веревке, стягивавшей ноги. Все произошло быстро; прежде чем кто-нибудь успел сообразить, что случилось, Тауэринг вскочил, ударил Блуза по лицу и обхватил за шею.
— Ты был прав, малыш, — сказал он Полли через плечо лейтенанта. — Как жаль, что ты не офицер, правда?
Остатки разлитого чая впитывались в землю. Полли медленно потянулась за арбалетом.
— Стоять! Один шаг, одно движение — и я перережу ему глотку, — предупредил Тауэринг. — Поверьте, это будет не первый офицер, которого я убью…
—
Пять голов повернулись.
Среди зарослей стоял Джекрам, озаренный пламенем далекого костра. Он держал в руках лук Тауэринга, натянув тетиву до предела, и целился прямо в злобенца, как будто не замечая, что на пути находится голова Блуза. Лейтенант закрыл глаза.
— Ты выстрелишь в собственного командира? — уточнил Тауэринг.
— О да. Поверь, это тоже будет не первый офицер, которого я убью, — сказал Джекрам. — Ты никуда не пойдешь, дружок. Не пойдешь, а сядешь. Своей волей или нет — мне все равно.
Лук скрипнул.
— Ты блефуешь.
— Клянусь, я не из тех, кто грозит попусту! Кажется, нас забыли представить? Меня зовут Джекрам.
У Тауэринга изменилось выражение не только лица, но и тела. Он уменьшился ростом, как будто каждая клеточка тихонько сказала своей соседке: «О черт…» Сержант слегка обмяк и чуть-чуть ослабил хватку…
— А можно…
— Поздно, — сказал Джекрам.
Полли не суждено было забыть звук, с которым стрела попала в цель.
Наступила тишина. Потом послышался глухой удар: тело Тауэринга наконец потеряло равновесие и рухнуло наземь.
Джекрам осторожно отложил лук.
— По крайней мере, он успел узнать, кого пытался провести, — сказал он, как будто ничего не произошло. — Жаль, черт возьми. А казался приличным человеком. Осталось еще пойло, Перкс?
Лейтенант Блуз очень медленно поднес руку к уху, которое пробила стрела по пути к мишени, и отстраненно взглянул на кровь.
— Простите, сэр, — весело сказал Джекрам. — Шанс был всего один, ну, я и подумал — в мякоть, быстро заживет. Проденете золотую сережку, сэр, и будет писк моды. Ну… большую золотую сережку. Не верьте всей этой брехне про «Тудой-сюдой», — продолжал он. — Лично я люблю, когда становится жарко. Теперь мы… кто-нибудь скажет, что нам теперь делать?
— Э… похоронить убитого? — предположила Игорина.
— Да, но сначала стяни с него сапоги. Ноги у него маленькие, а злобенские сапоги намного лучше наших.
— Красть сапоги у мертвеца, сержант? — уточнила Гум, все еще не оправившаяся от ужаса.
