старательно оттирая рубаху на стиральной доске, задумалась. В том числе о равнинном канюке, который поднялся так высоко в горы, и о каком-то существе, ловком и быстром, похожем на тень…
Потом она отправилась к кипятильному чану и принялась заталкивать исходившую паром одежду в бурлящую воду. Здесь, в прачечной, где не было никакого оружия, она держала в руках тяжелую палку почти в три фута длиной…
Полли нравилось бездумно работать. Мышцы делали все необходимое, оставляя голову свободной. Никто не знал наверняка, жива ли Герцогиня. Но Полли не сомневалась в одном. Герцогиня была обыкновенной женщиной. Женщиной, а не богиней. Люди молились ей в надежде, что их просьбы завернут в подарочную упаковку и перешлют Нуггану. Но Герцогиня не имела никакого права сводить с ума таких, как Уолти, у которой и без того хватало проблем. Боги творят чудеса. А Герцогиня только позировала для портретов.
Краем глаза Полли увидела вереницу женщин, которые снимали огромные корзины с помоста в углу комнаты и выходили в коридор. Она оттащила Игорину от лохани и велела присоединиться к ним.
— И смотри внимательно! — добавила Полли.
— Слушаюсь, капрал, — ответила Игорина.
— Одно я знаю наверняка, — сказала Полли, указывая на горы сырого белья. — Все это нужно где-то сушить…
Она вернулась к работе, время от времени присоединяясь к общей болтовне — просто для вида. Прачки уклонялись от некоторых тем, особенно избегая говорить о мужьях и сыновьях. Но иногда Полли удавалось кое-что ухватить. Одни мужчины сидели в темнице, другие, вероятно, погибли, третьи еще оставались на свободе. Некоторые прачки постарше носили медаль Материнства. Ее вручали женщинам, чьи сыновья погибли за Борогравию. Дрянной металл покоробился от сырости. Наверное, здешние женщины тоже получали медаль в сопровождении письма от Герцогини, с оттиском ее собственноручной подписи и именем покойного, втиснутого в узкий пробел.
Мы имеем честь поздравить вас,
Название места военная цензура всегда вырезала, чтобы враг не радовался. Полли всегда изумляло, что дешевые медали и бездумные слова ободряли и утешали матерей. Те жительницы Мунца, которые удостоились награды, носили ее с болью, гневом и гордостью.
Полли сомневалась, что стоит доверять госпоже Энид. В крепости у нее сидели муж и сын. Госпожа Энид наверняка успела понять, чего стоит Блуз, и скорее всего задалась вопросом, что вероятнее: он освободит пленных или стрясется крупная заварушка, в которой пострадают все? Трудно винить госпожу Энид, если в голову ей пришел очевидный ответ…
Полли вдруг поняла, что кто-то ее окликает.
— Что? — спросила она.
— Посмотри, — сказала Маникль, размахивая у нее перед носом мокрыми кальсонами. — Они кладут цветное белье вместе с белым!
— Да, ну и что? Это же вражеские кальсоны.
— Но ведь нужно стирать как положено! Ты посмотри, они положили сюда красные штаны, и все остальное окрасилось в розовый!
— И что? Когда мне было семь, я любила розовый цвет.[9]
— Бледно-розовый цвет? На мужчине?
Полли быстро взглянула в соседнюю лохань и похлопала Маникль по плечу.
— Да. По-моему, получилось слишком бледно. Подбрось-ка туда еще что-нибудь красное.
— Но будет только хуже… — начала Маникль.
— Это приказ, солдат, — шепнула Полли. — И добавь крахмала.
— Сколько?
— Сколько найдешь.
Игорина вернулась. Глаза у нее были острые. Полли нередко гадала, от кого они ей достались. Игорина подмигнула и показала оттопыренный палец. Слава богу, свой собственный.
В огромной гладильне работал только один человек, когда Полли, пользуясь временным отсутствием госпожи Энид, заглянула туда.
За гладильной доской стояла Дафна. Остальные собрались вокруг, как будто наблюдали за проведением опыта. В общем, так оно и было.
— …вот смотрите, сначала воротничок, — говорил лейтенант Блуз, размахивая огромным дымящимся утюгом, полным раскаленных углей. — Потом манжеты и, наконец, рукава. Гладьте по половинкам. Потом рубашку нужно сразу же повесить. Вот еще полезный совет — не гладьте белье досуха. Это вопрос опыта, но…
Полли в изумлении уставилась на него. Лично она ненавидела глажку.
— Дафна, на пару слов, — позвала она, воспользовавшись паузой.
Блуз поднял глаза.
— А, Пе… Полли. Да, конечно.
— Просто удивительно, сколько всего Дафна знает про складки, — восхищенно воскликнула одна из женщин. — А уж как она гладит!
— Я впечатлена, — сказала Полли.
Блуз передал гладильщице утюг.
— Держи, Димфа, — великодушно сказал он. — И помни: сначала гладь изнанку. А у темных вещей гладь
Полли подождала в коридоре. Мимо прошла женщина с огромной грудой свежевыглаженного белья. Увидев Полли, она склонилась к ней и шепнула:
— Мы все знаем, что он мужчина. Но он такой забавный, а в глажке — сущий демон!
— Сэр, где вы научились гладить? — спросила Полли, когда они с Блузом вернулись в прачечную.
— Мне самому приходилось гладить белье, когда я служил в штабе, — сказал Блуз. — Женщину взять было негде, а мой денщик оказался ревностным нугганитом. Он отказывался выполнять женскую работу. Я подумал: ну, наверное, тут нет ничего сложного, иначе мы бы не поручили это дело женщинам. Прачки здесь действительно неопытные. Ты представляешь, они свалили вместе цветное и белое белье.
— Сэр, вы, кажется, собирались украсть ключ у стражника и сломать ему шею? — напомнила Полли.
— Да.
— Вам приходилось ломать кому-нибудь шею, сэр?
— Я прочел книгу о боевых искусствах, Перкс, — сердито ответил Блуз.
— Но сами вы никогда этого не делали, сэр?
— Честно говоря, нет. Я ведь служил в штабе. И потом, практиковаться на живых людях нельзя, Перкс.
— Понимаете ли, у человека, которому вы собираетесь сломать шею, будет оружие. А у вас — нет, — намекнула Полли.
— Я изучил основной принцип и потренировался на скатанном одеяле, — с упреком произнес Блуз. — У меня неплохо получалось.
— Сомневаюсь, что одеяло сопротивлялось, издавало громкий хрип и пыталось пнуть вас по носкам, сэр.
— По носкам? — удивленно переспросил Блуз.
— По-моему, другая ваша идея гораздо разумнее, сэр, — поспешно сказала Полли.
— Да… э… моя… другая идея? Которая?
— Когда вы предложили сбежать из прачечной через сушилку, сэр, тихонько обезоружив троих стражников, сэр. Там, дальше по коридору, есть что-то вроде движущейся комнаты, которую поднимают с помощью лебедки на самый верх. Два стражника поднимаются вместе с женщинами, сэр, и еще один стоит
