исходил от коленопреклоненной Уолти и поднимался, пока не достиг высоты женского роста. Это и была женщина — точнее, тень женщины. Нет, подумала Полли, это
— Солдаты Борогравии… смирно! — сказала Уолти, и одновременно с ее слабым тоненьким голосом послышался другой, призрачный шепот, который наполнил все углы огромного зала.
Ковыляющие фигуры остановились. Помедлили. Отступили. Шаркая и безъязыко переругиваясь, они выстроились в две шеренги. Уолти встала с колен.
— За мной, — приказала она.
— Сэр? — сказала Полли.
— Видимо, пора идти, — ответил лейтенант, который, казалось, совсем позабыл про Уолти в присутствии ожившей военной истории. — О боги… Бригадир Калош! Генерал-майор Канапей! Генерал Гапюшон! Я прочел все его книги! Я и не думал, что однажды увижу его во плоти!
— Ну… отчасти во плоти, — заметила Полли, волоча Блуза вперед.
— Здесь погребены все великие военачальники за последние пять веков, Перкс!
— Очень хорошо, сэр, но лучше пойдем чуть быстрее…
— Я так мечтал провести здесь остаток вечности…
— Чудесно, сэр, но не стоит начинать сегодня. Пожалуйста, давайте догоним остальных.
Пока они проходили вдоль шеренги, руки в изодранных рукавах одна за другой вздергивались в приветственном салюте. На впалых лицах горели внимательные глаза. Пыльные галуны и грязная, вылинявшая одежда мерцали странным светом. Послышался шум — чуть громче шепота, низкий, горловой, он походил на скрип далеких дверей. Когда отряд проходил мимо стоящих мертвецов, в нем выделялись отдельные голоса…
Уолти, идущая впереди, достигла высоких деревянных дверей. Они распахнулись от одного прикосновения. Свет двигался вместе с ней, отряд старался не отставать. Отстать значило оказаться в темноте.
— Я хотел бы спросить у генерал-майора… — начал Блуз, которого Полли тащила за руку.
— Нет! Нельзя! Не теряйте время! Вперед! — приказала Полли.
Они добрались до двери. Холтер и Игорина захлопнули створки у них за спиной. Полли привалилась к стене.
— Это была самая… самая невероятная минута в моей жизни, — сказал Блуз, когда гул затих.
— В моей, кажется, тоже, — ответила Полли, пытаясь отдышаться.
Свет еще окружал Уолти. Она обернулась к отряду с выражением небесного блаженства на лице.
— Вы должны обратиться к верховному командованию, — сказала Уолти.
— Не причиняйте зла этой девочке.
Полли подхватила Уолти, прежде чем та рухнула наземь.
— Что с ней такое? — спросила Холтер.
— Я думаю, Герцогиня действительно говорит ее устами, — ответила Полли. Уолти лежала без сознания, закатив глаза, так что виднелись одни белки. Полли осторожно уложила ее на пол.
— Да ладно! Герцогиня — это просто картинка. Она умерла.
Иногда ты просто сдаешься. Для Полли время пришло, когда они шли через склеп. Если ты не веришь, или не хочешь верить, или даже не надеешься, что в мире есть нечто достойное веры… зачем тогда оборачиваться? Если ты не веришь, кто спасет тебя из хватки мертвецов?
— Умерла? — переспросила Полли. — И что? А эти старые солдаты, которые не желают лежать спокойно? А свет? И разве ты не слышала, как звучал голос Уолти?
— Да, но… такие вещи не случаются с твоими знакомыми! — сказала Холтер. — Они случаются… со странными людьми… которые сильно верят. Всего несколько дней назад она училась громко пукать!
— Она? — шепотом спросил Блуз. — Она? Почему…
И снова разум взял верх над внезапной паникой.
— Простите,
— Ах, да. Конечно… осторожность… да… — забормотал лейтенант.
Игорина опустилась на колени рядом с Уолти и пощупала лоб.
— Она вся горит, — сказала она.
— В Сером доме она всегда молилась, — сказала Тьют, склоняясь рядом.
— Да, да, там оставалось только молиться, если силенок не хватало, — прорычала Холтер. — Каждый день, черт возьми, мы должны были молиться Герцогине и благодарить Нуггана за объедки, которыми не кормят даже свиней! И повсюду эта проклятая картинка, эти рыбьи глаза… ненавижу! От них с ума можно сойти! Вот Уолти и сошла. И ты хочешь, чтобы я поверила, что эта старая толстая баба жива и что она управляет нашей подругой… как куклой? Не верю. Даже если это правда — так нельзя!
— Она вся пылает, Магда, — тихонько сказала Тьют.
— Знаешь, почему мы пошли на войну? — вся красная, продолжала Холтер. — Чтобы убраться подальше от Школы! Где угодно лучше, чем там! У меня есть Тьют, у нее есть я, и мы держимся вместе, потому что больше ничего не остается! Говорят, злобенцы чудовища. Вот только
— Мы здесь, — сказала Полли. — Ты здесь. Мы сделаем то, зачем пришли, и выберемся отсюда, понятно? Ты поцеловала картинку и взяла шиллинг!
— Я, черт возьми, ее не целовала в лицо! И они мне должны побольше шиллинга!
— Тогда вали! — заорала Полли. — Дезертируй! Я не буду тебя держать, потому что меня уже тошнит от этой… этой хрени! Но решай немедленно, слышишь, немедленно! Когда мы встретимся с врагом, я не хочу думать, что ты вот-вот ударишь меня в спину!
Эти слова вылетели, прежде чем Полли успела остановиться, и никакая сила в мире уже не могла их вернуть.
Холтер побледнела, кровь сбежала с ее лица, как вытекает из желоба вода.
— Что ты сказала?!
На языке у Полли вертелось «То, что слышала», но она удержалась. Нет. Не надо так. Не позволяй носкам вести разговор.
— Я сказала глупость, — ответила она. — Прости. Я не хотела.
Холтер слегка остыла.
— Ладно… ладно, — ворчливо сказала она. — Но учти, мы здесь ради нашего общего дела. Не ради борогравской армии, не ради клятой Герцогини.
— Это речь изменника, рядовой Холтер! — воскликнул лейтенант Блуз.
Все, кроме Полли, уже позабыли о нем. О Блузе нетрудно было позабыть.
— Тем не менее, — продолжал он, — я понимаю, что мы все… — лейтенант окинул взглядом свой наряд, — …в некотором замешательстве, поскольку события развиваются так быстро…
Холтер старательно не смотрела Полли.
