обстановку, людей. Однажды я купил в Таиланде шорты. Я так нравился сам себе в них! Зато каждый раз, когда надевал их, попадал в скандальную ситуацию. Люди начинали нападать на меня из-за всякой мелочи. Я подарил их матросу-филиппинцу. Он вышел в этих шортах в город и был арестован в супермаркете за кражу шоколадок. Вызволив филипка из полиции, я подарил ему другие шорты, а те забрал и сжег, чтобы больше не гадили людям.
— А что случилось с предыдущим хозяином? — поинтересовался я.
— Не знаю, — ответил купец.
Ну, что ж, придется узнать на себе влияние кинжала на судьбу хозяина.
Я пошел к другим индийским купцам, торгующим слоновой костью, дорогими тканями, благовониями, специями. Они, правда, называли себя не хинди, а несколькими разными, видимо, племенными наименованиями, но я-то знал их историческую судьбу. Посмотрел товар, сторговался, договорился, куда и когда его поставить. Сперва надо было погрузить зерно в твиндек. Остальное, как более легкое, поместим в трюм.
В заключение сделал самую важную для меня покупку. Я нашел тележку, запряженную осликом, с которой крестьянин продавал арбузы. Они были не круглые и полосатые, как астраханские, а вытянутые, «огуречной» формы, светло-зеленые и без полос и намного больше. Арбузы — моя слабость. Я могу есть их каждый день и весь год напролет. По моему глубокому убеждению, арбузы не любят только те, кому не нравится пачкать уши. Я заплатил за всю тележку с доставкой на шхуну. Крестьянин чуть ли не молился на меня. Так думаю, он бы за целый день вряд ли продал половину товара.
Арбузы сложили на ахтеркастле, чтобы не мешали грузить шхуну. Я разрешил всем членам экипажа есть их, когда захотят, и сам нарезал первый. Кожуру отдавали козам. Овец мы съели по пути сюда, а коз оставили, чтобы было свежее молоко, в первую очередь для малого, который уже начал мерить палубу на четвереньках. До Родоса путь наш пролегал между островов. Обычно становились на якорь на ночь. Я посылал росов и скифов на берег за травой и ветками для коз. Они не такие, как в России, другая порода, более крупная и изящная, если к козе можно применить это слово. Единственное, что у них было похоже, — это прямоугольные зрачки. Ну, и упрямство, конечно. Козы намного упрямее осла. И злопамятнее. Гарик одну из них цапнул за ногу, когда коза всего лишь решила понюхать его пайку — баранью кость с остатками мяса. Теперь обе козы считают святым долгом боднуть пса или хотя бы продемонстрировать намерение, поскольку держим их на привязи, и радиус поражения ограничен.
Возле меня сидит Геродор, ест арбуз. Сейчас задаст каверзный вопрос. Он задает такие вопросы только после того, как я поем.
— Что ты хочешь спросить? — опережаю его.
— Сколько мы можем взять своего груза? — поинтересовался он.
Каждый член команды может перевозить договоренное количество своего товара. Я с греками уговорился на сто килограмм на троих. Хранить его должны или в кубрике, если не мешают остальным, или на палубе. Но я могу разрешить взять и больше.
— До Константинополя в трюме будет свободное место, — отвечаю я. — Что вы собираетесь взять?
— Ковры, — ответил грек.
— Грузите, — разрешил я. — Как только закроем твиндек, кладите их на палубу трюма.
Не мешало бы и мне взять ковры для своего будущего жилья. Пора мне стать гражданином Византии или, как они сейчас себя называют, Ромейской империи, обзавестись собственным домом и избавиться от части налогов и пошлин, которыми облагают иностранцев.
— Пожалуй, и я возьму штук пять, — решил я.
— Если купим оптом, дешевле обойдутся, — сразу сообразил грек.
— Хорошо, пойдем вместе покупать, — предложил я.
— А нельзя ли получить зарплату за этот месяц? — спросил он. — Пока доберемся до Константинополя, он уже закончится.
— Утром выдам, — сказал я.
Они еще не подозревают, что получат долю от трофеев. Не такую, конечно, как готы. Я собирался выдать им в Константинополе, чтобы накупили товаров домой. Если хотят подзаработать и в столице — флаг им в руки. Я заметил, что в Византии торгуют все. Даже высокопоставленные чиновники и командиры воинских частей не считают западло купить-продать с выгодой. Не то, что средневековые рыцари. А может, последним просто нечем было торговать или не умели. Хорошим торговцем надо родиться. Впрочем, это касается всех профессий.
30
По пути в Солунь, во время ночевки у острова Кос, узнали новость, что осада снята. Авары прошли рейдом по Пелопоннесу и отправились к себе, на территорию, которая в двадцать первом веке будет принадлежать Венгрии, Чехии, Словакии, Хорватии. Среди этих народов они вскоре (по историческим мерам) растворятся бесследно. Вторая новость оказалась интереснее: тюркюты (тюрки или турки) захватили Пантикапей, который здесь называли Боспором. Насколько я помню из истории, турки никогда не владели Крымом напрямую, только через вассалов крымских татар, до пришествия которых еще очень много времени. Так что захват этот ненадолго.
Я решил не заходить в Солунь, не тратить на нее время, сразу отправиться в Константинополь. За что и был наказан задержкой на три дня. В Дарданеллах дул сильный норд-ост, метров двадцать пять в секунду. Пролив проходит, искривляясь, с северо-востока на юго-запад между высокими берегами, образующими как бы ущелье. В этом же направлении там и течение узла два-три. Но если направление ветра совпадает с направлением пролива, то при норд-осте течение усиливается до четырех-пяти узлов, а при зюйд-весте почти исчезает. Пришлось нам ждать на якоре. Стояли под высоким берегом, где было относительно тихо. Каждый день высаживались на него, чтобы набрать свежей воды, корма козам и купить экипажу продуктов в деревеньке, расположенной километрах в трех южнее. В двадцать первом веке здесь было пустынно, а сейчас под посевы или оливковые рощи используется каждый клочок пригодной земли. Видимо, требуется прикладывать много усилий, чтобы собрать урожай с этих засушливых земель. Моим современникам это уже не выгодно, а в шестом веке не так уж и много относительно безопасных мест, где пусть и маленький собираешь урожай, зато не отберут весь и не убьют.
В Константинополе нам были рады, как всякому судну, привезшему зерно. Я объяснил чиновнику, что зерно в твиндеке, сперва надо выгрузить и продать то, что сверху. Он обеспечил нам режим наибольшего благоприятствования: сам оповестил купцов, которые занимаются продажей «колониальных» товаров. Это были сирийцы. Внешне от иудеев они отличались только отсутствием пейсов, а внутренне — аж ничем. Вязкий, настырный торг за каждый нуммий. Я сразу приказал Вале нарезать арбуз и угостил купцов. Они взяли по маленькому кусочку, потому что полный отказ означал бы разрыв переговоров, а я взял большую и толстую скибку. Сочная сладкая мякоть сбивала волны раздражительности, которые накатывали от слов и поведения сирийцев. Я ел и молчал, только отрицательно мотал головой, не соглашаясь отдавать за бесценок. Один купец, самый немногословный, если такое слово можно применить к сирийцу, понял мою тактику и тоже переключился на арбуз. Он так смачно плямкал губами, наслаждаясь само крупной ягодой в мире, что я проникся к нему расположением и сказал тихо цену, ниже которой не собирался опускаться. Сириец с наслаждением размял во рту очередной кусок арбуза, проглотил его и только после этого подтвердил сделку, моргнув глазами.
— Геродор, проводи купцов на причал, — приказал я. — Они мешают нам наслаждаться арбузом.
Сирийцы моментально смолкли. Они смотрели на своего соплеменника, который оставался на шхуне есть со мной арбуз, и догадывались, что весь груз достанутся ему, но не могли понять, почему? Подозреваю, что у них была договоренность действовать сообща, а потом поделить прибыль. Не срослось. Как говорят византийцы, за общим столом коротких рук не бывает. Благодаря арбузу, я выбрал самые длинные. Наевшись от пуза, мы с сирийцем обговорили технические детали и расстались, довольные друг другом.
