серебра и одним золота, приличный ковер и серебряный чайник с закопченной нижней частью. На чем его разогревали – я так и не обнаружил. В остальных каютах нашли только мелкие серебряные монеты и сменную одежду.
Зато лошади были очень хорошие. Две трети – крупные жеребцы для тяжеловооруженных рыцарей, а остальные – изящные арабские иноходцы и племенные кобылы. По паре иноходцев и кобыл я решил отвезти в Англию.
– Есть среди вас кузнец? – спросил я гребцов.
– Есть, – ответил темно-русый мужчина с темными руками, как будто в них въелась копоть. Он сидел на первой от кормы скамье с правого борта. – Только меня самого сперва надо расковать.
– Сейчас раскуем, – пообещал я. – Но только тебя одного. Остальным придется подождать, пока не придем в Опорто. Там вы все будете отпущены на свободу.
Гребцы заорали еще раз, громче и продолжительней.
Кузнец рассказал, где лежат инструменты. Пара моих матросов нашла их и расковала его. После этого он принялся приковывать к скамьям на свободные места пленных мавров.
– Только не убивайте их, – попросил я. – Быстрее доберетесь до Опорто и окажитесь на воле.
Гребцы ничего не сказали.
Я оставил на галере Джона с командой из десяти человек. Они поменяли сломанные весла, после чего шхуна отошла от галеры, и мы отправились в Опорто. Держались подальше от берега, милях в восьми-десяти от него. Теперь нам не нужны были встречи с другими судами. Ветер был почти попутный, делали не меньше шести узлов. Галера шла сзади, подняв все паруса. Веслами гребла медленно, чтобы не перегонять шхуну.
Убитых валлийцев похоронили по морскому обычаю. Их зашили в парусину, положив в ноги балластный камень, взятый с галеры, и опустили в океан, когда поблизости не было акул. Почему-то быть разорванным акулами даже мертвым очень страшило моих смелых матросов. Во время перехода умер один из раненых в грудь. Он попросил, чтобы его похоронили в земле. Поскольку до порта оставался один дневной переход, его труп положили в носу галеры, где и так вонь была непереносимая.
29
Педру де Аламейда первым прибыл на шхуну, когда мы встали на якорь на реке Дору возле города. Он был в хорошем настроение, что обещало мне получение следующей части долга без проблем.
– О тебе уже весь город говорит, – сообщил он шутливо. – Ты каждый раз приходишь с богатой добычей. У меня постоянно спрашивают, нельзя ли наняться к тебе на службу? Раньше все стремились служить только королю!
– А почему бы королю Афонсу не захватить больше добычи?! Тогда все будут рваться на службу к нему, – шутливо произнес и я.
– Он так и делает, – сказал серьезно рыцарь Педру. – Только сил у нас маловато. Король хочет встретиться с тобой, отдать вторую часть долга и познакомиться поближе.
Нетрудно было догадаться, зачем король хочет познакомиться с тем, кто захватывает хорошую добычу. В любом случае я ничего не потеряю, если послушаю его предложение. Тем более, что климат Португалии мне больше нравится, особенно в зимние месяцы.
– Я не против встретиться с ним, – решил я. – Только надо сперва продать галеру и пристроить куда- нибудь лошадей на время моего отсутствия.
Я решил пока не продать лошадей. Послушаем, что скажет Афонсу. Вдруг они пригодятся?!
– Галеру у тебя купят завтра, я пришлю купцов, – пообещал Педру де Аламейда. – А лошадей можешь оставить на моих пастбищах. Они будут под надежной охраной.
Остаток дня мои люди занимались похоронами умершего от раны и освобождением гребцов. На этот раз среди них оказались и два жителя Порту, рыбаки, попавшие в плен к пиратам и проданные на галеру. Пиратами были испанцы и португальцы. Город ликовал. Такое впечатление, что я освободил из плена их всех. Они с почестями похоронили умершего валлийца возле церкви, расположенной рядом с пристанью.
Утром прибыли те же самые купцы-иудеи, что купили предыдущую галеру. Не знаю, что пообещал им Педру де Аламейда или чем пригрозил, что скорее, но купили они галеру почти не торгуясь. Правда, цену я не заламывал, а судно было в хорошем состоянии и вместе с ним продавались и пленные мавры в роли гребцов. Из одиннадцати остались в живых всего семь. Четверым, как догадываюсь, припомнили старые грехи.
В столицу Португалии Коимбру я отправился в сопровождении Умфры, Джона, шести оруженосцев и десяти лучников. Все ехали верхом на трофейных лошадях. Педру де Аламейду сопровождал отряд из тридцати человек. Кто из них слуги, а кто воины – не поймешь, потому что вооружены и одеты одинаково – одинаково бедно, без брони, только стеганки, набитые хлопком. Мои лучники в кожаных доспехах на их фоне выглядели рыцарями.
Была середина сентября. Стояла солнечная, но не жаркая погода. С океана дул прохладный ветер, наполненный запахом йода. Мы продвигались между полями и виноградниками, с которых собрали урожай. Сельскохозяйственных земель было не много, но все хорошо обработаны.
До столицы Португалии Коимбры мы не спеша добирались три дня. Ночевали в монастырях. Они здесь тоже выполняют заодно и роль гостиниц. Рыцарей селили по двое-трое в комнате, а остальных воинов – в общей спальне с двухъярусными деревянными кроватями, рассчитанной на сотню человек, если не больше. Монахи здесь были не такие самоуверенные и самодовольные, как в Англии. Сказывалась конкуренция со стороны мусульман и иудеев.
Коимбра располагалась на холме на берегу реки Мондегу. Построили ее лет тридцать пять назад, поэтому каменные стены и башни возвели с учетом современных достижений в фортификации. Впрочем, Руан, построенный намного раньше, выглядел неприступнее. На более широких, чем в Опорто, улицах собрались зеваки. Из-за «розы ветров» на сюрко нас принимали за крестоносцев. Мужчины крестились сами, а женщины крестили нас и желали удачи в святом деле.
Королевский дворец больше напоминал хорошо укрепленный трехэтажный дом. Если бы не большое количество вооруженных людей во дворе, я бы подумал, что это жилище епископа. На нас воины смотрели с интересом. Наверное, гадали, кто мы такие? По внешнему виду понятно, что северяне. Но лошади арабские и дорогие, таких на севере редко встретишь. Моя хоругвь им тоже ничего не говорила.
Вход в здание был на первом этаже. Внутри нам предложили оставить оружие. Мои саблю и кинжал положили отдельно, потому что ножны и рукоятки стоили, наверное, дороже, чем все остальное оружие, взятое в этот день на хранение. Португальцы явно не утопали в роскоши. И это имея таких богатых соседей, как мавры! Ленятся ребята…
Король Афонсу принял нас на втором этаже. Чтобы попасть к нему, пришлось пересечь три сквозные комнаты, в каждой из которых стояло или сидело по несколько рыцарей. У большинства из них были дешевые кольчуги с короткими рукавами, без капюшонов и рукавиц. Возможно, имелись у них и получше для боя, но верилось в это с трудом. Комнаты были с большими окнами, закрытыми изнутри деревянными решетками, отчего в помещениях стоял полумрак и создалось впечатление, что в них прохладнее, чем во дворе. Меблировка бедненькая. Матерчатые обои имелись только в приемной короля. Темно-зеленые, однотонные. Не удивлюсь, если они окажутся трофейными. Афонсу устроился на громоздком резном черном стуле с подлокотниками и высокой, заостренной спинкой, стоявшем на помосте, накрытом толстым красным ковром с желто-зелено-синим маврским узором. Помост был выше того, на котором восседал Жоффруа, герцог Нормандский. Чем южнее, тем больше имперских замашек. Рядом сидели за длинным низким столом на низкой скамье пятеро писцов, трое из которых что-то старательно выводили тонкими кисточками на кусках пергамента, четвертый внимательно рассматривал свою кисточку, а пятый затачивал стило, чтобы писать на вощеных табличках, которые стопкой лежали перед ним.
Королю Афонсу было тридцать шесть лет. Волосы черные и густые, челка короткая, а сзади опускались почти до плеч. Лицо вытянутое, с длинным и тонким носом, который напоминал по форме
