вратарей.
Валентин склонился к Силе и шепнул ему на ухо:
— Силка, Ермил митряевский здесь. Дай двум-трем последним выиграть, и уходим. Быстро!
Тройной подряд выигрыш вызвал бешеный прилив энтузиазма у играющих, но Сила неуловимым движением сгреб стаканчики и, забросив барабан за спину, объявил:
— До завтра, господа хорошие, а на сегодня представление окончено.
Толпа еще недовольно гудела:
— У-у… Почему окончено? Как же так? — А троица друзей уже исчезла в ближайшем междурядье.
— Эй, вы куда рванули-то? — Ничего непонимающий Ероха все ж таки дисциплинированно следовал за товарищами.
— Минька Ермила митряевского заметил, — на ходу объяснил ему Сила.
Они сделали пару поворотов, пробежали во всю длину скобяной ряд, еще раз повернули и остановились лишь у обжорного шатра, привлеченные раздражающим обоняние запахом вареного мяса.
— Жрать хочется, со вчерашнего вечера ничего не ел, — пискнул Силка.
— Один ты такой, что ли, — поддержал его Ероха.
Есть действительно хотелось. Утром они впопыхах, разгоряченные предчувствием грядущей удачи, позабыли даже о голоде. А ведь действительно, ни хлебной крошки, ни маковой росинки со вчерашнего дня во рту не было.
— Зайдем, — скомандовал Валентин, кивнув на шатер. — Перекусим.
Взяв по полной миске горячего жирного бульона с рубленой требухой, остро пахнущего чесноком, парни устроились за столом.
— А пахнет-то!.. — восхитился Ероха, потянув носом пар, поднимающийся из миски. Он запустил ложку в миску и, провернув несколько раз ее содержимое, старательно подул на поверхность хлебова. После чего, набрав полную ложку требухи, отправил ее, обжигая губы и язык, в рот. — Ух-ху-хо… Горячо! — Ероха вдохнул пару раз открытым ртом, стараясь остудить обожженный язык. — Но вкусно! Под такую закусь бы водочки…
— И то, Минь, — поддержал его Силка. — Давно уж ни капли… А ведь день сегодня какой удачный.
Валентин поднялся, подошел к прилавку и попросил водки. К друзьям вернулся, неся на небольшом деревянном подносике три стаканчика с водкой.
— Ну за успех нашего первого дела! — торжественно провозгласил он и опрокинул в себя свою порцию водки.
Водка оказалась какой-то странной, непривычной. Крепостью градусов в двадцать пять, не больше. К тому же настояна она была на какой-то пряной травке, придававшей напитку не только непривычный острый вкус, но еще и сладость. Одним словом, Валентин предпочел бы менделеевский вариант традиционного русского напитка.
Бульон с требухой был невыносимо горяч, так что Валентину, прежде чем приступить к еде, пришлось долго дуть на него, отгребая в сторону расплавленный говяжий жир.
— А фто, Минь, будут ефо дева? — спросил Силка, одновременно пытаясь жевать, дышать и говорить набитым ртом.
— Будут обязательно, — заверил приятелей Валентин. — А пока требуха пусть остывает, мы же давай-ка сегодняшний прибыток пересчитаем.
Сила принялся доставать из карманов монеты, складывая их на столе, а Валентин пересчитывал их и раскладывал на три отдельные кучки. Всего получилось три рубля двадцать четыре копейки. У Силки с Ерохой аж челюсти отвисли, когда Валентин назвал им сумму.
— Иди ты… — только и смог вымолвить Ероха. — И это за каких-то полдня работы!
Валентин пододвинул каждому его горку монет.
— Так, парни, прячьте по карманам ваши деньги. Там у вас по рублю. У меня, соответственно, рубль двадцать четыре копейки. Из этих денег я хочу рубль Надею дать. Все ж таки, в случае чего, к нему побежим, да попросить его хочу поискать рыжего Ваньку…
— Правильно, — поддержал Ероха.
— Не очень честно получается, Минь, — подал голос Сила. — Нам по рублю, а тебе всего лишь двадцать четыре копейки.
— Из этих копеек надо еще за найм барабана отдать, — напомнил друзьям Валентин. — Да и не радуйтесь особо. Этот рубль не вам предназначается. Мы все свои деньги вместе пока держать будем. И храниться они будут у меня. А тот рубль, что сейчас получили, отдадите родителям. Скажете, что нашли работу. В митряевском торговом доме приказчиками будете. В скором времени и жить туда переедете. А деньги эти — аванс вам.
— Чего? — в один голос воскликнули Сила с Ерохой, не понявшие слова «аванс».
— Задаток, значит, — пояснил Валентин. — Это нужно, чтоб родители ваши знали, что люди вы теперь самостоятельные и занятые, чтоб не лезли к вам со всякими пустяками и не загружали в будние дни какой-нибудь ерундой.
— Правильно, — поддержал его Ероха, — а то батя мне уже неделю печень выедает, что я болтаюсь целыми днями незнамо где, а дома стоят дела непеределанные.
— Нехорошо, однако, родителей обманывать. — Силка покачал головой. — Зачем же врать, что мы у Митряева приказчиками работаем?
После этого замечания Силы Валентин еще раз подивился тому, насколько глубоко укоренены понятия о добре и зле, о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо» у здешней публики. Даже его приятели, уже «поплывшие», в этом отношении и то нет-нет да и взбрыкнут. Удрать от семьи в Индию за дармовыми алмазами, значит, нормально, дурить народ тремя стаканчиками тоже нормально, а невинная ложь во спасение — это нехорошо. Ай да Силка — типичный резонер! Но Валентин решил не напрягать ситуацию, указывая другу на нелогичность и непоследовательность его поведения.
— А с чего ты взял, что тебе придется врать? — спросил он у Силы. — А я разве не Митряев? И разве мы не работаем вместе? А не мою ли задумку ты в жизнь воплощаешь?
— И то верно, — согласился Сила. — Как же это я сам не сообразил?
— Подождите, парни. Скоро мы действительно свой торговый дом организуем. «Михайла Митряев и товарищи». Звучит?
— Гм-м, — вступил в разговор Ероха. — Знаешь, Минь, я и раньше тебя поддерживал, хотя иногда и сомневался, что толк будет. Взять хотя бы ту же Индию… Но теперь, после того как тебя по башке треснули и сам Василий Блаженный спас тебя, я каждому твоему слову верю.
— Ладно уж… — буркнул Валентин, слегка смутившись. — Доедайте, и пойдем барабан относить.
Барабан вернули Мамету, договорившись напоследок, что выставлять на продажу он его не будет, а дня через три-четыре они его выкупят. После этого Валентин отправил Ероху домой (пусть закрывает свои долги перед семьей, пока время свободное есть), а сам вместе с Силой направился в околоток, к Надею. Тот, после того как Сила сбегал в околоток и позвал его, вышел не сразу. Пришлось потоптаться на холоде, и Валентин, глядя на тощий Силкин кафтанчик, отослал его домой. Чего парня зря морозить? Если б по делу, а то — так…
Надей появился часа через полтора, не меньше. Бросил коротко, объясняя свою задержку:
— Занят был. А где Силка?
— Я его домой отослал, чтоб не мерз зря. Все одно, это я с тобой говорить хотел, а не он. — Валентин вытащил из кармана заранее приготовленный серебряный рубль и вложил его в руку Надею.
— За что? — спокойно поинтересовался он, пряча монету в глубокий накладной карман форменного кафтана.
— Да ни за что… — Валентин замялся. — За совет дельный и так… На будущее.
— Советы мои столько не стоят, а то бы я давно богатеем стал. Деньги человек должен за работу получать, а если за просто так… То это нехорошо.
«Тьфу-ты ну-ты! — подумал Валентин. — И этот туда же! Хорошо, нехорошо… Однако рубль в карман положил».
