наверное, Семен-то ваш!
- Возможно, - сказала графиня. - Он у меня еще свое получит! Но я не понимаю, как вы-то могли отважиться на такое! - возмущалась Полянская. Следить за женщиной, я о таком и подумать не могла!
- Казните, - печально промолвил я, склоняя голову. - Сердцу ведь не прикажешь, а вы отвергли меня на рауте. Ну, вот я и решился узнать, где вы живете.
- Я храню это место в тайне, - сказала Лидия.
- И в чем же причина подобной осторожности? - осведомился я.
- Я не могу вам об этом рассказать, - таинственно промолвила графиня. - Тем более сейчас, - она прислушалась. - Tais toi!.. Кто-то идет! Allez! - Полянская замахала руками. - Уходите отсюда!
- Я не уйду, - продолжал я настаивать. - Пока мы не определимся со встречей!
- Вы невыносимы, - ласково сказала она, и прозвучало это в ее елейных устах как комплимент. Я понял, что графиня наконец-то сменила гнев на милость.
- Тому виною мои чувства к вам, - заверил я Полянскую.
- Но я предупреждаю вас, что не в моих силах ответить вам взаимностью, - сказала она.
- Я молю вас только о встрече!
- Завтра в шесть часов, - промолвила графиня. - В кофейне на Садовой, - добавила она. - Недалеко от Гостиного двора. Знаете?
Я кивнул и прошептал:
- Вы вселили в мое сердце надежду!
- Прощайте! - сказала Полянская и закрыла окно. Я прикрыл его ставнями с другой стороны.
- Ну и ну! - промолвил Кинрю, и мы с ним поспешили в оставленную без присмотра карету.
Домой я вернулся глубоко за полночь, но в гостиной меня встретила Мира. Индианка все еще не спала.
- Как прошел вечер? - спросила она спокойно, но голос ее по-прежнему дрожал. Катюша была для нее почти что членом семьи, сестрой и подругой.
- Неплохо ответил я. - Мне удалось разузнать много всего интересного, не без помощи Кинрю, конечно. Однако загадок пока еще хватает.
- Я так и думала, - сказала Мира в ответ и бросила на меня обеспокоенный взгляд черных заплаканных глаз. Выглядела она ужасно, в траурном муаровом платье с разводами, которое переливалось при свете светильника, с фиолетовыми кругами под глазами, от чего ее взгляд казался еще более глубоким и темным, с неуложенными в прическу блестящими волосами.
- Не стоит терзать себя, - сказал я Мире в ответ. - Девушку все равно уже не вернешь.
- Но могут быть новые жертвы, - ответила индианка. - Убийцу-то все еще не нашли, - глухо проговорила она и заложила руки за спину. Потом моя Мира присела на оттоманку и откинулась на подушки.
Я обнял ее за плечи и сказал:
- Я обещаю, что найду его со дня на день.
- Хочется верить, - сказала индианка. - Но я переживаю за вас.
- Твой талисман хранит меня, - я указал ей на фанг-шенг, который я всегда носил на груди.
- Пантакли не всегда берегут нас от бед, - печально сказала Мира. Яков Андреевич, я никогда не рассказывала вам о своей сестре.
- Никогда, - ответил я удивленно. - Я и не знал, что у тебя есть сестра.
- Была, - вздохнула Мира. - Ее отравили так же, как и Катюшу добавила она. - Но мне никогда не хотелось говорить об этом.
- Теперь я понимаю, почему ты так сильно, - я замолчал на мгновение. - Это... переживаешь!
- Да, - кивнула мне индианка. - Они даже были с Анджаной чем-то похожи. Так звали мою сестру, - объяснила она. - Анджана погибла из мести.
- Бедняжка, - промолвил я.
- Но дело не только в этом, - сказала Мира.
- А в чем? - я догадывался, что индианка вот-вот примется меня предостерегать.
- Я видела сон, - ответила Мира. - Вещий сон, - добавила она со значением.
- Очень внимательно тебя слушаю, - устало промолвил я. Кому-кому, а масону-то не пристало отмахиваться от знамений судьбы.
- Я видела женщину, - сказала она. - Прекрасную белокурую женщину. И это была сирена!
При этих словах я вздрогнул, потому как перед глазами у меня возникли русалочьи глаза графини Полянской.
- Она наделена большим могуществом, - продолжала Мира. - В своих хрупких руках сирена держала скипетр - символ власти, и скипетр этот светился зеленым светом. Она указала им в сторону моря, которое превратилось в бассейн с крохотными золотыми корабликами, - индианка перевела дух, встала с диванчика и подошла к окну, потом снова заговорила:
- Море, увиденное во сне, означает свободу, и кто-то должен ее лишиться, - Мира бросила в мою сторону выразительный взгляд и нахмурила брови. Надо было быть полным идиотом, чтобы не догадаться, кого, говоря об этом, она имеет в виду. К тому же меня беспокоили ее слова о корабликах, невольно напрашивалась ассоциация с ковчегом.
- Это и весь твой сон? - осведомился я наигранно весело.
- Нет, - качнула головой индианка. - Сирена звала вас в свою обитель. Ее скипетр вспыхнул фейерверком, и я увидела вас.
- Я и во сне тебя преследую? - усмехнулся я, но моя шутка не удалась. Глаза индианки оставались серьезными.
- Я увидела вас в тюрьме, - мрачно произнесла она. - На окнах были решетки из чистого золота.
- Ну, утешает хотя бы это, - улыбнулся я и похлопал свою подругу по плечу.
- Я не шучу, - горько сказала Мира. - А вы никак не хотите прислушаться к моим словам. Вспомните про дамоклов меч! - призывала она. Анджана тоже носила пантакль, но это не уберегло ее от несчастья!
- Каждому уготована своя судьба, - философски заметил я.
- Береженого Бог бережет, говорила Катюша, - и Мирины глаза снова заблестели от слез. - Не торопись на зов сирены! - предостерегала она.
- Конечно, хорошая моя, - поспешил я ее успокоить. Но сам-то я только и ждал зова Полянской, чтобы за нею устремиться в Елагино.
По тому, как Мира взглянула на меня, я понял, что она мне не поверила, но разубеждать ее я не стал, потому как понимал, что бесполезно спорить с гадалкой.
Я зашел к себе в кабинет, захватил свой дневник, чернильницу и стакан с остро заточенными перьями, а затем поднялся по лестнице в спальню. Камердинер зажег свечи и оставил меня наедине с собой. Стоило мне только обмакнуть перо в чернильницу, как слова стали сами проситься на бумагу. Я так долго не брался за перо, что невольно соскучился по этому занятию. Мне было в чем исповедаться, потому я провел за этим делом довольно много времени и закончил почти что на рассвете, с первыми лучами утреннего солнца. Воск от свечи закапал мою тетрадь, но я не обратил на это внимания и с легким сердцем отправился в постель.
Проспал я около четырех часов, однако чувствовал себя отдохнувшим. Во мне фонтаном била энергия, которую мне удавалось сдерживать с огромным трудом.
Я ликовал, что графиня Полянская назначила мне встречу в кофейне, и ждал очень многого от этого рандеву. Пророчест- ва Миры забылись, неприятные впечатления от разговора с ней сгладились, и я почти позабыл и про странный сон и про Сире- ну со скипетром.
Я помнил только чудесные глаза Лидии Львовны, ее благородные черты, тонкий ум и прекрасный голос. Соперничество с ней еще сильнее подогревало мой интерес. Ее загадочный образ маячил в моем сознании. Лунев непременно сказал бы мне, что меня пленила любовная лихорадка. Сей род недуга мой друг когда-то основательно изучил, но лекарства целебного так и не придумал.
Я спустился в столовую в радужном расположении духа. Смущали меня лишь зеркала, занавешенные в знак траура. За огромным столом сидела одна лишь Мира и выглядела она еще хуже, чем вчера.
- Как вам спалось? - отрешенно спросила она меня. - Я вижу, Яков Андреевич, что вы не прислушались к моему совету, - добавила Мира безнадежно. - Да свершится воля богов! - вздохнула индианка.