атласом рукава нижнего платья.
Волосы у нее были зачесаны наверх и ниспадали на лоб в виде очаровательных колечек. Прическу венчала атласная тока, сколотая булавками из черного жемчуга.
Индианка мягко ступала по паркетному полу ножками, обутыми в черные башмачки с такими же жемчужными пряжками. Она зябко куталась в узкую индийскую шаль.
- Яков Андреевич, мне страшно, - прошептала Мира побелевшими губами.
- Мира, я же уже говорил тебе, что бояться нечего, - ответил я, как можно увереннее.
- Мне надо вам кое-что рассказать, - с сомнением произнесла моя индианка.
- Что именно? - сердце мое забилось в предчувствии какого-либо важного для дела открытия.
- Насчет жемчужины, - ответила девушка, - и наших обычаев!
- Очень интересно! - признался я.
- Этот камень стал талисманом, - промолвила индианка, указав на пряжку своего башмака. - Считается, что жемчужина, рожденная из слез индуистского бога Луны, способна исполнять человеческие желания, - сказала она.
- А какое это имеет отношение к нашему делу? - не понял я.
Мира не обратила внимания на мой вопрос и загадочно продолжила:
'Рожденная из ветра, воздуха, молнии и света, да защитит нас от страха раковина, рожденная золотом, - жемчужина! Это драгоценный камень, продлевающий жизнь!'
Я смутно начал понимать, что индианка цитирует 'Веды'.
- И все-таки, к чему это? - перебил я ее.
- К тому, - отвечала Мира, - что в Индии жемчужину вешают на шею молодому брахману, чтобы он избежал трех несчастий: страха, гнева богов и демонов! И для того, чтобы смог прожить долгую жизнь, - добавила она загадочно. - Возможно, - предположила Мира, - жертвоприношение было нужно для посвящения...
- Сомневаюсь, - ответил я. - Эта версия не понравилась мне с самого начала, и даже твои слова не убедили меня!
- Я и сама не уверена, - ответила моя индианка, заглядевшись в окно. Снег, по-прежнему, ее завораживал. Она до сих пор не знала даже, с чем можно было его сравнить. - Но мне кажется, - добавила Мира, - что я обязана была вас предупредить!
- Ты поступила правильно, - ответил я.
- Я раскладывала астрологические таблицы, - сказала Мира. - Положение светил мне не нравится, - продолжала она.
- О чем ты? - встревожился я. Мне было известно из опыта, что Мирины предсказания имели обыкновение сбываться!
- Я вижу смерть, - мрачно пророчествовала индианка. - Насильственную смерть, - уточнила она.
- Ты имеешь в виду новое убийство? - осведомился я.
- Да, - кивнула Мира, и я увидел, как жемчужиная булавка переливается перламутром у нее в волосах на черной бархатной токе.
Мне сделалось жутко и я вспомнил древний масонский гимн, чтобы немножечко подбодрить себя:
'Братья, гоните мрачность и страх, Света ищите в ваших сердцах!'
Однако я не почувствовал прилива мужества. Но, тем не менее, у меня не оставалось иного выхода, как продолжить свое расследование, и я отправился к индийским брахманам.
В их комнате я застал Лаврентия Филипповича Медведева, который в сотый по счету раз допрашивал несчастных индусов и в третий раз обыскивал их на предмет пропавшей жемчужины.
- Лаврентий Филиппович, - обратился я к нему, - не соблаговолите ли вы оставить нас наедине с иностранцами?
- А вам не страшно, Яков Андреевич? - усмехнулся Медведев. Его наглость постепенно начинала выводить меня из себя, словно он и забыл совсем, к какой могущественной организации я принадлежу.
- Не страшно, - ответил я сдержанно.
- Как знаете, - пожал плечами Лаврентий Филиппович и вышел из комнаты, убранство которой удивило меня своей простотой.
На деревянном комоде я увидел знакомую мне статуэтку Шивы, такая же принадлежала Мире и стояла в нашей гостиной с Санкт-Петербурге.
- Мы никого не убивали, - заявил Агастья и уселся прямо на паркетном полу.
- Но вы ведь приносите жертвы Индре? - осведомился я.
- Да, - ответил Мадхава. - И не только Индре, но и другим богам! добавил он. - Но это совершенно безобидные ритуалы... - брахман прижал руки к груди.
- Не могли бы вы рассказать об этом подробнее, - попросил я брахмана. Эта история все более и более меня занимала, но от этого не переставала казаться опасной.
- Пожалуйста, - с легкостью согласился он. Мадхава был так измучен перепалкой с квартальным, что готов был на все, что угодно, лишь бы тот оставил его в покое. Похоже, что во мне брахман видел ту самую последнюю спасительную соломинку, за которую хватается утопающий. - Ритуал жертвоприношения заключается в том, что жрецами разжигается божественный огонь, - начал он, - затем приносится в жертву грихта, очищенное масло, продолжил Мадхава. - Потом хотар и брахман обмениваются загадками и приносят в жертву богу сок сомы.
- Что это за сок? - поинтересовался я, Мира, как ни странно, о нем мне никогда не рассказывала.
- Священный ритуальный напиток для богов, - вмешался в разговор брахмачарин Агастья. - В первую очередь для Индры, - добавил он.
- Потом, - заключил Агастья, - распевают саманы.
- Саманы?
- Да, - улыбнулся брахман, - священные гимны.
- Ну-ну, - проговорил я задумчиво.
- А где вы познакомились с князем? - осведомился я.
- В Петербурге, - пожал плечами брахман. - В салоне Божены Зизевской, - уточнил он.
- Кого-кого? - изумился я.
Божена Феликсовна Зизевская была моей любимой кузиной, прозванной в столичном свете Цирцеей за ум и несравненную красоту. Она жила в аристократическом Адмиралтейском петербургском районе, держала модный салон, где все разговоры сводились преимущественно к политике, и кружила головы своим многочисленным поклонникам. Поговаривали даже о ее тайном романе с императором Александром I, во что я правда не особенно верил. Однако знал, что Его Императорское Величество к Божене благоволит, вопреки неудовольствию своей фаворитки Нарышкиной.
Родилась Божена в Варшаве, потом ее родители переехали в Россию, где скончалась ее мать, моя тетушка по отцовской линии, Софья Романовна Кольцова, а отец, Феликс Зизевский, как человек военный, уехал воевать куда-то в Иран и погиб в районе Дербентского ханства.
- Мир тесен, - заметил я.
- Согласен, - не стал возражать Мадхава. - Господина Гродецкого я тоже в этом салоне встречал, - добавил он.
- Правда? - заинтересовался я. Мне было известно из опыта, что случайности в этом мире происходят исключительно редко и не стоит им особенно доверять.
- Конечно правда, - заверил меня брахман. - По-моему господин Станислав и наш покойный князь были завсегдатаями этого салона.
Я подумал о том, что мне, к сожалению, князя Николая Николаевича у Божены встречать не приходилось. Я очень сожалел, что не имею возможности переговорить обо всем этом со своей двоюродной сестрой, которая и понятия не имела о том, в каком я здесь оказался положении. Божена Феликсовна мне бы обязательно помогла, она наверняка знала массу всяких подробностей и, скорее всего, наметанным глазом подметила бы особенные детали. Но приходилось в данном случае полагаться лишь на слова плененных Лаврентием Филипповичем брахманов.
- Яков Андреевич, - обратился ко мне Агастья, - вы похлопочете за нас перед этим ужасным
