— Я сказал, седлайте. Если вам приспичило ехать за мной, езжайте, но не ближе чем за сотню ланов. Вы хотите что-то сказать?
— Н-н-нет, — протянул невысокий гвардеец с родинкой на виске, а его товарищ бросился за сбруей. Базиль, постегивая себя по голенищу выдернутым из плетня прутиком, молча ждал. Гвардейцы возились долго, но одного жеребца нельзя седлать бесконечно, а Эсташ не появился. Ухмыльнувшись, Базиль вскочил в седло и поехал прочь. Караульщики, без сомнения, тащились сзади, но Базиль уже привык о них не думать. Сначала он пустил коня по дороге, но затем его внимание привлекла запоздалая рыжая бабочка, сначала усевшаяся на рукав, потом перебравшаяся на ухо лошади и затем полетевшая впереди. Граф, сам не зная зачем, свернул с тракта в степь. Его словно бы что-то тянуло за помилованной осенью летуньей, а бабочка весело кружила вокруг, рисуя в воздухе замысловатые петли. Они проехали овраг, обогнули заросшую низкими деревьями длинную горку, на вершине которой красовались какие-то развалины, впереди показались вершины неизбежных в этих краях тополей. Бабочка снова присела на лошадиную шею, затем взмыла вверх и распластала крылышки, подражая парящему орлу.
Это было смешно, пока сзади не послышался какой-то свист и крики. Базиль обернулся и успел заметить, как два его непрошеных спутника валятся на землю со стрелами в груди, а затем в воздухе что-то свистнуло, но не стрела! Плечи Базиля сдавило, и неведомая сила вырвала графа из седла, швырнув его на подмороженную землю. Перед глазами вихрем пронеслась стая рыжих бабочек, и все исчезло.
Пришел он в себя не сразу, а когда пришел, первым, кого он увидел, был маркиз Гаэтано, встречу с которым он столь навязчиво обещал Эсташу. На рукаве у мирийца сидела проклятая бабочка, а рядом стоял пресловутый атэв, державший в руках свернутый аркан. Вот, значит, как… Мысли разбегались, голова гудела, но Базиль заставил себя подняться. В глазах потемнело, а когда он снова смог видеть, бабочка куда-то исчезла, зато появился плотный зеленоглазый парень с удивительно неприятной физиономией.
— Вот мы и встретились, Базиль Гризье, — негромко произнес Кэрна. Базиль стиснул зубы, пытаясь собраться с мыслями. Дурацкое начало, да и сам разговор будет не лучше.
— Маркиз Гаэтано? — Проклятый, ну зачем все это… Ведь и так все ясно. — Я, признаться, думал, что вы уже в Оргонде…
2895 год от В.И.
1-й день месяца Волка
НИЖНЯЯ АРЦИЯ
— Вот мы и встретились, Базиль Гризье. — Пошлая фраза, словно из романа, что вечно с собой таскает племянник Сандера. Но как прикажете говорить с этой тварью? Одна надежда на то, что Гризье — трус и сам выложит все, что знает.
— Маркиз Гаэтано? — Глаза графа Мо были все еще мутными. — Я, признаться, думал, что вы уже в Оргонде. А вот ваших спутников я не имею чести знать, хотя это не столь уж и важно. Вряд ли мы встретимся еще раз.
— Разве что в Преисподней, — огрызнулся Рафаэль, разглядывая пленника. Что он знает? Дети Сандера пропали в день битвы, но Вилльо замыслили предательство давно и продумали все до мелочей. Кэрна ненавидел всех Вилльо, но Базиля, пожалуй, больше остальных. Почти так же сильно, как Аганна, но одно дело — убить или искалечить в бою, и другое — прикончить пленника, какой бы тварью тот ни был.
— Нас четверо по желанию Баадука, и у нас четыре коня, — заметил Яфе, — предатель умрет так, как должно.
— Яфе, — Николай заметно побледнел, — этот ваш обычай… Церковь наша Единая и Единственная…
— Предатель должен умереть как собака, — пожал плечами атэв, — но, если твои глаза не могут этого видеть, достанет и трех лошадей или же двух, если Серпьент не пожелает.
— Пожелаю, пожелаю, — закивал Крапивник, — ох уж эти клирики. Как говорить, так они завсегда, а как работать, так их и нет. Давай кончать с ним, что ли…
Базиль молчал, безуспешно пытаясь вытереть о плечо текущую из уголка рта струйку крови.
— Я не вправе остановить земной суд, ибо он справедлив, — словно бы извиняясь, подал голос Николай, — но я готов напутствовать вас в жизнь вечную.
— Не нужно, — пленник кривовато — мешала разбитая губа — усмехнулся, — в моем положении есть одно светлое пятно — я отправлюсь в преисподнюю собственным ходом, без провожатых. Не спорю, я бы предпочел, чтобы меня прикончили по-арцийски, но выбирать не приходится…
— Может, и приходится, если дети Александра у вас, — прервал его маркиз Гаэтано. — Ты знаешь, где они?
Фиалковые глаза вспыхнули и погасли. Гризье молчал, то и дело неуклюже отирая кровь о плечо. По виду пленника было не понять, то ли ему нечего сказать, то ли он не говорит из принципа. Пауза затягивалась. Крапивник в нетерпении переминался с ноги на ногу, Николай шептал какую-то молитву, стараясь глядеть в сторону, Яфе невозмутимо смотрел перед собой.
— Ты будешь говорить? — раздраженно спросил Кэрна. — Подумай хорошенько.
— Нет, — покачал головой граф Мо и пояснил: — Вас четверо, я один и связан. Отвечать с моей стороны будет трусостью. Не хочу умереть совсем уж пошло.
— Аганна я не убил, — резко сказал Кэрна, — тебе есть из чего выбирать.
— Разве? Что-то незаметно…
— Да что вы с ним церемонитесь?! — Серпьент прямо-таки рвался в бой. — Отдайте его мне, он все выложит. Против хорошей крапивы все его фанаберии — чепуха.
— Какая крапива об эту пору, — отмахнулся Рафаэль.
— Какая, какая… — передразнил Серпьент и уставился в землю, словно намереваясь ее пробуравить взглядом. — А вот какая!
Сквозь палую листву прорвалось и полезло на волю нечто зеленое! Изумрудные ростки нагло перли ввысь, разворачивались зубчатые листья, в пазухах между ними появлялись сережки, не прошло и десятинки, как среди глухой осени красовался крапивный куст в человеческий рост.
— Ну, раз выросло, грех не использовать, — прервал молчание Рафаэль, — сам займешься?
— А то как же, — ответствовал Кулебрин, — зря я, что ли, старался?!
Серпьент вырвал здоровенный пучок крапивы, по всему не причинивший ему никаких неприятностей, и подмигнул остальным:
— А ну, давайте-ка эту ящерицу!
— Да не развяжется завязанное, — кивнул Яфе, — сын свиньи сам разденется или помочь?
— Я — Гризье, а не Изье, — пожал плечами пленник, — мне не понравится, если меня разденут мужчины. Развяжите руки, разденусь сам.
Ночь выдалась ясной и холодной, звездная Рысь, лениво щурясь, глядела вниз, на ожидавшую снега землю. В зеленоватых глазах не было ни сочувствия, ни злорадства, ни хотя бы любопытства.
Атэв одним ударом перерезал веревку, и граф Мо размял затекшие кисти. Драться было глупо, бежать еще глупее. От крапивы еще никто не умер, более того, Базиль смутно вспомнил, что его старуха- кормилица лечилась крапивой от ревматизма. Другое дело, что любой уважающий себя арцийский рыцарь предпочел бы порке крапивой удар мечом, впрочем, ему, похоже, выпало два горошка на ложку. Сначала — унижение, а потом — смерть. Что ж, он постарается не доставить своим врагам ожидаемого удовольствия.
С легкой улыбкой пленник расстегнул и бросил к ногам молчавшего Николая эллский кожаный пояс, следом полетела верхняя туника, подбитая стриженым мехом куртка, шерстяная верхняя рубашка, тонкая сорочка…
— Мало, — рявкнул Крапивник, — штаны снимай. Живо!
— У вас изумительные друзья, маркиз Гаэтано, — почти весело сказал Базиль, — атэв, клирик и
