Навороченность Чувилина начиналась с его потрясающего имени и завершалась тем, что он был хозяином сети самых популярных в городе супермаркетов.
Я скучала в баре уже полчаса, рассматривая тинейджеров, толкущихся у заляпанной барной стойки.
Я снова глянула на часы. Гастрономический магнат катастрофически опаздывал. Будь у меня более интимные намерения, я свалила бы уже двадцать минут назад. Я достала новую сигарету и закурила, стараясь не касаться липкого столика.
...Утренняя операция по спасению нас с Бизей из запертой ванны не обошлась без эксцессов. Я не стала звонить Сазону на сотовый, а дозвонилась его секретарше, которая всегда знала, где найти деда, и как пробиться через его слабые уши, севшие батарейки и нестандартное чувство юмора. Сазон примчался через пятнадцать минут, да не один, а с верным помощником Елизаром Мальцевым.
Когда дед открыл дверь, Мальцев, заметив у меня за спиной голого по пояс Бизона, не придумал ничего лучшего, как грохнуться в обморок. При этом он наделал так много шума, что будь мы в квартире, соседи непременно вызвали бы милицию. Падая, Елизар затылком вписался в напольную вазу, оказавшуюся металлической. Ваза упала, докатилась до лестницы и запрыгала по ступенькам с выразительными «бум- бум».
– Я ж говорила, чтоб ты один приезжал! – накинулась я на деда.
– Я один и приехал! – ответил дед. По дороге сюда он нацепил слуховой аппарат и теперь разговаривал подчеркнуто тихо. – Это тело не в счет, – кивнул он на Мальцева. – Сынку, а ты тут как оказался?!
– Телепортировался, – усмехнулся Бизон. Он приветственно похлопал Сазона по плечику и склонился над Мальцевым.
– Эй, Мальцев! Эй! Эй! Ты только от счастья не помри!
Я с силой подергала Елизара за не слишком чистый ботинок, но художник и не думал очухиваться.
– Ничего-то вы не смыслите в реанимации, – вздохнул Сазон, сел на корточки и пошуровал рукой во внутреннем кармане мальцевской джинсовой курточки.
– Прямой массаж сердца? – ехидно осведомился Бизон.
– Прямой массаж мозга, – поправил его Сазон, выуживая из джинсовых недр плоскую фляжку. Он ловко свинтил с нее крышку, понюхал с наслаждением содержимое, и... мечтательно отхлебнул.
– Дед, кто здесь в обмороке?! – возмутился Бизя и, отобрав у Сазона фляжку, приставил ее к губам Мальцева. Коньячного цвета жидкость пролилась немного на подбородок, но часть ее все же попала в рот Елизару.
– Может, ему уже ничто не поможет? – спросил задумчиво дед. – Пожилой он уже. Сердце не выдержало страшного потрясения.
Мальцев закашлялся, открыл голубые глаза и, уставившись на Бизона, задал гениальный вопрос:
– Ожил, бля?!!
– Ты кого имеешь в виду? Себя? – нагнулся над ним Сазон.
Елизар молча ткнул пальцем в Бизона.
– Если про него слово кому скажешь, в бетон закатаю, – ласково пообещал дед.
Мальцев сел, помотал головой и, сделав недоуменную мину, сказал:
– А это и не он вовсе! Совсем не похож.
– Вот и ладненько, – потер ладони Сазон. – Пойдемте на кухню, чаю хлебнем за знакомство!
Мы уже почти расходились, когда на пороге кухни появилась Юлиана Ульянова. Она возникла в дверном проеме и посмотрела на нас, как хозяйка на мышиную свору, оккупировавшую ее образцовую кухню. Ульянова была при полном параде – желтое платье с голой спиной, затейливо навороченная прическа (как только справилась без помощи парикмахера?), и грим, на который и профессионалу понадобилось бы полдня.
– О, бля!! – хлопнул себя по коленкам Мальцев.
– Вот так фря! – восхитился Сазон и гоголем обошел Юлиану, прощупывая ее глазами с головы до ног. – И главное – откуда?!! Сынку, у тебя гарем? – Он звонко хлопнул Юлиану по заднице. Звезда попятилась.
– Кто вы такие? И что себе позволяете? – попыталась возмутиться она.
– Это я-то кто такой?!! – заорал дед, забыв про хороший слух. – Кто я такой?! Да я самый богатый на всем побережье чувак! Если я скажу, сколько у меня на счетах, ты, фря, первой прыгнешь ко мне в постель!
– Я тоже человек небедный и, кстати, абсолютно свободный! – воскликнул Мальцев, поспешно стягивая с носа очки.
Это было невероятно, но Ульянова вдруг посмотрела на них с нескрываемым интересом, будто серые мыши на ее образцовой кухне снесли золотые яйца.
– Угостите чаем? – светским тоном спросила она непонятно кого.
– Нальем, – кивнул ей Сазон. – А чего нет-то? Такого говна не жалко! – Он вытащил из холодильника непочатую банку химического чая и поставил ее на барную стойку. – Пей, коли охота!
Юлиана ловко откупорила банку и присосалась к ней с жадностью пустынного странника.
– Эй, мадам, вы же не пьете консервированные напитки! – напомнила я ей ее звездные заповеди.
– А я и не пью, – ответила Юлиана, облизнув губы. Вероятно, это был акт некого совращения присутствующих тут мужчин, и мне стало тошно.
Бизя, пользуясь замешательством, возникшим при появлении Юлианы, улизнул на второй этаж.
Мне нужно было торопиться – впереди предстояло множество важных дел.
– Господа, про эту даму тоже лучше молчать! – обратилась я к дедам и добавила: – А то в бетон закатаю.
– Где дама? – забегал хитрыми глазками Мальцев.
– Какая такая дамба? – прикинулся глухим дед.
А может, у него снова сели батарейки.
Время шло, Эрота все не было, и я занервничала. Может, молоточник успел уже и его... грохнуть?!
Я вытащила из сумки свой новый сотовый, и набрала номер приемной Чувилина, который мне утром сообщила Анна. В результате короткого разговора с секретаршей, я выяснила, что Эрот Васильевич Чувилин уехал сегодня днем из страны по срочным делам. Она так и сказала: «Из страны, по срочным делам». На мои попытки уточнить – куда, твердила, как заведенная: «Из страны, по срочным делам».
Я бросила мобильник в сумку, подошла к стойке и, распихав подростков, заказала себе сто пятьдесят текилы. Опрокинув в себя текилу, я принялась слизывать соленый ободок по краю фужера.
То, что сделал Чувилин, смахивало на бегство. Вернее даже, не смахивало, а бегством и было – поспешным, паническим, плохо скрываемым улепетыванием.
Утром я позвонила ему и сказала, что нам нужно встретиться по важному делу. Он усмехнулся и заявил, что никаких таких дел с особой по фамилии Тягнибеда иметь не желает. Поняв, что встречи можно добиться, только раскрыв кое-какие карты, я сообщила ему, что дело это касается одной тесной компании из шести человек. Я перечислила ему все известные мне фамилии, последней упомянув Серикову. Потом я сообщила ему, что некоторые из этой компании уже на том свете, а остальные – на пути туда. И нам нужно обязательно встретиться и поговорить. Иначе он рискует стать номером пять. Или шесть. Уж как там считает преступник, мне неведомо.
На том конце провода повисло тягостное молчание. Я даже как будто видела, как неведомый мне Эрот Васильевич тянется за сигаретой и закуривает. И его бледные, холеные, магнатские пальцы немного трясутся.
Дрогнувший голос мне сообщил:
– Хорошо, сегодня в шесть, в баре «Пропеллер».
Теперь-то я понимаю, что назначая встречу в занюханном грязном «Пропеллере», он уже знал, что через пару часов смоется «по срочным делам из страны».
Все. Круг замкнулся. Жертв для молоточника не осталось, кроме... Юлианы Ульяновой. Лялькина не в счет. Анна сегодня сказала, что у Маргариты почти нет шансов вернуться к полноценной жизни. Добивать парализованного человека бессмысленно.
