подобрались. Тут только Колосов сообразил, что в таком виде на людях ничего крепче кофе и молочного коктейля пить не может. Перед Катей тоже стояла чашка кофе, на столе лежали исписанный блокнот и большой художественный альбом – явно новенький. «Никола Пуссен», – прочел Колосов на обложке.
– Ты выслушай меня внимательно, пожалуйста. – Катя была похожа на студентку, сдающую экзамен. – Все это может быть полный бред, но я… он у меня из головы не идет.
– Альбом-то откуда? – спросил он.
– Это я купила специально, он нам еще пригодится. Но сначала я начну с предметов, которые мы находили на местах убийств. – Катя перевернула листок в блокноте. – Итак, в случае с Бойко и Сусловым это был искусственный цветок крокус и фрагмент лианы смилакс. В случае с Голиковым – билет охотничьего клуба и искусственный цветок анемон, – она посмотрела на Колосова. – Мы с тобой пришли к выводу, что налицо некая демонстрация, которую убийца специально строит, иллюстрируя какой-то свой замысел, сценарий. Труп Голикова, фактически выставленный напоказ, привязанный к дереву возле моста, лишнее тому подтверждение. Это та же самая демонстрация, эпатаж. Убийца хочет привлечь максимальное внимание, хочет напугать, устрашить. Как мы выяснили, адвокат Голиков был заядлым охотником, причем – это очень важная деталь – как раз накануне охотился на кабана.
– Ну да, он сам им об этом говорил там, в Воронцове. Тихомиров его слегка подначил. А Балмашов удивился, вообще мне показалось, его это как-то задело, что ли…
Катя снова взглянула на Колосова.
– Зачем было оставлять мертвецу охотничий билет и забирать все остальные документы? – спросила она. – Может быть, убийца особо хотел подчеркнуть тот факт, что эта его жертва – охотник? Ты знаешь, Никита, цветок анемон еще называют адонисом.
– Да? Ну и что?
– А Фаина Пегова действительно грешит себялюбием, нарциссизмом. Она нарцисс, понимаешь?
– Нет, Катя, я не понимаю. Подожди, подожди, объясняй дальше.
– Посмотри на эту картину. – Катя открыла альбом Пуссена. – Она ведь тебе знакома.
– Такая дома у Балмашова и в конторе у них, там, в Воронцове. «Царство Флоры», что ли, называется, так же как и их фирма. Только там гобелен. – Колосов рассматривал иллюстрацию. – И он вроде поярче будет.
– Точно, гобелен, который я видела у них в магазине в Афанасьевском, выткан в несколько другой гамме. Там особо ярко выткана кровь, – Катя показала на иллюстрацию. – Здесь все так же, но кровь не так бросается в глаза, а там… там, словно специально…
– К чему ты клонишь?
– То, что было найдено на трупах, – цветы, охотничий билет, – все это связано с «Царством Флоры», – тихо сказала Катя.
– С их фирмой?
– С картиной, с гобеленами, которые так нравятся Балмашову. Они же все здесь, здесь они, понимаешь? – Катя постучала пальцем по репродукции. – Тут изображено десять фигур, десять персонажей античных мифов. Кроме этого, тут еще дети в виде амуров и садовая античная скульптура, символ плодородия. Их мы пока не рассматриваем, рассматриваем только фигуры. Итак, вот эта пара внизу – Крокус и Смилакс.
Колосов смотрел на двух юнцов в венках, обнимавшихся в траве в нижнем углу картины.
– Они были дружны и никогда не разлучались и умерли, согласно мифу, в один день, обратившись в цветы. Вот здесь в центре Нарцисс и Эхо.
– Тут парень и девчонка.
– Мифологические персонажи, Никита. Пол роли не играет. Нарциссом может быть и женщина.
– Ладно, дальше.
– В центре богиня Флора. Над ней, вот тут вверху в небесах, в квадриге с конями, – солнечное божество Гелиос – Аполлон, бог света, податель жизни. От него все зависит здесь, в этом царстве флоры, день и ночь, жизнь и смерть. Он дарит жизнь, но он ее и отнимает. Он властелин, понимаешь? Хозяин их судьбы. Справа Гиацинт. Знаешь его миф?
– Нет, – Колосов вглядывался в изображение юноши в венке, держащего в руках цветок.
– Он был другом Аполлона. Близким, преданным. А тот убил его. – Катя коснулась лица Гиацинта. – Убил. А это Кифия – Подсолнух, та, что смотрит из-под ладони на солнечного возницу. Она тоже умерла. Согласно мифу, она любила Аполлона, своего владыку, своего хозяина. А тот не замечал ее. Знаешь… в тот день, когда я была там, у них в магазине я видела подсолнухи… Это в июне-то. А потом совершено случайно подслушала один разговор… Одним словом, Марина Петровых любит своего хозяина Балмашова, а он…
– Эта рыжая?
– Рыжая? Когда я ее видела, она была шатенкой.
– А теперь стала рыжей. Покрасилась и… черт… вот черт… Правда, голова, как подсолнух, у нее.
– Она влюблена в Балмашова и сама об этом говорила. А он ее игнорирует. Пока что, до поры.
– Катя, ты изъясняешься какими-то загадками, запутала меня. Ну что значит это твое «игнорирует до поры»?
– Это значит… Подожди, остались еще два персонажа. Вот тут рядом с Гиацинтом – охотник Адонис. Видишь, он ранен, опирается на копье. Там, на их гобелене, рана утрирована, она так и бросается в глаза. Охотника Адониса, согласно мифу, убил на охоте кабан. И из его крови выросли цветы анемоны.
Колосов развернул к себе альбом. Картина… Все точно, один в один, только там, на ихних гобеленах, кровь – алыми брызгами…
