смотрел на Семенова огромными миндалевидными глазами без радужки. Потом протянул тонкую руку к лицу лежащего.
Мужчина не мог пошевелиться, даже дышал с большим трудом. «Серый» между тем провел длинными костлявыми пальцами в сантиметре от носа Андрея, спустился к губам… к шее… к груди… к животу…
Сердце Семенова колотилось, словно у колибри. Еще секунда, и пришелец доберется до низа живота и…
Внезапно «серый» отвернулся и отправился к двери.
'По шее ему за это, — разозлился аналитик. — Напугал до чертиков'!
Андрей все так же лежал на спине, и смог пошевелиться только когда второй пилот вышел. Он вскочил, бросился к двери, но в коридоре уже никого не было.
Возвращаться в постель не хотелось. «Серый», конечно, вряд ли вернется этой ночью, но по спине бежали предательские мурашки, как только Семенов представлял, как заснет, а утром проснется без какой- нибудь важной части тела.
— Грог, ты не спишь?
— Я никогда нэ сплю, — откликнулся корабль.
— Ты видел второго пилота? Зачем он так? Чего ему надо?
— Нэ знаю. Я не силен в психологии. Спроси у Мэкалля. Может, просто за свою планету переживает. Вчера пролетали мимо инфомаяка, получили сигнал бедствия — мощное землетрясэние, объявили эвакуацию.
— Странный он какой-то.
— А кто нэ странный? Ты, вот, тоже странный. За зверюгу заступился, а дэвушку обидел.
— Я не хотел и очень сожалею. Я извинюсь, правда.
— Она тебэ нравится?
Андрей не ответил. Часы показывали пятнадцать минут пятого, а значит, ему все равно скоро вставать. Он нашел в темноте штаны и стал сердито их натягивать.
— Ты куда?
— К Тлину.
Семенов пошел по коридору, но ни одна лампочка не загорелась.
— Грог, что случилось со светом?
— Экономим.
— Значит, в «зверинце» тоже света не будет?
— Нет. Рано еще. Спят все.
Мужчина вздохнул и махнул рукой. Он уже неплохо ориентировался и мог без труда дойти от своей каюты до «работы». Пока шел, оглядывался, не мелькнет где-нибудь низкая головастая тень инопланетянина, но так ничего и не увидел.
В «зверинце» было темно и тихо. Обычно этот отсек тишиной не отличался — животные со всех концов Вселенной издавали сотни разных звуков: рычали, пищали, свистели, стучали клыками, бивнями, хвостами, всеми возможными выростами об пол и решетку, топали ногами, хлопали крыльями, скрежетали зубами, плескали водой в аквариумах. Сейчас в воздухе носились только визгливые крики болотного тумаша из синего сектора. Мужчина убирал в его клетке вечером, но сейчас, когда подошел ближе, понял, что уборку придется повторить — тумаш начал линять: сбросил несколько игл, толщиной с руку, наложил в углу здоровенную кучу и разбросал повсюду обглоданные кости.
Семенов вздохнул и направился в сторону центральной части 'зверинца'.
— Тлин, — негромко позвал он. — Тлин, это я.
Красный не пошевелился, лишь выпустил из зубастого рта тонкую струйку слюны.
— Тлин! — уже громче позвал Андрей. — Проснись!
Но зверь спал крепко. Мужчина снова позвал его, но безрезультатно. Тогда он просунул за решетку руку и толкнул животное в красный бок.
Тлин молниеносно обернулся и зубами схватил человека за руку.
— А-а-а! Отпусти! Тлин, это я!
Зверюга пару секунд не мигая, смотрел на человека, потом осторожно открыл пасть.
— С ума сошел?!
Тлин наклонил голову на бок, потом прищурился:
— Я тебя не узнал без костюма.
Семенов не стал слушать. Проклиная собственную безалаберность, он бросился по темным коридорам к единственному на корабле врачу.
— Я ее разбудил, — участливо оповестил Андрея Грог.
Семенов не ответил, лишь промычал от боли. Тлин едва не откусил ему руку, и теперь на плече чуть выше локтя красовался жуткий кровавый след от зубов.
Илорэль успела накинуть на плечи длинный шелковый халат и подготовить кушетку. Когда человек вошел в комнату, она уже держала в руках пузырек с коричневой мазью.
— Ложись.
Мужчина пытался посмотреть девушке в глаза, но она старательно отводила взгляд.
— Прости. Я не хотел тебе грубить. И обвинять тоже ни в чем не хотел. Я просто…
— Расстроен, что все так вышло. Скучаешь по дому?
Андрей лег на кушетку.
— В первое время будет тяжело. Терпи.
Семенов не понял, к чему это относилось: к тому, что он скучает по Земле, или к тому, что сейчас произойдет с его рукой, но на всякий случай крепче стиснул зубы.
Было совсем не больно.
Девушка быстро остановила кровотечение, намазала рану коричневой мазью, пахнущей острым перцем, и завязала широким бинтом.
— Надо же, совсем как на Земле. Только у нас бинты белые, а у вас красные.
— Они пропитаны эмиомами, особыми веществами, ускоряющими заживление.
— Только не говори, что они одинаково действуют на всех существ.
— Не волнуйся, — Илорэль улыбнулась и впервые посмотрела в глаза Андрея. — Я свое дело знаю.
Семенов улыбнулся в ответ и поймал себя на мысли, что его тянет к девушке, у него возникло желание прикоснуться к ней, дотронуться до ее кожи. Почувствовать теплоту и гладкость щеки, утонуть в зелени глаз… он тут же одернул себя и поспешно поднялся с кушетки.
— Не хочется тебя расстраивать, — произнесла Илорэль, — но ты получил доказательство неразумности маскировщика.
— Его зовут Тлин.
— Стало бы разумное существо кусаться в такой ситуации? Он живет здесь уже месяцев пять, и должен понять, что ему ничто не угрожает.
— У Тлина хорошо развит инстинкт самосохранения.
— Вот именно. Разве верховенство инстинкта не есть доказательство неразумности?
Андрей тряхнул головой. Он не был силен в демагогии, философии и словесных перепалках, и решил сменить тему.
— Часто на вас нападают?
— Нет. Только если случайно с охотниками столкнемся.
— Разве можно столкнуться с кем-то в целой Вселенной?
— Еще как можно. Мы же не где хотим, там и летаем. У нас свои маршруты, да и глоур экономить нужно.
— Глуор — это топливо?
Илорэль кивнула.
— А что за маршруты?
— На вашей планете люди вышли в космос?
