– Выходит, дед испытывал свое изобретение на людях? Но это ж бесчеловечно! Лет двадцать назад его бы к стенке поставили за такие опыты!
– Сейчас ему тоже немало светит, если получится доказать, что он намеренно уничтожал людей.
– А внучка, как птичка в клюве, поднесет ему приговор, – я поежилась от неприятных предчувствий. – Оттого он и сбежал, наверно. Знает, старый пень, что не отступлю.
– Тебе его не жалко? – Олег посмотрел мне в глаза. – Все-таки единственный родной человек…
– Родной? – я даже всплеснула руками от негодования. – Душегуб и маньяк! Чего ему не хватало? Денег?
– Денег никогда не бывает много! – усмехнулся Олег. – Но славы он не ищет, это точно! – И увлек меня к палатке. А перед самым входом в нее прошептал на ухо: – Не бойся, никто тебя не утащит сегодня. Ни кикимора, ни водяной.
– Я не боюсь! – засмеялась я. – Ты же рядом. А еще два карабина. Отобьемся!
Глава 25
Мы проснулись ни свет ни заря, все вокруг затянуло туманом. Ежась от сырости, мы развели костер. Пока завтракали, ветер постепенно расправился и с туманом, и с моросью. Выглянуло солнце, и мы, не мешкая, направились к ущелью.
На седловине ветер гудел, как в трубе. Осторожно ступая по мокрым камням, мы вышли к левому склону и под защитой огромного камня остановились, чтобы оглядеться.
Туман снежной лавиной лежал на дне пропасти. Солнце прижимало его к земле, боковые отроги отрезали пути к отступлению. Виден был только склон хребта да край леса в глубине ущелья. Кое-где сквозь пелену торчали голые макушки утесов да вершины одиноких пихт.
– О, черт! – с досадой произнес Олег. – Опять задержка!
Он подошел к краю ущелья.
– Да, придется навешивать веревки. На мокрых камнях вниз загреметь – раз плюнуть! А если дождь начнется?
И с тоской посмотрел на небо. На нем – ни облачка, но за вершину Хан-Таштыка зацепилась одинокая тучка, а это, как ни крути, к перемене погоды.
– Давай спускаться, – предложила я. – Здесь всегда то дождь, то туман! Можно неделю ждать хорошей погоды.
Олег с сомнением оглядел меня с головы до ног.
– Я не за себя боюсь, – сказал он с мрачным видом, – и не по таким горам бегать приходилось. Ты-то как? Справишься?
– Я была тебе в тягость? Что-что, а по тайге шла не хуже тебя!
– Не злись, – улыбнулся Олег. – Сейчас навесим веревки и начнем спуск. Я пойду первым, ты – за мной…
Не буду рассказывать, с каким трудом мы достигли дна ущелья. Раз десять приходилось снимать и по новой навешивать веревку. Сыпались камни под ногами, в руках рвались ветки, за которые мы цеплялись на крутых участках. Я чуть не потеряла рюкзак, зацепилась ремнем карабина за корень, освобождала его, повиснув на веревке. Болели руки и ноги от напряжения, по лицу текла вода вперемешку с потом, а у меня, быть может, со слезами. Страшно было, охватывало отчаяние оттого, что проклятый склон все не кончается, а силы уже на исходе и закоченевшие пальцы вот-вот разожмутся…
Снизу раздался голос Олега, и я почти свалилась на него. Он крепко стоял на ногах и, подхватив меня – мокрую, грязную, – расплылся в улыбке. Ох, как я любила эту улыбку!
– Все, все! Добрались! – сказал он, освобождая меня от снаряжения. – Только сниму веревку, и можно двигаться дальше.
Вокруг громоздились глыбы базальта, тихо журчал ручей. Я подложила под спину рюкзак и устроилась между камней. Надо мной нависали кусты – все хоть какое-то укрытие от той мелкой гадости, что сочилась из тумана.
Олег вернулся быстро. В отличие от меня он не раскис и не потерял присутствия духа.
– Устала? – спросил он заботливо, сматывая веревку и закрепляя ее на рюкзаке. – Ну, отдохни чуток, а я сбегаю на разведку.
Я проследила взглядом, как ладная фигура мелькнула среди камней и скрылась в тумане, и с облегчением закрыла глаза. Пять минут! Мне нужно всего пять минут, чтобы восстановить силы…
Очнулась я от того, что кто-то тормошил меня и весело приговаривал:
– Просыпайся, соня! Солнышко проспишь!
Я вскинула голову. Олег сидел передо мной на корточках и улыбался.
– Выспалась?
– Ой, – смутилась я, – даже не заметила, как задремала.
– Смотри, а день-то разгулялся, – не менее весело сообщил Олег.
И правда, сквозь клочья тумана пробивались лучи солнца, а в окошках над головой синело небо.
– Ты что-то нашел? – спросила я, поднимаясь с камней.
– Нашел, – с довольным видом сообщил Олег. – Есть тропа! Пошли! – и подал руку, помогая мне преодолеть ручей, бежавший среди камней. – Совсем недалеко!
Через полчаса мы и впрямь вышли на тропу, вернее, ее подобие, бежавшее вдоль реки. Топкий берег зарос ольхой. Ботинки чавкали по грязи и весили едва не больше рюкзака. Олег постоянно оглядывался, иду ли я следом. Он не торопил меня, но в его глазах читалось нетерпение, и я старалась не отставать, хотя в душе и чертыхалась, проклиная тот день, когда согласилась на авантюру. Я не отдала Олегу рюкзак и карабин, хотя он и настаивал. И не жалела об этом, заметив уважение в его глазах.
Наконец мы выбрались на сухое место. Олег скинул рюкзак, помог мне освободиться.
– Привал! – коротко бросил он. – Десять минут!
Я обвела взглядом склоны ущелья. Тишина стояла мертвейшая, если не считать бурчания речного потока. Не шелестела листва, не пели птицы, лишь откуда-то с высоты прокричал ястреб и тут же смолк, словно чего-то испугался.
Мне показалось, будто кто-то пристально за мной наблюдает, и невольно подступила ближе к Олегу. Наверно, он почуял то же самое, потому что передвинул карабин на грудь и быстро оглядел россыпи, крутые скалы, нависшие над ущельем кусты.
– Тихо, – вдруг приказал он и увлек меня в скопление камней в стороне от тропы.
Некоторое время мы молча прислушивались. Олег снял карабин и устроился в камнях. Я поняла: в случае опасности будет стрелять. На всякий случай я тоже приготовилась к стрельбе. Но Олег, заметив, что я вожусь с винтовкой, приложил палец к губам и скорчил свирепую гримасу.
Совсем близко хрустнул сучок под чьими-то тяжелыми шагами. Спина Олега напряглась, он слегка приподнял руку: не шевелиться. Снова до слуха долетел треск сломанных сучьев, а за ольховыми кустами закачалась вершина молоденькой пихты. Меня тряс озноб не то от холода, не то от волнения. Невдалеке громко закричал ворон, точно ударил в жесть: «Дзинь!.. Дзинь!..»
– Не пойму, – шепотом произнес Олег, – кто там топчется?
Ветки кустов вздрагивали то в одном, то в другом месте, но заросли были настолько густыми, что как мы ни силились, разглядеть ничего не смогли.
– Так можно всю жизнь просидеть! – Олег поднялся из-за камня. – Схожу-ка я, посмотрю!
– Нет, – я потянула его за куртку. – Вдруг там медведь?
– Я осторожно… – Олег посмотрел на меня сверху вниз. – А ты следи за тропой. Ну и стреляй в случае чего!
– Я тебя не пущу, – произнесла я сквозь зубы и осеклась.
Из кустов показалась фигура человека в сером дождевике с накинутым на голову капюшоном. Пригнувшись, он нырнул в камни, и мы увидели дуло карабина, смотревшее в нашу сторону. Заметил!
– Что за черт? – выругался Замятин и крикнул: – Эй, ты! Выходи!
– Марья, – раздалось из-за камней. – Не стреляйте!
Я тотчас узнала этот голос.
– Дед Маркел! – крикнула я. – Что ты, как заяц, по кустам прячешься?
Он поднялся из-за камней, направился в нашу сторону и, не дойдя десятка шагов, остановился на
