старшему-брату. Единственное, пожалуй, что я не копировала, просто так вкусы совпали — пристрастие к яблокам и корице в любом виде. Его маленькая кухня насквозь пропахла сладковатой пряностью, и мне это всегда безумно нравилось.
Дэйр заварил чай, и мы сели за стол. Вопреки обыкновению, эльф был очень разговорчив и с дотошным, почти болезненным интересом выспрашивал у меня подробности жизни за последние два года. Было заметно, что он всеми силами старается обходить тему Максимилиана и моего отношения к нему. Но я прекрасно понимала эльфа. Мы слишком долго не виделись, чтобы сейчас поднимать конфликтные вопросы.
И все же, открытое игнорирование некоторых событий меня задевало. Бездна, я слишком люблю Дэйра, чтобы просто забыть о его мнении, пусть даже и нелестном!
— А как у тебя дела? — я аккуратно подцепила ложкой прозрачно-золотистый яблочный ломтик с темными крапинками корицы. Варенье в меня уже не лезло, но отставить креманку я не могла. Эх, что делает с людьми жадность!
— Как обычно, — хмыкнул эльф, наматывая на палец косую челку. Пряди были разной длины, некоторые спускались ниже подбородка, и во время работы Дэйр всегда закалывал их наверх, чтобы не мешались. — Лаборатория, пациенты, книги. Недавно поцапался с Лиссэ.
— А по поводу?
— Госпожа Ашель Эльнеке решила в очередной раз заняться моим воспитанием, — целитель не смог сдержать страдальческий вздох. — Знаешь, забавно слышать от существа, которое младше тебя на семь с лишним тысяч лет, что ты ведешь себя, как ребенок. Нет, я понимаю, что в детях она разбирается, и в воспитании тоже, уже и внучку вырастила, но меня-то зачем мучить?
— И чего она такого наговорила, что ты до сих пор бесишься? — у Дариэля нет привычки дергаться по пустякам, а значит Лиссэ наступила на одну из «любимых мозолей». На которую?
— Она посоветовала мне, наконец, наладить отношения с семьей, — голос у Дариэля был подозрительно ровный. Как будто он не сказал ничего особенного.
Так я и поверила.
Собственно, семьи у Дэйра не было. Мать погибла при загадочных обстоятельствах, когда он едва достиг совершеннолетия. И кому могла помешать юная (всего двести сорок лет) золотоволосая красавица, не думавшая ни о чем, кроме балов и ухажеров? Тем не менее, Дэйр остался один, без родных и близких. Отец… Он признал сына — с опозданием в сотню лет, из жалости. Так Дариэль стал принцем без права наследования. Сначала он обретался при дворе в качестве то ли паршивой овцы, то ли бесплатного аттракциона, а потом случилось нечто, заставившее его бежать в Кентал Савал. Нечто, навсегда искалечившее душу… Дэйр не рассказывал об этом, но я знаю, что он подозревает кого-то из кровных родственников. Возможно, сестру — наследницу престола и гордость Единых Пределов, Меренэ эм-Ллиамат. Она была старшей, была рождена в браке, но… обычно преемниками становились сыновья. Пусть и незаконные. За всю историю у эльфов была только одна королева, и она оставила после себя не самые приятные воспоминания.
Меренэ опасалась, что Дариэль займет ее место — и относилась к нему соответственно. Как к врагу. Травля длиною почти в восемь тысяч лет… Если бы не въевшийся в кровь закон, запрещающий убийство пророков и целителей, то Дэйр давно был бы мертв. Леарги знал о том, что творит его дочь, но не вмешивался в «дрязги детей». Он был плохим отцом, но хорошим правителем: поддержи Леарги сейчас сына хоть в малости, и в будущем целитель может стать причиной раскола в Пределах. Кое-кто был не прочь сменить династию или усадить на трон марионетку, чтобы развязать восстание, им нужно было только «знамя» — еще один претендент на трон. Меренэ, при всех ее недостатках, прекрасно справилась бы с ролью повелительницы, в отличие от Дариэля.
Погибшая мать, завистливая сестра и равнодушный отец. Не удивительно, что Дэйру было неприятно говорить о родственниках.
— Э-э… еще чаю? — выдавила я из себя, старательно отводя глаза. Дариэль не любил, когда ему лезут в душу. И тем более, когда его жалеют.
— Да нет, мне уже хватит, — целитель задумчиво звякнул ложкой об краешек чашки. Звук вышел нелепый, оборванный. Стекло не должно так звенеть.
— Ты сейчас в лабораторию?
— Нет, — эльф запнулся. — Я хотел предложить тебе прогуляться.
Мы с Дэйром долго бродили по окрестностям, изредка перебрасываясь словами, а я все никак не могла выкинуть из головы мысли о его семье. Родственнички, в бездну их… Все они, кроме Меренэ, были знакомы мне только по портретам и рассказам. Принцесса на моей памяти несколько раз приезжала в Кентал Савал, всегда тайком и без подобающей свиты. Они с Дариэлем надолго запирались в гостиной, говорили о чем-то, а потом Меренэ убиралась восвояси. Дэйр после таких визитов всегда подолгу приходил в себя, был мрачен и молчалив. Однажды он в сердцах бросил, что лучше остаться сиротой, чем иметь в родственниках королевскую династию. К несчастью, происхождение Дариэля было в буквальном смысле написано на лице. Фамильные черты Дома Ллиамат: темно-зеленые, почти черные глаза с угольным ободком по краю, золотистая, словно загорелая кожа, тонкие властные губы — все это в полной мере перешло ему от отца. Он был бы точной копией Леарги, если бы не унаследованный от матери цвет волос — как чистое золото, как мед, как солнце на грани заката. Гладкие, мягкие пряди.
А Ллиамат славились непокорными огненно-алыми кудрями. Впрочем, если судить по Меренэ, это было скорее экзотично, чем красиво. А Дариэль… Дариэль прекрасен, и этим все сказано. До того, как встретить Максимилиана, я всерьез считала, что улыбчивый целитель в черных растянутых майках и линялых джинсах — идеал.
— Всегда было интересно, о чем ты думаешь, когда у тебя такое мечтательное выражение лица? — идеал сидел справа от меня, задумчиво сощурив глаза. Тонкие пальцы с коротко остриженными ногтями небрежно вертели сухую травинку.
«В руках целителя — его сила», — почему-то вспомнилась мне расхожая фраза. Никогда не спрашивала у Дариэля, правда это или нет.
— Сейчас думала о тебе, — призналась я, слегка покраснев. Нет, нет, нет. Я вовсе не сравнивала его с Максимилианом. Ведь правда же? — А часто у меня бывает мечтательное выражение?
— Раньше — часто бывало, — улыбнулся целитель, глядя куда-то поверх моего плеча. — Сейчас — не знаю. Долго не виделись.
— Это упрек?
— Может быть. Я скучал, Нэй.
— Я тоже скучала. Жаль, что не смогла приехать раньше.
— Не смогла или не захотела?
— Дэйр!
Я подскочила. Целитель выжидающе смотрел на меня снизу вверх, по-прежнему сузив глаза. И их выражение мне не нравилось. Да что на него нашло, в конце концов! Переживает из-за слов Лиссэ? Я устало опустилась рядом с эльфом, машинально вцепилась в косу. Его, разумеется.
— Я не собираюсь устраивать дуэль взглядов, Дариэль. Просто скажи, что тебя на самом деле беспокоит.
Травинка в пальцах замерла и выскользнула на землю. Я не смотрела в его лицо, но знала, что сейчас он закрывает глаза и откидывает голову. Дэйр всегда так делал, когда пытался успокоиться. Но никогда раньше он не выходил из-за меня — даже если я без спросу забиралась в лабораторию.
— Расскажи мне о нем.
Очень тихо. Очень неуверенно.
— О ком? — в первую секунду растерялась я, бросая взгляд на Дариэля. Тот чуть наклонил голову, глядя в сторону.
— О своем вампире. Ты любишь его? Действительно любишь?
— Дэйр!
— Не торопись, подумай.
— Это важно для тебя?
— Да.
