крепкую семью. Но что будет с вами, если к власти придет жадный, жестокий, неуравновешенный человек? Взбунтуетесь? Или смиритесь, повозмущавшись недолго в кругу близких друзей? Уверенна, вы смиритесь и подчинитесь новой власти, потому что захотите, чтобы вас оставили в покое и дали заниматься своими делами. Вы согласитесь на что угодно, лишь бы избежать насилия и войны. По сути, вам все равно, кто вами правит. А беспринципный, с извращенными этическими нормами человек у власти и подчиненных своих сделает моральными уродами, невосприимчивыми к бедам друг друга.
— Провокация! — закричали сразу в нескольких местах. — Никто не заменит нам Адама!
— Я и не собирался подавать в отставку, — гневно сверкнул глазами президент. Мандрагора явно перегибала палку: Адам в расцвете лет и в добром здравии, нет смысла намекать на другую власть. Лично меня его правление устраивает, долгие ему лета. Мандрагора, конечно, говорит гладко, и, действительно как будто слова в душу впечатывает, как Альриша предупреждала. Я все время сидел, навострив ушки, и понял из ее речи, что не любит людей Мандрагора, совсем не любит. А я ее прапрабабушку не жег, не пытал и вины никакой за собой не чувствую.
— Тише! — простерла вперед руку Огненная Карга. — Не угрожаю я вашему президенту. Напротив, поклон ему низкий за то, что выступить перед вами позволил, а то, как говорить там, где рта не дадут отворить? Пусть сияет президенту солнце и улыбается удача еще долгие годы. Но знайте, даже справедливый Адам не всегда делает правильный выбор. Строите рай земной, да способами варварскими. Опять долбите раненое тело планеты — полезное для себя ищете. Буравите только что затянувшиеся шрамы, а все, что рождает Ита, оправившись после удара, немедленно душите. И охота на фей идет полным ходом! Кто находится в самой страшной тюрьме Эдема? Думаете, убийцы, насильники, воры? Нет, вы держите там «оливковых». А кто же кроме них расскажет вам о мучениях нашей планеты? Как достучаться до ваших душ? Знайте, сыны и дочери Эдема, Ита устала. Она больше не хочет бороться. Слишком много боли доставило ей Нарьино племя. Ита погружается в сон. То, что говорю вам сегодня — последнее предупреждение. Если наш мир уснет, невозможно и некому будет строить Эдем. Сердце планеты замрет. Погаснет искра ее духа, мертвой звездой поплывет по космическим потокам Ита, искавшая счастья и обретшая покой. Вечный покой. И когда густые облака укутают планету снежным одеялом, вздрогнет от печального зрелища странствующая душа.
Не знаю, как удалось Мандрагоре завладеть моим воображением, но съежившись, вжавшись от ужаса в скамью, я увидел перед собой оцепеневшую белую пустыню. Злые ветры вздымали колючую пыль и свистом закладывали уши, а темный небосклон давил бездонностью и равнодушно наблюдал мою агонию на кладбище нашего мира. Я закричал, но никто даже не оглянулся. Всем сразу привиделась одна и та же картина, люди одновременно оказались на грани реального мира и того леденящего безмолвия, в котором они очутились по прихоти Мандрагоры.
По-прежнему сильным, но потеплевшим, почти ласковым голосом, она продолжала.
— Равнодушие — страшный грех. Застывшее сердце не может согревать других, дарить и принимать радость. Не отворачивайтесь от тех, кого считаете неправыми. Люди Эдема! «Оливковые» могут помочь вам спасти жизнь на Ите. Они расскажут, как устроен мир планеты, что надо сделать, чтобы помочь ей избыть страдания. Согретая вашей любовью Ита воспрянет и воздаст вам сторицей. Вам нужен надежный дом, другого такого дома, как Ита, вам не надет даже Нара. Во имя мира и возрождения, во имя спасения Эдема. Вы должны последовать за «оливковыми» — за теми, кто слышит голос планеты.
— То, что предлагают «оливковые», неприемлемо для людей!
Я вздрогнул. Кто это осмелился перечить Огненной Карге? Оказалось, Глеб. Мой брат вскочил с места и сходу вступил в полемику с Мандрагорой.
— «Оливковые» выманивают людей в места, где радиационный фон еще слишком высок и опасен для жизни. Они распространяют зараженные продукты. Препятствуют уничтожению тварей, выступая за возрождение животного мира. Но сохранение мутировавших животных сейчас может привести к распространению неизвестных болезней, к эпидемиям, которые выкосят человечество! А мы стремимся выжить. Наконец, «оливковые» устраняют людей, мешающих их движению: при помощи яда и спровоцированных несчастных случаев. Действия «оливковых» негуманны.
Мандрагора глядела на Глеба коброй и, казалось, вот-вот зашипит.
— Я не стану оправдывать «оливковых» за преступления, которых они не совершали, — справившись с собой, заговорила она, — но о гуманности скажу. Мир, который придумала и сотворила Ита, полон чудес и достоин восхищения. Нара, создавший людей, наградил их бессмертной душой и ловким телом, способностью учиться и постигать неведомое, любовью и свободой. Никто не рождается рабом. А что сделали вы? Научились клонировать себе подобных? Cчитаете, что это достижение, которым стоит гордиться? — Мандрагора сделала паузу. Вопросы были каверзными, все сидели потупив взоры, потому что знали, что клонов повсеместно используют, как рабскую силу.
— Во имя чего вы творите? — прошептала Мандрагора, но услышали ее все. И вместе с этим жалящим шепотом в мой мозг вторглось новое видение.
Грязно-серый каменистый пейзаж, палаточный лагерь, круглые воронки, сонно гудящие машины. В воздухе висит пыль. Она лежит на гигантских валунах, на буровой технике, даже неба не разглядеть из-за пыли. Хочется схватить губку и немедленно «отмыть» картинку: очень уж без красок тоскливо. В неглубокой яме в пыли барахтаются мерзкие насекомые в хитиновых чешуйках. Рядом, тыча в них пальцами, о чем-то спорят такие же омерзительные человекообразные, донельзя тощие, настоящие скелеты, обтянутые синюшной кожей. Их гаркающая воронья речь непонятна, но они широко разевают рты с редкими желтыми зубами. Наверное, насекомые кажутся им интересными. Где живут эти убогие создания? Раньше я был уверен, что страшнее роламбинов никого нет, но сейчас понял, что ошибался. Неужели эти ходячие трупы тоже пожалуют к нам в гости? Смотреть на играющих с тараканами бледных тварей было противно. И я закрыл глаза, чтобы прогнать видение. Но не тут-то было! Наваждение продолжалось помимо моей воли. К увлекшимся дистрофикам подошли люди в военной форме и защитных шлемах. Отрывисто прозвучал приказ отойти от ямы. Твари обернулись и недовольно посмотрели на вояк. Глаза их замерцали фосфорическим блеском. Мурашки побежали по моей коже: показалось, что один из уродов смотрит в мою сторону, и я испугался. А ведь он мне только мерещился! Доходяги прокаркали какую-то невнятицу, по их угрожающему виду стало понятно — выполнять приказ они не собираются. Люди с автоматами наперевес двинулись к мятежникам и хотели разогнать их, но синюшные встали плечом к плечу, а один не выдержал напряжения и прыгнул на солдата, но не достал — тот вовремя отскочил. Тогда командир отряда равнодушно махнул рукой, его подопечные вскинули автоматы и двумя очередями расстреляли дистрофиков. Корчась, оседали истощенные серые тела. Истекая блеклой жидкостью — мутной, как будто пыль проникла к этим несчастным даже в кровь. Вот они сложились в кучку из костей и кожи, а человек с баллоном, похожим на огнетушитель, направил на останки струю едкой кислоты. И тут, словно изъеденное той же кислотой, расползлось на клочки и растаяло это муторное видение.
С мстительным удовольствием Мандрагора следила какое-то время за лицами потрясенных зрителей, а затем раскланялась. Оваций не последовало, но эффект был ошеломительный. Настроение упало ниже плинтуса, как и обещала ведьма в начале встречи. Хотелось плакать и биться головой об стену. Может, в толпе зрителей и остались неубежденные, но я поверил ей безоговорочно. Ни один шарлатан не сумел бы внушить сотням человек одни и те же жуткие видения, которые сходу запустила в наши мозги Мандрагора. И от того, что мною только что манипулировала настоящая фея, стало не по себе.
— Кто это был? Кто? — тормошила Адама испуганная Ева. «Про доходяг хочет узнать», — догадался я. Адам молчал. Он не понимал, как могла Мандрагора проведать о могильниках Митаки. Знал о них и Глеб, но только понаслышке. Пустыня, окруженная цепью гор, где нет жизни на много миль вокруг, но есть отличная ровная дорога. Пройдет много лет, и люди станут считать Последнюю войну легендой, но это проклятое место навсегда останется на карте Эдема. Туда свозят радиоактивные отходы со всей планеты. Клоны, которые задействованы на этом объекте, не живут дольше одного года. В Митаке они быстро сходят с ума, отказываются носить защитные костюмы, дичают и ведут себя непредсказуемо. Без защиты радиация съедает их в два счета. Больше нигде на Эдеме нет таких безобразных, отчаявшихся клонов. Но людей на эту смертоносную работу не пошлешь, и лаборатории бесперебойно посылают в Митаку несчастных клонов, обреченных на вымирание. Их делают максимально нечувствительными к боли и лишенными каких-либо желаний, насколько это возможно.
— Почему ты не отвечаешь?! — требовала Ева. — Это же клоны? Верно? Бесправные роботы,
