Так-с, что там у нас с двигателями и генератором?.. Похоже, полный порядок. Тогда ладно, пойду-ка я спать...'
- Ну, ребята, вы даете! - сокрушенно произнесла я. - Один нагло узурпирует командование кораблем, а другой откровенно закрывает на это глаза... И что прикажешь с тобой делать, Олег? Даже не знаю - то ли отлупить тебя, то ли расцеловать.
Он ослепительно улыбнулся мне.
- Можно и то и другое, дорогая. Только в порядке очередности - сначала побои, а лишь потом поцелуи.
Махнув рукой на все чертовы правила, я соскочила с капитанского кресла и уселась на колени к Олегу. Из-за пультов это было не слишком удобно, зато чертовски приятно.
Нежно поцеловав его в губы, я сказала:
- С битьем, пожалуй, повременим. А насчет остального... Знаешь, когда Валько проснется, мы передадим ему вахту, а сами пойдем в мою каюту. Среди Аниных тряпок я нашла потрясную ночную рубашку. Тонкую-тонкую и совсем-совсем прозрачную. Думаю, она понравится тебе.
Олег крепко сжал меня в своих объятиях.
- А я думаю, мне больше понравится то, что будет видно сквозь эту рубашку.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
СТЕФАН: В ПЛЕНУ
34
Нас с Анн-Мари содержали в комфортабельной каюте, состоящей из двух жилых комнат - спальни и кабинета. Во всяком случае, мы считали, что это каюта космического корабля, все ее характерные признаки были налицо. Хотя, конечно, мы могли находиться и в каком-нибудь подземном комплексе - кто знает? Но наиболее вероятным представлялся именно вариант с кораблем.
Быть узником чертовски неприятно, особенно если не знаешь, кто твои тюремщики. С момента нашего пленения мы не продвинулись ни на шаг в разрешении этого вопроса и только мучились всевозможными догадками.
К счастью, хоть за Рашель мне переживать не пришлось. Еще в самом начале, когда мы с Анн-Мари лишь очнулись после действия парализатора и начали обсуждать случившееся с нами, в каюту ворвалась Аня Кореева, потрясая в воздухе пистолетом. Ее бледное лицо, воспаленные глаза и мелкая дрожь в руках свидетельствовали о том, что она, как и мы, переживает постпарализационный синдром. Девушка была босая, в коротком цветастом халате, под которым, насколько я мог судить, отсутствовало какое-либо белье.
- Ваша дочь, эта сучка... - слегка заплетающимся языком произнесла она, глядя на меня со злостью. - Я еще доберусь до нее... Я ей такое устрою.
Очевидно, Аня явилась к нам, дабы, ввиду недосягаемости Рашели, отыграться на мне, но от очередной дозы парализатора меня спас вовремя поспевший Боря Компактов. Отобрав оружие, он схватил Аню за шиворот и буквально поволок к выходу.
- Да уймись ты! - приговаривал он. - Вы с Сашей сами сваляли дурака, нечего искать виноватых. И не брыкайся - а то и от меня получишь, если тебе еще мало...
Мы с Анн-Мари даже не пытались воспользоваться ситуацией, чтобы напасть на Борю и Аню. Во- первых, мы пребывали не в лучшей физической форме, а во-вторых, это все равно было бесполезно - охранная система корабля вмиг бы подстрелила нас из парализаторов.
А из этого инцидента сам собой напрашивался вывод, что Рашели повезло куда больше, чем нам, и она сумела ускользнуть, примерно разделавшись с Аней Кореевой и Сашей Киселевым.
- Молодец, девочка! - сказала Анн-Мари. - Хоть за нее мы можем быть спокойны. Теперь этим ребятам не удастся свалить вину за наше исчезновение на альвов.
- Интересно, - задумчиво произнес я, - был ли при этом Олег? А если был, то на чью сторону встал?
Анн-Мари хмыкнула:
- По-моему, вопрос риторический. Ясно, на чью. Никакая дружба, даже самая преданная, не может соперничать с любовью...
Как оказалось, Аня с Борей были первыми и последними нашими посетителями. Больше никто проведывать нас не заходил, даже чтобы приносить еду, поэтому мы завтракали, обедали и ужинали продуктами из пищевого автомата.
Компьютерный терминал в каюте был предусмотрительно дезактивирован, однако наши тюремщики оказались достаточно любезными и не отрезали нас полностью от внешнего мира, позволив нам следить за событиями на планете по передачам государственных телеканалов. Весь следующий после нашего пленения день эти передачи не отличались разнообразием - с самого утра повсюду транслировался какой- то балет. На первых порах мы, поглощенные своими неприятностями, не придавали этому особого, значения и только ближе к вечеру, убедившись, что все без исключения каналы передают одно и то же, заподозрили неладное, на не могли понять, что происходит. А в девять часов, когда балетная вакханалия закончилась и вышли долгожданные выпуски новостей, сразу все прояснилось таинственные силы, стоявшие за Вейдером и его ребятами, перешли в решительное наступление.
А уже во вторник состоялась помпезные траурные церемонии по погибшему государю, кульминацией которых явилась экуменическая заупокойная служба, отправленная совместно главным муфтием и патриархом, На всех этих церемониях присутствовала Эстер - и не просто присутствовала, а стояла по левую руку от нового царя Новороссии Павла VШ, где по строгим правилам придворного этикета могла стоить только жена, мать иди невеста.
- Черт возьми! - сказал я. - Павел действительно намерен жениться на ней.
- Ага, - кивнула Анн-Мари. - И объявил о своих намерений вполне определенно недвусмысленно.
- Значит, поэтому Эстер разрешили остаться. А я-то думал, что ее вместе с другими отзовут сразу после нашего исчезновения.
- Может, и отозвали, но она отказалась,
- То есть не подчинилась приказу?
- Ну да. А чему ты удивляешься? Любовь не только сильнее дружбы, она сильнее долга.
По завершении траурных церемоний Павел издал ряд указов, которые огласили в вечернем выпуске новостей. Прежнее правительство Новороссии было распущено, половина членов Кабинета отправлена на пенсию, а другая половина во главе с первым министром - за решетку, по обвинению в коррупции и злоупотреблении властью. Сформировать новое правительство царь поручил восемнадцатилетнему студенту Николайбургского университета Сергею Иванову. А обер-полицмейстером Новороссии был назначен курсант полицейской школы, ровесник Иванова, некий Игорь Федотов; ему сразу было присвоено звание генерал-адъютанта.
- Могу поспорить на что угодно, - произнес я, - что этот Федотов из Вейдеровой компании.
- Пари не принимаю, - ответила Анн-Мари. - Потому что наверняка проиграю.
- Ты представляешь, какой шок вызвали у людей эти назначения!
- Меньший, чем ты думаешь. Новороссийцы не привыкли оспаривать решения своего государя. Большинство их искренне считает, что царю виднее. Даже если этот царь - семнадцатилетний юноша.
Кстати, о возрасте. Среди прочих указов как-то незаметно проскользнуло постановление о снижении порога совершеннолетия с восемнадцати до шестнадцати. Комментаторы не уделили ему должного внимания, сочтя его не более чем прихотью молодого царя, однако мы смотрели на это иначе. Отныне все соратники Павла, а не только самые старшие из них, официально становились взрослыми и могли занимать государственные должности.
- Я все больше убеждаюсь, - резюмировала Анн-Мари, - что за ребятами никто не стоит. Похоже, они действуют сами.
- Да, похоже, - согласился я. - Вопрос только в том, где они взяли для этого ресурсы. Откуда у них корабли, вооружение, сверхсекретные технологии, включая излучатели ЭМИ, странглетные запалы да еще этот чертов транслятор, - Я бросил злой взгляд на свое левое запястье, где до пленения у меня были часы со встроенным в браслет загадочным устройством, которое Вейдер назвал транслятором. Когда я очнулся, часы, разумеется, исчезли. - Больше всего меня бесит, что эти сопляки знают о его назначении, а я - нет. И даже не имею ни малейших соображений...
***
Около полуночи Анн-Мари ушла в спальню, а я расстелил постель на узком диване в кабинете, лег и стал смотреть трансляцию сегодняшних
