каком-то смысле это была чистая правда. Потом нам устроили разнос за то, что мы не вызвали полицию раньше, и под конец, пригрозив самым глубоким расследованием, копы позволили команде уборщиков театра Салливана-Леттермана ликвидировать бардак на полу.
Мы уехали в семь и направились прямиком в Пембрук-Холл на экстренное совещание. В велорикше Хонникер сказала:
– Не вешай нос, Боддеккер, вот увидишь, все выйдет к лучшему.
Я отвернулся к окну.
– Извини, но мне трудно в это поверить.
– Я знаю «стариков». Они ценят верность. Это никак не повлияет на то, что ты получишь за помощь в раскрутке «Мира Нано». – Она улыбнулась. – И ты – или, может, лучше сказать, мы? – скоро будем в доме в Принстоне.
Я поглядел на Хонникер. Ее улыбка сияла, а сама она была так хороша. Сегодня глаза у нее отливали бездонным карим оттенком – темный, завораживающий взгляд, странным образом гармонировавший с тем, что произошло. Я видел, что она вовсю пользовалась своими феромонами. А когда она нагнулась и поцеловала меня, то казалась такой свежей-свежей и душистой – как хлеб, только что вынутый из печи.
– В чем дело? – спросила она, заметив, что на этот раз я не откликнулся на ее страсть с таким же чувством.
– Сегодня умер человек, – произнес я. – И я при том присутствовал.
– Но это же не в первый раз, – сказала Хонникер. – Ты ведь рассказывал, как Милашки убили Остроголового прямо у тебя на глазах. – Она пожала плечами. – Боддеккер, такова жизнь в Нью-Йорке. Такова жизнь везде. Люди смертны.
– Ранч Ле Рой – другое дело, – возразил я, не желая поддаваться на ее утешения.
– Потому что он был. звездой видео, – сказала она. – А Остроголовый был одним из безликой массы. – В ее голос прокралось отвращение. – Малость отдает лицемерием, тебе не кажется?
Я покачал головой.
– Дело совсем не в том. Когда убивают Остроголовых, это неудивительно. Они живут в мире преступности. С Ранчем Ле Роем все иначе. Он был достойным парнем и – для меня – принадлежал к роду человеческому. Ну да, конечно, мальчишкой я смотрел, как он разделывается с наркодельцами в «Малыше Нарко». Но он повзрослел и стал обычным молодым калифорнийцем, вырос из всей этой звездной мути. Он хотел лишь научить детей уважать самих себя, дать им ту же самооценку, что сам нашел в боевых искусствах. Молодой парень, примерно твоих лет, которому был нужен приработок и который обрадовался возможности снова оказаться при деле. А умер в унизительном, нелепом костюме из неопены.
Хонникер из Расчетного отдела поглядела на меня огромными задумчивыми глазами.
– Я знаю, у тебя еще шок, ведь ты стоял совсем рядом. На его месте вполне мог оказаться ты сам, да? Ты мог бы оказаться почетным гостем на уличном барбекю Шнобеля, а тогда бы ты уже не испытывал особого интереса к женщинам, верно? – Она снова наклонилась и поцеловала меня. – Ничего, пройдет. Ты снова придешь в себя, и раньше, чем ожидаешь.
У меня не было времени обсуждать эту тему дальше. Велорикша остановился возле Пембрук-Холла. Я вылез, взял Хонникер за руку и отправился прямиком на тридцать девятый. Когда мы входили в малый конференц-зал, плечи у меня поникли. Казалось, последнее время большая часть моей жизни проходит именно здесь. Не за сочинением реклам, работой с коллегами или даже возней с Дьяволами. Чем ближе я подходил к своему месту, тем, быстрее вытекала из меня энергия. А когда я наконец добрался до кресла, то не опустился, а, скорее, рухнул в него. Хонникер села рядом и, взяв меня за руку, под прикрытием стола положила ее себе на бедро, точно пыталась физическим контактом подкрепить мои иссякшие душевные силы.
Долгое время все молчали. Левин открыл ноутбук и уставился туда. В отсветах экрана его лицо приобрело синюшный оттенок.
– Похоже, – наконец промолвил он, – мы все потерпели неудачу.
– Неудачу? – взорвалась Харрис. – Наши новые звезды убили человека!
– Но это не полный провал, – вмешался Мак-Фили, из бухгалтерии. – Уверен, мы сможем овладеть ситуацией и все же в финансовом отношении остаться в плюсе. И не просто в плюсе, а в очень солидном плюсе.
Левин махнул руку, гася энтузиазм Мак-Фили.
– Прежде чем перейти к ликвидации последствий, сдается мне, стоило бы выслушать тех, кто присутствовал при этом… гм, крайне несчастном случае.
– Что вы хотите услышать? – спросил я. Хонникер из Расчетного отдела предостерегающе сжала мне руку.
– Нам бы хотелось ознакомиться с рассказом очевидца, а заодно узнать и ваше впечатление – что потребуется, дабы уладить всю эту историю максимально удовлетворительным для всех образом.
– Я вам скажу, как все уладить. – Депп даже подскочил с кресла. – Берете Дьяволов, засаживаете их в Буффало и велите охране запалить Старушку.[6]
– И как можно скорее, – добавил Гризволд.
– Аминь, – закончила Дансигер.
Левин картинно удивился.
– Вам не кажется, что это уже немного слишком? То есть, конечно, я могу понять, что вы взволнованы, оказавшись в столь непосредственной близости ктому, что произошло…
– Он мертв! – Я вырвал руку у Хонникер и поднялся на ноги. – Почему бы вам не признать это вслух, мистер Левин? Ранч Ле Рой мертв, и убили его Дьяволы Фермана! Я согласен с Деппом – по-моему, их следует не мешкая отправить в Буффало. Да, по-моему, мы должны поджарить их на электрическом стуле! – Я резко набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул. – Есть только одна проблема, и она состоит в том, что мы уже сделали для Дьяволов. Мы вознесли их на такую высоту…
– Вот это точно! – просиял Левин. – И не забывайте, кто их вознес, молодой человек.
– Мы вознесли их на такую высоту, – продолжил я снова, – что теперь во всем штате Нью-Йорк не хватит электричества, чтобы убить их. Или же их оплачут, канонизируют и превратят в великомучеников. Казнить их сейчас – только превознести еще больше.
– Интересная мысль, – заметил Финней.
– Хотя не слишком верная, – возразил Спеннер. – Вряд ли они пробыли на виду достаточно долго, чтобы их смерть произвела впечатление и запомнилась.
– Надо правильно рассчитать время, – сказал Финней. – Они должны умереть на пике популярности.
– Логично, – одобрил Мак-Фили. – Может, самим индуцировать этот пик активности, еще более разогреть интерес публики? Скажем, для начала распустить слух, будто бы у Фермана завязался роман с какой-нибудь актрисой.
– Мы не собираемся их убивать! – прогремел Левин. – Во всяком случае, пока это не станет целесообразным.
– Но вы же не собираетесь спускать им случившееся с рук? – спросила Бэйнбридж.
– Прошу прощения, – оборвал ее Мак-Фили, – сейчас мы слушаем только тех, кто там был.
– А я и была там, – сказала Бэйнбридж.
– Ты была в ванной комнате, тебя там рвало, – поправил Финней. – А при самом событии ты не присутствовала.
Бэйнбридж скрестила руки на груди и фыркнула.
– Вы ведь не собираетесь спускать им это с рук? – спросила Дансигер.
– Конечно, нет, – ответил Финней. – Мы собираемся взыскать с них самым строгим образом. Выговор с занесением в личное дело, полагаю, а также вычет с их счетов суммы, которая пойдет в возмещение убытков.
– Возмещение убытков? – переспросил я. – Семья Роя потребует справедливости, а не денег.
– Ну разумеется, им нужны будут деньги, – отмахнулся Мак-Фили. – Они на мели. Разве вы не помните, что сказала мисс Дансигер – их семейству надо закончить тяжбу с бывшим агентом мистера Роя? По нашим
