Но и эти, и все прочие предложения были отвергнуты в пользу простого появления в «Еженощном шоу с Гарольдом Боллом» – старой-престарой программе, пережившей не только десяток ведущих, но даже и основавший ее канал. Это было прямое попадание, и я жалел, что идея протолкнуть туда Дьяволов принадлежала не мне.
По правде, это была мысль Сильвестра. Последний раз сидя дома на больничном, он без передышки смотрел телевизор и обратил внимание на то, что Гарольд Болл, бессменный ведущий шоу на протяжении добрых десяти лет, за последние пятнадцать дней раз десять так или иначе упоминал о Дьяволах в своих монологах. Дальнейшее было вычислить нетрудно.
Власть предержащие нашей компании провели соответствующее расследование и обнаружили, что Гарольд Болл прямо-таки мечтает заполучить Дьяволов. После этого обе стороны послали своих представителей к третейским судьям. Недели через три туман рассеялся, обнаружив конечный итог: Дьяволы Фермана появятся в «Еженощном шоу» за обычную умеренную плату участников, которую поделят на четверых. «Мир Нанотехнологий» соглашается выкупить одну треть рекламных вставок в течение недели, на которой будут показывать Дьяволов, но не ограничивает себя в прокате «Их было десять». Остаток рекламного времени будет приобретен Пембрук-Холлом для наших прочих клиентов или перепродажи третьим агентствам.
Вдобавок Гарольд Болл согласился принять в том же шоу еще двоих гостей из числа протеже Пембрук- Холла: Роддика Искайна, чья книга про клан Кеннеди, отпечатанная в нашей типографии, распродавалась не так бойко, как ожидали, и «Ненавистных», которые должны были исполнить песню из готовящегося альбома.
Гарольду Боллу предстоял весьма занимательный вечер.
Само собой, Пембрук-Холл намеревался преподнести выход Дьяволов на публику как нечто выдающееся. По сему поводу я был приглашен по меньшей мере на три разные «тусовки», посвященные эфиру: официальный прием в большом зале, сборище творческого отдела в нашей комнате для совещаний на «творческом этаже» и частный просмотр у Бэйнбридж в стиле «вечер вдвоем». Поначалу она собиралась отправиться к Огилви, но вдруг осознала, что там нет видеомониторов, и перенесла предполагаемую встречу в свою новую квартиру.
Я твердо решил пропустить все три сборища, а вместо этого отправиться в тот самый злополучный поход в кино с Хонникер. Этакий способ заявить Пембрук-Холлу то, что я уже заявил Дансигер – я не нанимался в няньки Ферману и Дьяволам, потому что имею обязательства перед прочими клиентами из своего списка, в том числе и перед «С-П-Б», которые у меня уже просто в зубах навязли. Писать для них становилось все труднее и труднее, поскольку разные аспекты работы с Дьяволами съедали чертову пропасть времени.
Я планировал вернуться из кино как раз вовремя чтобы записать дебют Дьяволов в «Еженощном шоу». Тогда бы я наскоро проглядел основные моменты за завтраком и смог бы худо-бедно поддержать разговор об этом с Хотчкиссом или Братцами Черчами. К несчастью, Торк и его Торчки сломали все мои планы.
– Так что приключилось? – спросил я, когда Дансигер снова появилась, волоча за собой Деппа с чипом в руках.
– Не могу поверить, что он не знает, – сказал Депп.
– Вот именно, – кивнула Дансигер. – Именно.
– Правда, просто не верится, что он пропустил…
По пути в комнату для совещаний мы столкнулись с хмурой Бэйнбридж.
– Что стряслось? – спросила она.
– Боддеккер не знает, – объяснила Дансигер.
– Не верю! – поразилась Бэйнбридж.
– Да я и сам никак не поверю, что он не знает – поддержал ее Депп.
– Да что именно, черт возьми? – не выдержал я.
– Нет уж. Сам оценишь, – сказала Дансигер.
Мы вчетвером вломились в комнату для совещаний, где работал за своим ноутбуком Гризволд. Он вопросительно посмотрел на нас. Дабы предотвратить повторение новой мантры Деппа и Дансигер, я поспешил лично сообщить ему новости:
– Я не знаю, что произошло вчера вечером. Они собираются показать мне.
Гризволд переполошился.
– Без шуток? Я должен это увидеть.
– Ты что, тоже ничего не знаешь? – спросила Бэйнбридж.
– Знаю, – ответил Гризволд. – Я хочу видеть лицо Боддеккера, когда он будет смотреть запись.
Я уселся на кресло во главе стола. Депп двинулся к магнитофону.
– Что, намерены привязать меня к нему намертво? – саркастически осведомился я. – А в глаза распорки вставить, чтоб не зажмурился?
– Не думаю, что это потребуется.
Он нажал кнопку «включить». Свет в комнате погас, а картины на противоположной стене растаяли, уступая место изображению – заключительным кадрам новостей.
– …а теперь «Еженощное шоу с Гарольдом Боллом», встреча с Дьяволами Фермана… актерами, играющими головорезов во всемирно знаменитом рекламном ролике!
Затем – задорная музыкальная заставка «Еженощного шоу», а Билли Хинд, закадычный дружок Балла, объявляет ликующей толпе вечернюю программу:
– Сегодня в гостях у Гарольда писатель Роддик Искайн, который поведает нам правду о клане Кеннеди! (Слабые аплодисменты.) «Ненавистные», с хитом из их нового альбома «Молодой да глупый»! (Пылкие аплодисменты.) И… самая популярная уличная шайка, продающая стиральный порошок: Дьяволы Фермана! (Безумные, истерические аплодисменты.)
– Перемотай, – предложила Бэйнбридж.
Дансигер помотала головой.
– Пускай увидит все в контексте.
– Она права, – согласился Депп. – Тебе и впрямь надо увидеть, как все это произошло.
Так что я остался сидеть, буквально прикованный к экрану, на котором тем временем под громовые аплодисменты и волчий вой (фирменный знак программы) появился Гарольд Болл. Удостоив аудиторию широким поклоном, он разразился монологом в излюбленном своем стиле. Сегодня он с особой резвостью критиковал президента, который угрожал Голландии вторжением за то, что окрестил «ярко выраженными антиамериканскими тенденциями»:
– …вот президент и говорит им: «Я вас не боюсь. С норвежцами управился, а уж с вами управлюсь, как управился с одеждой». Бог ты мой! Ждет очередного чуда от «Наноклина»!
Аудитория удостоила шуточку раскатами хохота и аплодисментами. Я наклонился к Дансигер и прошептал:
– Теперь я знаю, что чувствовал доктор Франкенштейн, когда его детище начало душить горожан направо и налево.
Она обратила на меня взгляд широко распахнутых глаз.
– Подожди, – только и сказала она.
Болл закончил монолог, повторил имена сегодняшних гостей программы – и началась первая рекламная пауза. «Их было десять» и ролик «Любовного тумана», снятый нами два года назад. Видеоряд: сменяющиеся лица женщин, говорящих в камеру, как будто обращаются прямо к тебе. «Да знай я, что ты такая скотина, в жизни бы не позволила тебе меня провожать». «Не стану я ничего стесняться, все равно расскажу всем своим друзьям, что ты со мной сделал… а они пусть расскажут своим друзьям». «Если я об этом только слово кому промолвлю, ты в этот город больше и носа не покажешь!» Я назвал сюжет «Не говори, что тебе стыдно», – и на нем мы продали целую гору товара.
Через пару минут роликов местного телевидения Болл со своими дружками вернулись в студию – на сей раз со скетчем, действие которого происходило в жутковатом баре, где знакомятся одиночки. Множество мужчин, выряженных сперматозоидами, атаковали женщину, выряженную под яйцеклетку. Под конец Болл и Хинд вошли в бар в костюмах многоруких роботов и вытащили женщину прочь. Все это происходило под множество затрепанных поднадоевших хохмочек о сексуальности, и вы, надо полагать, уже отгадали
