– Вся эта история с Дьяволами Фермана.
– Боддеккер, да они же настоящая находка! Ты вики числа на кривой продаж «Наноклина»? Они абсолютные…
– Попробуй утешить этими числами Лоррейн Ле Рой. Или семью Чарли Анджелеса. Или меня, коли уж на го пошло. На случай, если ты не заметила – я потерял половину творческой группы. И след от каждой потери ведет прямиком к Дьяволам.
– Знаешь, это не моя проблема, что твои люди не сумели вынести давления известности…
– А вот и нет. Они не смогли вынести мысли, что с а мое эффективное средство продаж со дня изобретения самопроникающих вирусов довело одну из нас до самоубийства. Знаешь, по-моему, для них жизнь дороже очередной цифры на кривой продаж. И поверишь ли – для меня тоже.
– Но для тебя всегда найдется место в семье…
– Это ущербная семья, – перебил я. – Позволь задать один вопрос. И мне бы очень хотелось, чтобы ты ответила на него честно. Идет?
Хонникер из Расчетного отдела кивнула.
Я показал на дверь.
– В конце сегодняшнего дня я собираюсь выйти за ну дверь. Спуститься в лифте. Пройти через вестибюль. И никогда не возвращаться назад…
– Что ты будешь делать?
– Решать проблемы по мере их поступления, – сказал я. – Пожалуйста, дай мне задать вопрос.
Она кивнула.
– Вот я вышел. И даже не оглядываюсь. Наши отношения продолжаются?
Хонникер отступила еще на один шаг назад.
– Если ты захочешь, я тоже готов. Но уже вне стен Пембрук-Холла. Меня больше ничто не будет с ним связывать. Наши отношения продолжатся? Да или нет?
Из ее глаз полились слезы. У меня все так и перевернулось внутри, но я не сдался.
– Ну ладно. Так я и думал. – Я поднял руку с часами и поглядел на них. – А теперь мне очень хочется, чтобы ты знала: я никогда не забуду время, которое мы провели вместе. Ты была самой незабываемой и яркой женщиной в моей жизни и той, кто придет тебе на смену, придется выдержать нелегкое состязание с таким идеалом. – Второй рукой я нажимал кнопки часов, перебирая функции, пока не добрался до необходимой. – Я стираю тебя из своих часов. – Номер высветился в списке и я дал команду «УНИЧТОЖИТЬ». Раздался подтверждающий писк. Хонникер сдавленно вскрикнула i и упала в одно из дутых кресел.
Плечи у нее затряслись.
– Это все из-за меня.
– Нет, – попытался я утешить ее. – Из-за меня.
– Я никогда не найду второго такого, как ты.
– Прости, мне стыдно, что я так сказал насчет тебя и Хотчкисса. Такая девушка, как ты, непременно найдет того, кто ее достоин. Поверь, мне очень больно признавать, что им оказался не я.
– Наверное, я снова вернусь к Моллен.
Я на миг остолбенел.
– Я думал, ты все еще…
– Моллен не любит меня, когда я с мужчинами, – просто произнесла она.
Предо мной молниеносной вспышкой сверкнула та сцена у нее в квартире: одна спальня, Моллен стягивает белье с дивана, испепеляя меня взглядом. И то, как Хонникер из Расчетного отдела отдавала, отдавала и отдавала, но никогда не брала взамен. Лицо у меня вспыхнуло – каким же слепым дураком я был!
– Ты… – пробормотал я. – Моллен – твоя…
– Любовница, – сказала напрямик Хонникер. – Когда я не завожу роман с каким-нибудь мужчиной.
Я отвернулся, скрывая стыд.
– Не надо, – произнесла она. – Это мой свободным выбор. И я хочу, чтобы ты кое-что знал, Боддеккер.
Ноги у меня ослабели, от головы отхлынула кровь. Я плюхнулся на стол, жадно глотая воздух.
– Я не хотела делать тебе больно, Боддеккер. Ними да. Но не хотела, чтобы ты после узнал и решил, что это из-за тебя. Просто не могла так обойтись с тобой.
Я прижался ладонями к столу, борясь с головокружением.
– Если ты… то есть… есть же специальные технологии. Почему ты не… почему?…
– Почему я не пошла в «Транс-Майнд» и не переориентировалась?
Я кивнул.
– А я ходила.
Я глубоко вдохнул.
– Но если не сработало, то…
– Все сработало.
Я покачал головой, уже окончательно ничего не понимая.
– Я решила стать лесбиянкой. – Она поднялась и обошла вокруг стола. – Боддеккер, ты не знаешь, что значит родиться с такой внешностью, как у меня. Говорю это отнюдь не из тщеславия. С моей стороны было бы глупо отрицать, что мужчины видят во мне нечто вроде сексуальной вершины и тратят потом все оставшуюся жизнь, чтобы залезть на нее. Я рано поняла, что большинство из них интересуются исключительно моими внешними данными. А потом, как только они достигают желаемого, тайна уходит – и они тоже уходят навстречу новым победам. Первое время я думала: «Ну, в следующий раз все будет по- другому». Но всегда было одно и то же. Наверное, это моя ошибка – не следовало быть такой шикарной и такой доступной. Следовало бы разыгрывать недоступность. А мне это и в голову не пришло. Какой же я была наивной! Считала, будто могу обрести желанные отношения, если буду давать мужчинам то, чего они хотят.
Когда я поступила в Пембрук-Холл, передо мной забрезжил хоть какой-то просвет. Я была новичком в Нью-Йорке, и в результате начала снимать квартиру вместе с Моллен. Мы болтали с ней до глубокой ночи – ну знаешь, как это водится у девушек – и всегда соглашались, что очень трудно завязать с кем-то настоящие, прочные и надежные отношения. А потом как-то ночью я сказала что-то вроде: «Эх, и почему я не могу приводить своих мужчин к тебе, чтобы ты объясняла им, что мне надо, а я бы делала то же самое для тебя?». А она ответила: «А почему бы нам не опустить все эти промежуточные глупости и самим не дать друг другу то, что нам надо?» Самое смешное, я прекрасно поняла, что она имеет в виду, и сразу же осознала: она давно потихоньку меня обрабатывает, выжидая, пока я не налу ей в объятия. Ну, я и пала. Позволила ей… Точнее, попыталась. Но не смогла. У меня просто мурашки по коже бегали. Наверное, я была слишком гетеросексуальной. Некоторое время нам снова приходилось нелегко. Моллен ждала меня, я внушала себе, что хочу ее, но не позволяла к себе даже притронуться. Примерно тогда же нашим клиентом стал «Транс-Майнд». Я провела небольшое исследование и выяснила, что если хорошенько заплатить кому надо, переделываться физически не придется.
Я уже сам не знал – я это сижу здесь с отвалившейся челюстью или не я. Судя по следующей реплике Хонникер, физиономия у меня и впрямь здорово перекосилась.
– Прости. Я не хотела вываливать на тебя все это, а уж особенно сейчас. Я всегда думала, что расскажу тебе, если наши отношения станут достаточно серьезными, но, наверное, была слишком слаба и хотела сохранить Моллен в качестве безопасной гавани. Глупость, да? – Хонникер невесело рассмеялась. – Но я хочу, чтобы ты кое-что знал – пусть даже и не поверишь мне. И пусть даже мои слова никак не повлияют на то, что ты собираешься делать дальше. Я хочу, чтобы ты знал – ты действительно значил для меня очень много. Очень много. Наверное, я любила тебя – насколько женщина вроде меня вообще может любить мужчину.
Я изо всех сил старался что-нибудь сказать… ну хоть что-нибудь. Однако только и пролепетал:
– Мне… мне тоже очень жаль…
– Мне кажется, у нас бы могло что-то получиться, если бы ситуация сложилась чуть проще. Правда. А ты так не думаешь? Не думаешь, что мы вполне бы могли встречаться, если бы не эти Дьяволы?
