— Единственная причина нашего развода — та, что мы оба ужасно упрямы. Мы должны доверять друг другу. Без доверия мы снова можем оказаться под угрозой разрыва.
— Означает ли это, что ты хочешь мне рассказать о своем отце?
— Это очень трудно, — сказал Брэнт натянуто.
Роуэн провела кончиками пальцев по его седине и прикусила губу.
— Я думаю, нам не стоит рисковать доверием.
— Если ты помнишь, я никогда не отличался терпением, — произнес Брэнт и подхватил Роуэн на руки. — Или ты стала еще легче, или я в великолепной форме.
— Ты в великолепной форме. — Роуэн улыбнулась, проведя пальцем по его груди.
— Одни разговоры и никаких действий, — шутливо ворчал Брэнт, улыбаясь.
— Это моя работа — говорить.
— Вот о чем я думаю: если я оставлю работу, у нас возникнут финансовые проблемы.
— Ну... мы могли бы кое-что продать. Кроме того, есть мое жалованье. Плюс наследство твоего отца. Все будет прекрасно.
— Возможно, ты и права...
Впервые он подумал о наследстве отца, которого он поклялся не касаться. Это реальные деньги, которые можно реально использовать. Ему понравилась эта идея — использовать отцовское наследство на случай, если он решит освоить новую работу, которая не будет иметь ничего общего с тем, что делал Дуглас Кертис. Брэнт мрачно подумал, что это будет идеальной местью.
Через несколько минут Брэнт и Роуэн вошли в гостиницу. Они остановились у двери номера Роуэн.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Брэнт.
— Отлично. Я обработаю колено мазью и лягу.
Привстав на цыпочки, она мягко коснулась губами его губ. Прежде, чем Брэнт успел что-то сказать, Роуэн проскользнула в дверь и захлопнула ее.
Брэнт помрачнел. Затем пошел в свою комнату. Сел на кровать. У него был выбор: сохранить работу и лишиться Роуэн или расстаться с работой и воссоединиться с женой.
Ему нужна Роуэн. Он не мог без нее. Последние два года он действительно был похож на потенциального самоубийцу. Он очень часто и не всегда оправданно шел на риск, зная, что может быть убит в любое мгновение.
Словом, выбор сделан. Роуэн. В его объятиях. В его жизни. И ради нее он готов поступиться не только работой.
Она никогда не переставала его любить. И он ее тоже.
И он больше не хотел себя обманывать. Что же еще он прячет глубоко внутри?
Пятилетний мальчик, плачущий по маме...
Но Брэнт не хотел сейчас думать об этом. Просто был не готов.
В то же время он понял, чего не должно быть в его работе. Непредсказуемости.
Забавно. Разговаривая сегодня вечером с Роуэн, он тоже был во власти такой непредсказуемости. Он чувствовал себя человеком, который, рискуя жизнью, борется за что-то невероятно драгоценное в той стране, где он прежде никогда не бывал. Пораженный такими параллелями, он размышлял дальше. Чем бы он мог заняться? Работать в ведомстве? Самому стать боссом? Он бы с ума сошел. Административная работа? Еще чего не хватало!
Брэнт решил еще поразмыслить об этом или, он усмехнулся про себя, лучше о Роуэн. Он наклонился, чтобы расшнуровать кроссовки, и почувствовал удовольствие от предстоящего отдыха. Конечно, было бы приятнее, окажись он сейчас не один, но Брэнт готов был ждать. Потому что Роуэн любит его, а он ее. Его душа принадлежала ей. Он это знал.
И чувствовал себя счастливейшим из людей.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На следующее утро в ультрасовременном аэропорту Мартиники Брэнт зашел в аптеку. Ему нужен был крем для бритья. Кроме этого, он купил упаковку презервативов, расплатившись американской валютой. Он не знал, принимает ли Роуэн противозачаточные таблетки, а случая спросить об этом не представилось. Она хотела детей. Ну уж, нет! Никаких детей! Он еще не сошел с ума.
Окинув взглядом безупречную чистоту аптеки, он внезапно ощутил непонятную опасность. Тяжело, как молот по наковальне, стучало сердце, ладони вспотели. Никакой работы и ребенок в перспективе. Не сошел ли он с ума?
—
—
Роуэн стояла около разменного аппарата и пересчитывала деньги. Она была в темно-зеленой блузке — красивая, стройная женщина, которую он любил и телом, и душой. Он не был честен с ней в течение четырех лет их брака. Он дал ей благополучие, дарил ей дорогие вещи, дарил ей нежность и ласку своего тела, но не отдал ей самого себя.
Брэнт положил на дно рюкзака свои покупки и подошел к Роуэн.
— Роуэн...
Он сказал это таким голосом, что у нее закружилась голова.
— Что такое?
— Ничего. Мне лишь нужно... Черт, я сам не знаю, что мне нужно!
— Все будет прекрасно, Брэнт, — сказала она с чувством.
— А что, я выгляжу так плохо?
— Ты просто устал.
Брэнту вдруг показалось, что он ясно слышит голос своего отца. Этот голос издевался над ним:
Роуэн потрясла Брэнта, схватившись за его рубашку:
— Брэнт, очнись! Я же не могу так стоять!
Роуэн отошла, так не дождавшись его ответа. Брэнт наблюдал за происходящим вокруг как-то отстраненно. Вот Шелдон идет навстречу с дежурной улыбкой. Вот Пэг и Мэй. Вот Стив и Натали хихикают над какими-то открытками. Постепенно он приходил в себя.
Шелдон подошел к Роуэн, и Брэнт услышал, как тот сказал:
— Нам нужен переводчик. Никто из нас не говорит по-французски.
— Я этим займусь, — бросил на ходу Брэнт, удаляясь от компании.
Если он снова собирался убегать, как всегда делал раньше, то нужно заранее подготовить позиции.
Спустя час они летели в Доминиканскую республику. Все места были заняты. Роуэн сидела в одном из передних кресел. Брэнт занял место в хвостовом отсеке.
В аэропорту Доминиканской республики оказалось, что их автобус требует ремонта. Направляясь к реке на противоположной стороне дороги, Брэнт остановился у киоска. Его внимание привлекла стопка книг. Он полистал несколько детективных романов очень известного автора, чье имя часто появлялось в международных обзорах. Видя, что Брэнт собирается их купить, киоскерша любезно сказала:
— Мой муж очень любит эти книги. Больше ничего и не стоит читать, вот что он заявляет, — засмеялась она.
— Возможно, я скажу то же самое, — улыбнулся Брэнт.
Вскоре группа уже ехала в гостиницу. Из окна автобуса было видно побережье. Волны набегали на берег кружевной пеной. По узкой дороге, с обеих сторон окруженной банановыми плантациями, они пересекли остров. Роуэн оживленно обсуждала с сидевшей рядом Пэг тему попугаев. Брэнт наблюдал, как менялось выражение ее лица, и любовался ею.
