целый час, на удивление неохотно завершила ритуал укладывания ее в кровать, а покинув наконец детскую, сначала зашла в свою спальню.
Она сняла амазонку, заменив ее, на домашнее платье из индийского муслина, подходящего для спокойного вечера дома, и пошла вниз, в библиотеку.
Гревилл стоял у письменного стола, перебирая бумаги, и резко повернулся, услышав, как открывается дверь.
– О, вот и ты. А я уже начал волноваться, не случилось ли с тобой чего-нибудь, – Хмурым напряженным взглядом он внимательно всматривался в ее лицо. – Выглядишь уставшей.
Аурелия улыбнулась и пожала плечами.
– Я действительно немного устала. Общество дона Антонио не расслабляет.
– Полагаю, нет. – Гревилл завел руки за спину и оперся о стол, продолжая пристально вглядываться в лицо Аурелии. В конце концов, ей показалось, что он читает ее мысли. – Ну, – произнес он через минуту, – ты не собираешься мне рассказать?
– Да нечего рассказывать. – Она села в уголок дивана и откинулась на подушки. – Покатались в парке, кажется, три раза объехали дорожку. Телохранителя я так и не увидела.
– И не должна была. Этот человек знает свое дело. Рассказывай дальше.
– Флиртовали. – Она опять пожала плечами. – Он не сказал ничего интересного. Собственно, едва упомянул Испанию и своих соотечественников, а если я сама затрагивала эту тему, легко ускользал, перекидывая вопрос мне.
Гревилл кивнул.
– Этого следовало ожидать. Васкес – мастер. Аурелия поморщилась.
– Просто трудно поверить. Снаружи он гладкий, как шелк, и скользкий, как натертая маслом кожа, но то и дело из него выскальзывает стальное острие угрозы. Не думаю, что я вообразила себе это.
– Нет, я уверен, что не вообразила. – Гревилл оттолкнулся от стола и подошел к окну, выходившему в узкий переулок позади домов, расположенных на Саут-Одли-стрит. В переулке было пусто, но ему вдруг пришло в голову, что через это окно можно легко и незаметно проникнуть в дом. Его необходимо как-то обезопасить. Давно следовало подумать об этом. Мысль о том, что он ослабляет бдительность, раздражала Гревилла.
– Он хочет, чтобы я поехала с ним в Ричмонд-парк, – сказала Аурелия.
Гревилл повернулся, аккуратно опустив штору.
– Совершенно точно – нет, – заявил он тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения.
Аурелия удивилась:
– Но почему? Мне казалось, я должна его разрабатывать. Если я буду отказываться от приглашений, то не многого добьюсь.
– Есть приглашения, которых ты не примешь ни в коем случае. Ричмонд слишком далеко, парк слишком уединенный, и я не могу гарантировать, что мой человек сможет следить за тобой незаметно. Будешь видеться с Васкесом только в городе и только в общественных местах.
– У меня есть своя роль, и я хотела бы играть ее так, как считаю нужным, – так же резко ответила она, раздраженно сверкнув глазами.
– Кажется, ты забываешь, что работаешь в паре со мной. – Его голос внезапно смягчился. – Я заказываю музыку, и ты ее исполняешь.
– Я думала, мы партнеры, – упрямо ответила Аурелия.
– Так и есть, но это партнерство, в котором один имеет больше прав и обязанностей, чем другой.
Нахмурившись, Аурелия молча посмотрела на него, а затем спросила:
– Чего именно ты боишься, Гревилл? Ты мне чего-то недоговариваешь про дона Антонио?
– Ты знаешь, все, что тебе нужно знать. – Если рассказать ей про испанца все, она может невольно насторожить дона Антонио. Единственный шанс побить дона Антонио в его собственной игре – это укрепить в нем уверенность, что Аспид не догадывается о его истинной сущности и думает, что он ведет совсем другую партию.
Но в такой же степени Гревилл был уверен, что нельзя подвергать Аурелию опасности, разрешая ей действовать самостоятельно.
– Я не могу допустить, чтобы ты вела себя чересчур самонадеянно, – произнес он, осторожно подбирая слова. – Мы уже решили, что дон Антонио – человек очень опасный, и я не думаю, что ты готова работать с ним в одиночку. Даже с телохранителем. Совершить промах очень легко. То, что ты добилась успеха в очень простых заданиях, не значит, что ты можешь начать бегать раньше, чем научишься ходить.
– Тебе не кажется, что это оскорбительно? – воскликнула Аурелия, вскакивая на ноги.
Гревилл вздохнул и попытался нащупать тропинку через зыбучие пески:
– Я не хотел обидеть тебя, Аурелия, но в нашем деле есть непреложное правило, которому обязаны следовать мы оба: это то, что командую здесь я. Я не вправе подвергать тебя риску. Делай так, как я говорю, и будешь в полной безопасности. Пока мне нужно от тебя только одно – общайся с ним, и я попытаюсь выяснить, что он задумал. Все очень просто.
Гревилл подошел к Аурелии и взял ее руки в свои.
– Наверняка ты понимаешь, что я имею в виду.
– Да, понимаю, – согласилась она, не выдернув рук. – Но все равно очень оскорбительно, когда ты называешь меня чересчур самонадеянной. Может быть, для тебя те задания, которые я выполнила успешно, являются незначительными пустяками, но для меня они имеют большое значение.
– Разумеется, – пробормотал Гревилл. – Я не хотел умалить твой вклад. Я просто пытаюсь, как можно убедительнее объяснить тебе мою точку зрения.
– Что ж, тебе это, несомненно, удалось, – отрезала Аурелия, не желая ни целовать его, ни мириться прямо сейчас.
– Моя первая забота – это твоя безопасность, Аурелия… всегда.
Было бы глупо обвинять его в этом, думала она, а его губы уже повторяли путь большого пальца.
Аурелия позволила себе расслабиться. Ее напряженное тело обмякло в его объятиях, и она уже не понимала, почему так упорно возражала против решения, которое на самом деле несло ей только облегчение. Аурелия не испытывала ни малейшего желания оставаться наедине с доном Антонио под тенистыми деревьями Ричмонда.
Глава 22
Следующим утром леди Фолконер приняла дона Антонио в гостиной. Он вошел в комнату, одетый, как обычно, в черный сюртук. Впрочем, по такому случаю, он добавил светлое пятно – жилет в серую и черную полоску и серые панталоны. Белые складки накрахмаленного шейного платка высоко вздымались над подбородком, напоминая плоеные воротники испанских грандов, начищенные ботфорты блестели как зеркало, а в руках он держал шляпу и трость.
Вне всякого сомнения, он представляет собой весьма элегантную и впечатляющую фигуру, думала Аурелия, откладывая в сторону пяльцы и вставая с кресла, чтобы поздороваться с гостем. Но элегантность костюма даже за все блага мира не могла бы скрыть жесткую линию рта и пустоту черных глаз.
– Миледи. – Дон Антонио помпезно раскланялся. – Могу я сказать, что сегодня утром вы просто обворожительны?
– Можете, дон Антонио. – Аурелия улыбнулась, протягивая руку. – А я обвиню вас в бесстыдной лести, но комплимент все равно приму с удовольствием.
Он поцеловал ее руку, удержав ее чуть дольше, чем это было необходимо.
– Вам польстить невозможно, леди Фолконер.
Она только улыбнулась в ответ на это и показала на кресло.
– Не желаете освежиться? Может быть, кофе, или вы предпочитаете херес?
– Я с радостью выпью того же, что и вы, моя дорогая мадам. – Он положил шляпу и трость на столик у стены и уселся грациозно, как кот, скрестив щиколотки.
Аурелия кивнула и позвонила. Джемми появился мгновенно.
– Пожалуйста, кофе, Джемми.
– Да, мэм. – Юноша закивал и попятился.
– Так что, мадам, вы уже подумали о поездке в Ричмонд-парк? – осведомился дон Антонио, старательно
