Человек Чубайса

– Балуешь человека.

Костя покачал головой:

– Менять бумажку себе дороже. Я обыватель, мне скандалы не нужны. А он сидит, как пугало, на него даже мухи не летят. – И усмехнулся: – Пусть ходит. Нас он не разорит, а при нем у нас как-то спокойнее.

Когда у Кости возникали проблемы, он непременно произносил – у нас, хотя кафе давно принадлежало только ему. Наверное, для него это имело внутренний смысл, как сидение за пивной кружкой майора Федина. «Тебя трое ждут, – пояснил Костя. – Заходили раз пять. Звонили столько же. Не знаю, кто такие, на вид не опасные. На казенных людей не похожи, но и не бандосы. Один плюгавый, как мышь, с трубкой. На такого наступишь, не заметишь, пока не заверещит. Другой в белом шарфике. У него, наверное, соломинка в зад вставлена, без соломинки разве так раздуешься? А третий совсем наглый, – покачал Костя головой. – Я бы таких не пускал в кафе, но вдруг они, правда, твои друзья? Так говорят, будто хорошо тебя знают, – поморгал бывший таксист, – может и друзья. Просили тебе передать, что будут появляться по средам».

– Телефон оставили?

– А зачем? Сегодня как раз среда.

И зашептал, незаметно поглядывая на майора:

– Ты Федину не верь, про него слухи ходят. Говорят, он сильно копает. Говорят, у него материал на всех есть. Какая-то папка. Может, не он ее собирал, зато он ею владеет. Там на всех что-нибудь есть, даже на меня, – сглотнул Костя слюну. – Ты пока был в Москве, он говорил, что ты не вернешься. Дескать, кто-то урыл тебя за всякие незаконности. Я, Андрюха, этому не верил, – растерянно поморгал бывший таксист, – но в жизни всякое бывает. Говорили, что ты якобы объявлен во всероссийский розыск. Теперь вижу, что чепуха. Вот ты свободно стоишь, а майор не бросается на тебя с наручниками. Да и не надо такого в нашем заведении. Вишь, сколько наврали.

– О чем это ты?

– А! – махнул он рукой. – Когда ты уехал, всякие слухи пошли. Будто ты в Москве замочил Парашютиста. Так думаю, что ты еще не доехал до Москвы, а слухи уже бегали по городу. Сечешь, Андрюха? Кто-то как будто знал, что ты едешь мочить Парашютиста.

– Врали, – успокоил я Воронова.

А сам подумал: если бы не дед Серафим, то кто знает, может, и замочил бы.

А что хотел замочить, это точно. Многие этого хотели, надеялись, что так случится. Замочи я Вадика, многие вздохнули бы облегченно, даже майор Федин. Он, может, особенно. Я догадывался об этом. Но не сработал дед Серафим. В какой-то момент вмешалась случайность. Я, например, не знал о том, что у Вадика Голощекого была дочь. От моей бывшей жены. Вот как сплетаются судьбы. Мне в голову не приходило, что жизнь терзает и Голощекого. Правда, дед Серафим объяснил, что Парашютист теперь долго не пошикует, и деду можно верить. Долгана в свое время это он отшил от приличных домов, я сам это видел. Про Котла тоже он сказал, что жизнь его прижмет, вот жизнь и прижала: кинули Котла в Москве, обобрали до нитки. Значит, и дальше так пойдет.

– Накрой столик на четверых, – попросил я. – Раз ждут меня, надо встретить.

– Ты это, – обеспокоился бывший таксист. – Ты все же поберегись. Время какое-то нехорошее. Я сам сейчас ухожу, но ребятам шепну, чтобы присматривали. Мало ли что. Этот, например, зачастил, – кивнул он в сторону майора. – Может, ради тебя зачастил?

2

Майор Федин руку не протянул (орудовал ножом и вилкой), просто кивнул:

– Присядешь?

– Минут на пять.

– Чего-нибудь выпьешь?

– Мартель.

– Дорогой напиток.

– Дорогой – здоровее.

– Может, оно и так… Может, и так… – майор поджал узкие губы и в синих глазах явственно прорезалось раздражение. Может, он, правда, надеялся встретить меня в аэропорту с наручниками? В конце концов, если вдуматься в то, что произошло при разборках на наркорынке – свержение Парашютиста, отход его от дел, потом убийство Трубы и новое возвращение Парашютиста, без майора нигде не обошлось. Держа под контролем практически все важные акции Фонда, он прекрасно изучил наркорынок изнутри. Он больше всех настаивал на физическом устранении главной головы. Оставив Парашютиста в живых, я сильно раздражил майора. При возвращении в Энск он многое мог на меня навесить – и давнюю работу на Филина, и загадочное исчезновение Шурки (скажем так, исчезновение трупа из могилы), и операции, провернутые с Иванычем-старшим, и убийство Трубникова, и, наконец, те акции Фонда, что не укладывались в правовые рамки. Любой факт при желании можно было умело вывернуть и пристегнуть ко мне. А майору Федину ни желания, ни умения было не занимать. Это он и подтвердил, скрипуче поинтересовавшись:

– Чего ж ты? Пороху не хватило?

– О чем это вы, Федор Павлович? – как бы не понял я, принимая от официанта рюмку с мартелем и воду со льдом.

– О главной голове, о чем еще? – он смотрел на меня, хмуро щуря голубые глаза. От него несло отчужденностью. – Ты же хвалился город спасти от дури. Чего ж не отрубил главную голову?

– Я не Геракл.

– Ну, я так и думал, – фыркнул он презрительно. Несомненно, он имел свою корысть с разработок Фонда. – Геракл не пил дорогие коньяки, он даже вино разводил водой. Считай, тебе повезло. Просил за тебя Большой человек, мы к нему с уважением. Только помни, в Энске много вопросов к тебе скопилось и Фонд мы прикрыли. Ох, призовут тебя, ох, начнут задавать вопросы!

– А Большой человек? – усмехнулся я.

– Он поймет. На то он и Большой.

Нижняя губа у меня оттопырилась, хотя выпил я совсем немного. Столик у камина накрыли, но я решил пока посидеть с майором. Мне хотелось увидеть, как он будет расплачиваться. А сам Федин, высказав свое ко мне отношение, больше не волновался. Поглядывая на вход, я тянул коньяк из крохотной рюмки и внимательно изучал валявшееся на столике «Обращение ГУВД Энской области к жителям области и города». В Москве такие Обращения расклеены по подъездам, а здесь Костя держал листовку на столиках.

«Главное управление призывает всех граждан быть особенно бдительными в местах массового скопления людей…О всех случаях обнаружения посторонних предметов в кинотеатрах, клубах и кафе, торговых точках и рынках, подъездах жилых домов немедленно сообщайте сотрудникам милиции…Просим также обращать особое внимание на оставленные без присмотра автомобили, особенно припаркованные в непосредственной близости к жилым домам, на открытые входы на чердаки и в подвалы…»

– Что, достали чеченцы? – снисходительно усмехнулся майор, утирая губы салфеткой. Его интонация подразумевала какой-то скрытый намек, и мне это не понравилось. – Боишься?

– Конечно, боюсь.

– Когда в тылу маразм, люди всего боятся.

– Они боятся еще больше, когда маразм на передовой.

– Ты это о чем? – майор вдруг побагровел. Странно, что глаза его при этом остались синими. – Это ты о том, что я побывал в плену? Так я один, что ли? Сейчас не сталинские времена! Приказ был сохранять человеческие жизни.

– Вот и следи теперь за каждым чердаком и подвалом.

Федин щелкнул пальцами.

Молоденький официант в светлом костюме (видно, из новых) мгновенно оказался рядом. Майор заученно бросил на стол пятисотенную купюру. Официант так же заученно развел руками:

– Извините, нет сдачи.

Костя парня хорошо научил.

Парень произнес указанные три слова вежливо. Теперь, по сценарию, он должен был удалиться, оставив купюру на столе, а майор Федин неторопливо выкурить сигарету и уже после этого спрятать неразменную купюру в карман.

Но меня майор досадил.

– Ты подожди, подожди, – остановил я официанта. – Ну, какие проблемы? Я тебе помогу.

Парень растерялся.

Я небрежно бросил на стол пять стольников, потом, для верности, заменил их кучей полтинников и забрал неразменную купюру майора.

3

– Он всех нас заколебал, – признался официант попозже (ему уже рассказали, кто я есть). – Ходит каждую неделю.

И ухмыльнулся.

Ожидая ребят, я выпил еще рюмку.

Столик на четверых был накрыт, но я устроился за стойкой, потому что мне всегда нравилось сидеть поближе к камину, а его почему-то перестали топить. Наверное, Костя запретил, подумал я. Наверное, сказал: не зима. Чтобы иметь большие деньги, надо экономить. Имея сеть ночных клубов и магазинов, Костя сурово не изменял своему девизу.

Майор меня удивил.

Было видно, что ему откровенно не нравится моя загадочная поездка в Москву. А особенно не нравится, что пресловутая главная голова все еще вертится на шее. Эта голова, похоже, здорово ему мешала, нарушала какую-то статистику. К тому же он явно считал, что я знаю больше, чем надо. В таких случаях профессионалы всегда сильно преувеличивают.

От этих мыслей меня отвлекли ребята.

Я познакомился с ними в Москве в ночном клубе «У пифии», мы там неплохо потолковали. Они обмывали последнюю получку в банке, который лопнул, как многие другие. Их веселье отличалось интеллигентностью, по крайней мере российского премьер-министра за их столом никто не называл свиньей и мокрогубым мальчишкой. И про всеобщий грабеж они говорили без особого ажиотажа. Больше склонялись к тому, что надо начинать самостоятельное дело, и лучше всего в провинции, скажем, в том же Энске, с которым Ксюша, например, был крепко связан. Обо мне ребята были наслышаны и уже при первом знакомстве намекнули, что я в их упряжке не оказался бы лишним.