один – разодрал кому-то щеку, а второй звонко отскочил от крепкого шлема солдата.
– А ну сдавайся! – с заметным возмущением крикнули ему.
Но Корт и не думал сдаваться. Он стремительно дернул мальки в руки и послал их в приближающихся стражников. Еще два бойца упали, пораженные меткими ножами в глаза. Шип одинаково точно и сильно бросал ножи обеими руками. Он дернул следующую стальную пару, замахнулся, помня о том, что теперь лишь один малек остался в запасе.
Два предпоследних малька улетели в стражников и нашли свои цели – слишком быстры и незаметны они были, чтоб в полумраке лестницы обычный человек видел их краткий полет и успевал отбить эти маленькие острые жала. А Корт видел. Он все прекрасно видел. И то, куда летят его ножи, и выражение лиц убывающих противников. Растерянное. После всех кровавых «подвигов», которые убийца совершил на этой лестнице, солдаты уже не знали, как к нему подступиться. Даже раненый он казался им крайне опасным противником. К тому же, дорогу к нему теперь загораживали тела их убитых и раненых товарищей.
Оказавшись в центре своеобразной баррикады, Корт опять вытянул мечи и уперся ими в стену, чтоб встать. Ноги жутко болели, кровь из них текла обильно, заливая штаны и сапоги. Кое-как поднявшись, убийца с раздражением обнаружил, что из-за лужиц собственной и вражеской крови, которая щедро умащала ступени, он рискует поскользнуться.
Корт крепче стиснул зубы, понимая, что проигрывает. Он растерял все свои преимущества. Одно за другим: невидимость, бесшумность, скорость, точность и внезапность, удобное место боя, силы и здоровье. А тут еще – с треском сорвалась с петель забаррикадированная дверь, и теперь уже и сверху на него щерились копья, мечи и арбалеты дворцовой стражи.
– Сдавайся! – крикнули ему снова, и Корт узнал голос капитана Мартена.
«Живым? В лапы Исидора? Никогда!» – пронеслось в голове Шипа.
У него были два меча и один малек в запасе. И шнур с крючками. И еще кое-что.
Убийца щедро сыпанул вокруг себя и под ноги врагам дымовые шарики. И сам кинулся в ту толпу, что преграждала ему дорогу вниз, погружаясь вместе со стражниками в едкий зеленоватый туман. Солдаты сверху побоялись стрелять – из опасения попасть в своих.
Спотыкаясь, скользя и падая, почти ничего не видя, Корт протиснулся меж воинов, успевая еще колоть и рубить тех, кто попадался на пути. Враги тоже кололи, тоже рубили, тоже вслепую. И задевали друг друга. Задели и его – лезвие чьего-то меча полоснуло молодого человека по правому боку, по ребрам, нанеся длинную и широкую рану. От неожиданной резкой боли Шип выронил один из мечей и чуть не упал. Но сумел удержаться на ногах и вырвался из враждебной и вопящей толпы. Кашляя, шатаясь, побежал дальше – к концу лестницы. Глаза щипало и резало от дыма, но путь был свободен. Это не могло не радовать.
Еще прыжок, еще, через две, три ступени… ноги не подводили. Они болели, истекали кровью, как и рука и бок, но пока все работало, как надо. Ноги донесли Корта до конца лестницы, до дверного проема, и повлекли дальше – в какой-то просторный и мрачный зал. Лишь там запнулись обо что-то, и Шип со злым рычанием загнанного зверя упал и покатился по холодному полу, метя его своей кровью, лязгая наручными щитами, а остановился, врезавшись в чьи-то сапоги.
«Попался», – быстрой темной ласточкой мелькнула мысль, и Корт попытался сделать последнее, что еще был в силах сделать: сперва ударил мечом в ноги, что оказались перед ним, а потом, когда подсеченный с воплем рухнул рядом, занес клинок и над собой, чтоб проколоть горло и никому не достаться.
– Коорт! – вопль Авроры сотряс высокие своды Пурпурного зала – главного парадного зала Гримтэнского дворца.
Шип замер на миг, ошеломленный этим звуком. В кровавой, жестокой обстановке, среди крови и смерти, голос девушки показался убийце неким небесным чудом.
Но он тут же пожалел о заминке: его моментально разоружили – мощным ударом ноги вышибли меч из рук. Пальцы, по которым саданули тяжелым сапогом, в один миг онемели, рука упала, потеряв способность двигаться. Клинок, громко звеня, упрыгал далеко по полу и был кем-то подхвачен, чтоб Корт не надеялся вернуть его себе. Второй удар ногой, такой же сильный, выпал раненому боку молодого человека – и от дикой боли, что пронзила тело, у убийцы все в глазах померкло.
– Не трогать! Не трогать его! – опять закричала наследница.
Прижимаясь ухом к каменному полу, Корт разобрал посреди беспорядочного и гулкого топота солдатских сапог мышиный шорох ее мягких, легких, замшевых башмачков – она бежала к нему, сердито расталкивая стражников.
– Всем назад! Уйдите! – рявкала девушка.
Корт приподнял голову, слыша, что она совсем близко и увидел прояснившимися глазами, как капитан Мартен перехватил Аврору за талию и дернул назад:
– Он опасен, леди!
– Пусти! – девушка применила такой властный голос, что Мартен без лишних слов убрал руки. – Я теперь ваша госпожа. Вы присягали моему отцу и его наследнице. Ведь так?
– Так, ваше величество, – ответил рыцарь, отступая, снимая шлем и кланяясь.
– В таком случае, мой приказ вам, мой капитан: обращаться с сэром Кортом, как с желанным и дорогим гостем, – говоря, она подошла к убийце, который лежал на боку и не верил ни глазам, ни ушам своим, опустилась возле него на колени и приподняла голову молодого человека. – И если будете с ним добры, он вам отплатит тем же и никого больше не убьет, – прошептала Аврора, убирая взмокшие волосы со лба Шипа, и в этот миг Корт увидел, сколько боли, горя на ее юном нежном лице…
* * *
Высокий, седой и худощавый лекарь умастил раны на бедрах убийцы Корта некими благоухающими мазями и быстро-быстро перевязал ему ноги тонкими льняными бинтами. После этого вымыл руки в медном тазу, обстоятельно вытер их мягким полотенцем, которое подал ему румяный и пухлый мальчик-ученик, и опять повернулся к раненому – смотреть располосованный бок и руку. Осмотрев, нахмурил клочковатые брови.
– Тут придется зашивать, – пробормотал он.
Ученик, услышав о шитье, тут же подал лекарю специальные нити и иглу. Старик кивнул, одобряя расторопность парнишки, и принялся за «штопку», наказав мальчику следить за каждым своим движением. «Скоро сам так делать будешь», – намекнул он парню.
Корт был в глубоком беспамятстве. Бледный и неподвижный, он лежал на широкой кушетке, в одном из многочисленных гостевых покоев императорского замка. Убийцу весьма бережно принесли сюда те, кто пару минут назад был готов его бить и крутить веревками. Сюда же прибежал спешно вызванный главный придворный лекарь и два его ученика. Они захватили две объемные сумки с лекарствами, бинтами и инструментами и были готовы применить все это к Шипу-убийце. Потому что леди Аврора приказала сделать все возможное для спасения жизни раненого.
За дверями комнаты, где врачевали Корта, капитан Мартен пытался говорить с наследницей престола:
– Моя госпожа, я не понимаю…
– Нечего понимать, – отвечала девушка, поджимая губы. – Этот человек – тот самый рыцарь, что вернул меня отцу, а потом исчез, не желая награды из рук моего отца. Но из моих рук он ее получит.
– Сэр Корт?
– Он самый.
– Но почему…
– Капитан, скажите, когда мой отец отдавал вам приказы, вы тоже задавали ему вопросы касательно этих приказов? – теперь спросила Аврора, окончательно теряя терпение.
Мартен все понял и поклонился, прижав ладонь к груди:
– Простите, моя госпожа.
Девушка кивнула, принимая его извинения. Она едва сдерживала слезы. Но Аврора посчитала, что в последнее время слишком много плакала, и решила сейчас держаться.
– Мой отец, – заговорила она. – Что с ним? С его… его телом? – сказала и зажмурилась: перед глазами возникло лицо умирающего императора, белое, окровавленное с широко раскрытыми глазами, в которых так странно сияло изумление.
– Я приказал перенести его в часовню, – ответил Мартен. – Святые отцы сделают все, что нужно…
– Это хорошо, хорошо, – кивнула девушка и вдруг протянула капитану руку, а глаза ее заблестели, губы задрожали. – Спасибо тебе, Мартен. Ты меня тоже прости, за резкие слова… Тяжелая у меня жизнь в последнее время. Правда?
Мартен застыл на минуту от изумления – он не ожидал подобных жестов и слов от императорской дочки. «Мы равны» – вот что увидал рыцарь в этом поступке Авроры. Он крепко сжал прохладные пальцы девушки в своей большой ладони и еще раз поклонился:
– Я ваш покорный слуга, леди. Что бы ни было, – чуть помедлив, добавил, как старому приятелю в трудный час. – Все наладиться, очень скоро.
Аврора опять кивнула, уже взглядом благодаря капитана.
– А леди Майя? – вспомнил Мартен, и лицо его потемнело. – Какие приказы будут начет нее?
– Мой отец хотел убить ее. Он убивал ее. Я все видела. Майя защищалась. Просто защищалась. Ужасно, ужасно, – пробормотала девушка, прижимая ладони к вискам – у нее болела голова от жутких воспоминаний. – Мой отец… он так вспыльчив… был вспыльчив. Он, не разобравшись, кинулся на нее. Чуть не задушил. О небо, у нее было синее лицо… совершенно синее…
– Что же с ней делать? – капитан был растерян.
– Пусть пока будет в моих покоях. И никуда не выходит. А сейчас мне надо узнать, все ли в порядке с Кортом… с сэром Кортом.
Мартен опять понял больше, чем она хотела сказать.
– Моя госпожа, – он вновь отвесил поклон девушке, – осмелюсь еще раз напомнить, что сегодня этот сэр Корт убил многих из вашей гвардии…
