выучили! А еще братья-славяне, тьфу! Горцы и те по-нашему лопочут.
Веригин сложил ладошки и приложил к голове.
– Спит пан?
– Так! – согласился слуга.
– Он всегда долго спит? – Для этого вопроса генералу не удалось подобрать соответствующего жеста, и поляк посмотрел на генерала с тем же недоумением, с каким недавно разгядывал запертую дверь.
– Ключ есть? – Веригин достал воображаемый предмет из мундира и повернул им в воздухе.
Слуга отрицательно помотал головой. Потом также жестами показал, что ключ у хозяина. Тот закрыл дверь изнутри и лег спать.
– Ломай тогда! – Генерал изобразил разбег и удар в дверь.
Слуга энергично замотал головой.
– Не можно! Пан… – И показал, как хозяин будет грозить пальцем и топать ногами.
– Вот басурманин, ни черта не понимает! Ну, наконец-то!
По коридору спешил долгожданный Данила. В его руке Веригин, к своему удивлению, разглядел пистолет.
– Простите, ваше высокопревосходительство! Достал свежую сорочку из комода, вчера сам туды ее ложил, и ничего окромя одежды не было, а сегодня гляньте, что нашел.
– Это пистоль Тучина?
– Что вы? Отродясь у него оружия не было! И где взял, ума не приложу! Ой, горе мне, горе! Как их довезти до имения! Уже с пистолетом шастает, разбойник!
– Дай-ка! – Веригин протянул руку.
Данила с удовольствием отдал оружие.
– Лепаж? Ну-ка, ну-ка! Бьюсь об заклад, из той пары, что поляк князю подарил! Ничего не понимаю!
– Осмелюсь спросить, – уважительно, как и полагается, обратился к генералу Данила, – чего ваше высокопревосходительство не понимает?
– Вчера на моих глазах урядник положил оба пистолета в шкатулку. Тучин после того пошел спать. Спрашивается, когда он умудрился взять пистолет?
Веригин внимательно осмотрел оружие.
– Он разряжен! Вчера твой барчук с поляком стреляться собирался. Мой денщик оружие зарядил, но дуэль сорвалась. Кто вытащил пулю?
Данила пожал плечами.
– И я не знаю! Давай дверь ломай, заждались тебя! Этому архаровцу приказал было, но он по-русски не бельмеса! – Генерал кивнул в сторону поляка.
– Кшиштоф по-французски разговаривает, сам слышал, – сказал Данила.
– Parles-tu francais? [4] – повернулся к поляку Веригин.
– Oui, un petit peu! [5]
– Барин всегда так долго спит? – спросил генерал уже по-французски
– Пан иногда. Когда в карты ноць грать, – коверкая и перемежая польские слова с французскими, ответил Кшиштоф. – Вчерай грать, сегодня шпать.
– Сегодня дверь ломать, – в тон пробурчал генерал. – Уехать твой пан. Тю-тю!
– Пан тю-тю не можливо! Кшиштоф тут! Не можливо бросить!
Роос ничего не понимал.
– Что происходит? – спросил он Веригина.
Тот отмахнулся:
– После, не до вас! Данила, ломай дверь!
Тучинский слуга о чем-то размышлял.
– Ну, что стоишь, как вкопанный?
– Минутку, ваше высокопревосходительство, – ответил Данила. – Дозвольте замок осмотреть, – и, не дожидаясь согласия, присел на корточки. – Я сюртук барчука чистил, на дворе ключ нашел. Авось подойдет! Дозвольте попробовать?
– Давай! Только быстрее!
Данила достал из-за пазухи ключ, вставил в скважину – и о чудо, замок открылся.
– Прошу, – дядька широко распахнул дверь.
Первым в комнату вошел генерал, за ним остальные. Кровать была разобрана, но пуста. Как и вся комната.
– Уехать твой пан, – грустно произнес Веригин.
Кшиштоф заглянул в несессер и чемодан хозяина.
– Не можливо уехать. Все вещи покой.
– А деньги? – спросил Веригин.
Все-таки крупную сумму вчера Шулявский выиграл.
– Деньги всегда пан при собе, – сказал Кшиштоф. – И ценны.
– Значит, вещи новые купит. Удрал твой пан, – вздохнул Веригин. И что в нем княгиня нашла? Без слез не взглянешь!
Кшиштоф все мотал головой:
– Не можливе! Не можливе!
– 'О женщины, вам имя вероломство', – продекламировал Веригин и пояснил Роосу: – Это ваш Шекспир написал.
– Шекспир не наш, он англичанин, – возразил американец.
– Пойдем отсюда! Закрывай дверь, Данила!
Глава двенадцатая
Отец Алексей служил литию, и доступа в спальню не было.
– Еще молимся о упокоении души усопшаго раба Божия Василия, и о еже проститися ему всякому прегрешению, вольному же и невольному. Господи, помилуй! – Последнюю фразу батюшка повторил зычным баритоном троекратно.
Киросиров молился о своем:
– Господи, пусть доктор вспомнит о неотложных делах и уберется восвояси!
Со стороны гардеробной слуги попытались занести в спальню тело Насти. Отец Алексей, размахивая кадилом, ринулся к ним.
– Негоже тело убийцы класть рядом с останками жертвы! – возмущенно изрек батюшка. – Негоже над самоубийцей святые молитвы произносить. Вон отсюда!
Слуги замерли, не зная, что делать. В узком проходе с телом им было не развернуться.
– С чего вы, батюшка, решили, что именно Анастасия убийца? – Бесцеремонно отодвинув Киросирова, Тоннер вошел в спальню. – И насчет самоубийства поясните – записку нашли, что ли?
– Какой я тебе батюшка, сын диавола и геенны?! – вознегодовал отец Алексей. Кадило полетело в Тоннера, тот еле увернулся. – Прочь, мощепотрошитель!
Тоннер не удивился. Церковь вскрытия тел не одобряла. Странно! Бессмертная душа от исследований не страдает. Запрета в Писании нет, ведь в библейские времена не было патологоанатомов. Парадокс! Пользовал доктор больного, тот помер, а правильно лечили или нет – проверить невозможно!
Илья Андреевич старался сохранять спокойствие.
– По роду деятельности я видел много самоубийц. И все они оставляли предсмертные записки: так, мол, и так, прошу никого не винить, свел счеты с жизнью потому-то. Мы комнату осмотреть не успели, может, вы что-то похожее нашли?
Хорошо, что Угаров обстановку зарисовал. Маленький столик, стоявший у окна, священник приспособил
