— Ну, говори, — подбодрил Рогов.
— Не знаю… — замешкался тот. — Чего бы такого…
— «Выкидуху» хочешь?
— Годится. Но чтобы через пять минут спали!
— Договорились. — Виктор подмигнул и в свою очередь кивнул на Арефьева:
— Вот он тебе «выкидуху» и занесет.
— Завтра, — уточнил Дядя.
— А где же я её возьму-то? — Взмолился уборщик.
— Не гони. Одолжу, потом вернешь… — Дядя что-то прикинул в уме и добавил со вздохом. — … Когда-нибудь.
Удовлетворенный контролер отправился на вахту.
Рогов высунулся в форточку и проводил взглядом его сьежившуюся от холода фигуру:
— Смотри, как припустил…
— Ну, без шапки в такой мороз не очень-то вразвалочку погуляешь.
— Да ему сейчас что! Рад, небось, по уши, что завтра ножик с выкидным лезвием на халяву получит.
Славка сплюнул в сторону «толчка» и вновь взгромоздил свою мощную задницу на подоконник.
Рогов пристроился рядом.
К тому времени уборщик уже вынес мусор, и спрятав нехитрый свой инвентарь в специально отведенную камору отправился вон.
Приятели остались одни.
— Чего хныкал-то? — деликатно спросил Виктор.
— Да так… Нервишки.
— Ну, давай! Колись уже.
— Дочь вспомнил, понимаешь?
— А у тебя что — дочь есть? — Удивился Рогов.
— Конечно есть! — Возмутился Шипов. — Странный вопрос.
— Большая?
— Нет, маленькая совсем. Четыре годика еще.
— А жена?
— Сука!
— Ну, ясно, что не кобель, — Рогов бесцельно, одну за другой, жег спички и бросал их на пол.
— Не сори, — сделал ему замечание приятель. — Убирал же человек!
— Да, конечно… Извини. Задумался. — Виктор сунул кробок под резинку трусов и попытался тапочком запихнуть огарки под отопительный радиатор.
Но лишь притронулся, угольки тут же рассыпались в прах.
— Вот так и жизнь человеческая, — вздохнул Шипов. — Горит, горит… А хлоп тапочком — и нет ее!
— Брось, — Виктор легонько пихнул приятеля кулаком в плечо. — Нам с тобой ещё долго гореть, братан!
— В аду? — Хмыкнул Дядя.
— Н-да, — не зная, что ответить, вновь потянулся за спичками Рогов. Так что у тебя там с женой вышло?
— Гадина. Из-за неё я второй раз и сел!
— Как же так?
— Сблядовалась.
— Круто, — смутился Рогов. — Извини, я не хотел.
— Ты-то, может, её и не хотел, — пожал могучими плечами Дядя. — Но вот нашелся козел…
Он прикурил очередную сигарету:
— Когда я в вечернюю смену вагоны разгружал, он к ней в окно шастал. А один раз я его застал, так сказать, на месте… Здоровый был, стервец!
— Да уж вряд ли здоровее тебя, — усомнился Рогов.
Но приятель не обратил внимания:
— Я ж его предупредил тогда по-человечески. Хоть и кипело внутри все… Говорю: забудь дорогу, мил человек! Не то — убью.
— А он что же?
— Видать, не понял. Через неделю, может и раньше, это паскудство опять началось. Мне бы ещё тогда свою шельму бросить, но не смог. Понимаешь?
Виктор молча кивнул.
— Дочка маленькая совсем… — продолжал оправдываться перед самим собой Дядя. — Раскинет рученки в стороны и меня за шею обнимает. Ну как уйдешь?
— Забрал бы с собой. В суд подал! Родительские права… — не очень уверенно вспомнил Рогов.
— Тебе легко говорить, — с укоризной прищурился собеседник. — Ты с семейной жизнью не знаком еще… А она, как говорится, не поле перейти! Так?
— Вроде, так, — Виктор соскочил с подоконника и размял поясницу:
— А дальше чего было?
— Дальше-то? Да завалил я этого, незадачливого. Пистолетом.
— Застрелил? — Удивился Рогов.
— Нет. Пистолет старый был, немецкий, с войны ещё — пацанами в лесу откопали. Конечно, дал осечку… Так я его по башке!
— Правильно.
— Чего уж тут правильного… Восемь лет с одного удара! Не рассчитал я, понимаешь, малость. Какая-то косточка у него в черепушке отвалилась, теперь — дурак.
Дядя размел руками:
— Вот так меня и засудили.
— А жена? — Опять спросил Рогов.
— Падла. На следствии все показания против меня дала. И на суде тоже… Я ещё до Благовещенска не доехал, а она бегом в ЗАГС — развелась.
— А дочь-то что? Видишься с ней сейчас?
— Вижусь. На КПЗ когда сидел, следак сжалился — разрешил свиданку. Мать моя дочь с собой и привезла…
Шипов опять всхлипнул, отер накатившую слезу:
— Она меня как прежде за шею обняла, говорит: «Дядя, я тебя очень люблю!» Во как…
— Это жена его, мразевка! Научила так дочку говорить.
Виктор поднял глаза.
В дверях уборной, оперевшись плечом о косяк, стоял полусонный Росляков:
— Вот с тех-то пор мы его Дядей и прозвали.
Славка подошел к умывальнику, открыл кран и плеснул себе водой в лицо:
— Понимаешь, Витек… На прошлой неделе на свиданку я ходил. Помнишь, небось?
— Ну, конечно.
— Так вот, мать моя приезжала, а дочку с собой не привезла. Говорит жена не пустила. Вроде бы, какого-то другого папу ей нашла, с-сука.
— Удавил бы! Ей-Богу удавил… — Рогов выругался самой грязной бранью и начал бегать по туалету из угла в угол.
— Пошли спать, братва, — предложил Васька. — Все равно, ори не ори сидеть нам здесь ещё долго. Берегите нервы.
— Ну уж на хрен, — вскинулся Шипов. — Вы как хотите, а я сидеть больше не могу. Сваливаю я!
— Во, отмочил! — Рогов даже присел от удивления на корточки.
— Вот поглядишь…
