— Два тридцать с гаком! Сегодня надо бы поднапрячься, догнать хотя бы до трех с половиной.
— Мне уже все равно, — отрешенно вздохнул Росляков. — Но обидно все-таки! Этот плаксивый хрыч, Дядя, сейчас где-нибудь в заводской раздевалке, в тепле дрыхнет, а мы тут… поднапрягаемся. И главное — ради чего? Для того, чтобы Монте-Кристо этот херов на волю драпанул, да за все обиды бабу свою бывшую шнурком удавил от ботинка?
Васька помолчал в полумраке, потом добавил:
— Но самое страшное, что после этого он как обычно пустит сопли и сдастся первому встречному менту! А потом чистосердечно признается не только в убиении гражданки Шиповой, но и в побеге из зоны. И главное расскажет насчет тех, кто побег этот задумал, организовал, выстрадал…
Росляков зло как-то, отчаянно харкнул:
— Да пошел он! Ты, Витек, как хочешь, а я имел это все.
— В каком смысле? — Рогов даже отставил лопату.
— Я тоже сматываюсь!
— Совсем сдурел, что ли?
— А чего? Дяде, значит, можно, а мне нельзя?
— У Дяди причина уважительная. У него мозги набекрень в связи со сложным семейным положением. А у тебя они набекрень просто так, без всякой причины. Поэтому ты сиди, а он пусть валит на хер. Ведь если Дядя в побег не уйдет, так в петлю залезет и удавится. Тебе его не жалко, что ли?
— Жалко, конечно… — Васька переступил с ноги на ногу. — Но нам-то как? Окочуриться здесь прикажешь, да ещё без всякого романтизма? Так, за здорово живешь?
— А кореша выручить — это что тебе, не романтизм? То-то же! — Виктор понял, что разговор исчерпан, и с силой вогнав штык лопаты в землю отковырнул ещё один массивный пласт.
Отбрасывать грунт в сторону необходимости не было — он плавно оседал в воду и расползался под ногами. Это облегчало труд, но через некоторое время внизу образовывалась вязкая хлябь и сапоги начинало понемногу засасывать.
— Симпатичное у нас тут болодце организовывается, — произнес окончательно успокоившийся Васька. Нащупав в стене торчащую арматурину, он повесил на неё кружку со свечой и подхватил кирку:
— Ты меня знаешь, Витек. Я другу подсобить всегда готов. Но и беды, и радости Господь велел делить. Поэтому как хочешь, а я свалю вместе с Дядей. Вот только дороем…
— Дело твое, — пожал плечами Виктор. — Заманчиво, чего уж тут! Выкопать ход, хапнуть вольного воздуха — и вновь вернуться в зону? Такого, наверное, даже в кино не было. Но я лично остаюсь… Не хочу потом всю жизнь от каждого свистка милицейского прятаться. Не хочу, понятно?
— Ну и дурак, — Васька изловчился и вогнал кирку по самую рукоять в землю.
Под ноги Рогову выкатился огромный камень.
— Ой, бля-а! — Взвыл тот и корчась от боли стал тереть ушибленное колено. — Острожнее, черт лысый…
— Что ты, Витек? Что ты? — Засуетился виновато Росляков. — Здорово попало, да?
— В самый раз, чтобы бюллютень дали, — огрызнулся Рогов и прихрамывая побрел в сторону.
— Витек! А, Витек?
Рогов не отвечал.
— Ну я же нечаянно, чего ты злишься-то?
Васька с трудом разглядел при слабом отблеске свечного пламени силует приятеля, застывшего в нелепой позе:
— Чего там? — Росляков двинулся к Виктору, но на половине пути замер А дымок-то откуда?
— Это, брат, не дымок… Пар это, — отозвался наконец Рогов.
— Какой пар? Погоди!
— Бес его знает. Сам не пойму… Кажется, вода теплее стала. Точно, намного теплее!
— С чего бы это ей теплеть? — Не поверил Росляков. Но подняв свечу выше, тревожно завертел головой:
— Да, пар. Чертовщина какая-то!
— Водоснабжение цеха, — догадался Виктор. — Здание завалить завалили, а больше ни хрена! Трубы никто не демонтировал, только вентили, наверное, перекрыты.
— И что это значит?
— Какой-то вентиль, наверное, прорвало — там же сплошь ржавчина и старье. А горячая вода пошла внутрь.
— Так не годится, Витек! Совсем не годится, — взволнованно зашептал Росляков. — Надо бы сваливать нам отсюда, неровен час затопит к этой матери…
— Глупости, — отмахнулся Рогов. — Прикинь: чтобы такое пространство заполнить, сюда половину воды из Альдоя перекачать надо.
— Наверное, — не стал спорить Васька. — Я не мелиоратор, блин… Но что-то в этом бассейне крытом мне сидеть расхотелось. Плевать на Дядю! Побег не состоялся, пусть лезет в петлю, если приспичило.
Виктор молча кивнул, и друзья не сговариваясь, как по команде, похватали инструменты и побрели к выходу.
— Давай, поднажми!
— Да я и так…
Позади была уже почти половина запутанного, парного лабиринта.
Двигаться приходилось почти наощупь, так как дрожащий огонек свечи, который Васька продолжал бережно нести над головой, освещал путь еле-еле.
— Еще немного. Рукой подать…
Вдруг откуда-то сверху донесся резкий, раскатистый гул и грохот, а потом что-то ухнуло, сотрясая землю.
С перепугу друзья метнулись к ближайшей стене и даже присели на корточки, погрузившись в воду почти по пояс.
— Чего это, как думаешь? — Дрожащим голосов спросил Росляков и настороженно уставился в потолок.
— Не знаю, — отозвался из полного мрака Виктор. Он был испуган не меньше. — Наверное, херня какая-нибудь завалилась, или ещё чего…
— Как это завалилась? До сих пор никакого движения, лежало все спокойно, а тут на тебе — завалилось? — Росляков ткнул пальцем вверх:
— Да там же бульдозером ничего сдвинуть нельзя было!
— Что ты приколупался? — Огрызнулся Виктор. — Я почем знаю, что произошло? Просто предположение высказал.
— Ну уж нет, — замотал головой Васька. — Точно завалилось… Но по какой причине? И почему сейчас?
Рогов пожал плечами:
— Могло землетрясение где-нибудь в Якутии произойти, а сюда аукнулось, толкнуло… Или вот! — Виктора осенила догадка. — Вода горячая, пар… Грунт подмыло, наверху развалины чуть местами оттаяли — и все, баланс нарушен.
— Пошли, — Васька решительно взял друга за рукав робы. — Пошли выбираться, пока не поздно!
Но тяжелая дверь на выходе оказалась плотно стиснутой с боков. Листы железа на ней покорежились и местами даже прогнулись внутрь.
Друзья поднажали плечами, толкнули задницами, даже врезали пару раз киркой… Бесполезно. Лишь глухой гул от ударов разнесся вокруг и затих где-то в глубине подземелья.
Дверь не поддалась ни на сантиметр.
— Все, пи-сец! — Плюхнулся в воду Росляков. — Теперь точно вижу оттаяло…
… А наверху закипали страсти.
