Некоторые.
— Валяй уже, показывай свои… подозрения. — давясь от хохота, Коваленко похлопал оперативника пониже спины. — Чувствительный ты наш!
— Да вы что? Сдурели все! — Подскочил Плющев. — Ну как дети малые, в самом деле…
— Ну, хорошо, хорошо. Давай уже, не тяни резину.
Плющев заговорщицки оглянулся по сторонам, глуповато хмыкнул и произнес:
— Собственно, что сказать? Крутятся тут двое возле литейки…
— Подожоительный ты наш, — растянулся в улыбке контролер. Он хотел и дальше продолжить «прихваты», но его неожиданно грубо одернул прапорщик Коваленко:
— Заткнись! И успокойся.
— Всю неделю слежу, — приободрился, почувствовав поддержку, Плющев. В одно и то же время к литейке подходят. Шасть — и нет их! Я и вокруг развалин облазил все, и наверх забирался… Черт знает, куда деваются?
Коваленко задумался — даже подпер подбородок рукой и прикрыл веки. Затем отмахнулся, как от назойливых слепней:
— Ерунда. Нечего им там делать, завалено и затоплено все. Наверное, просто по нужде бегают… Туалеты в цехах позагадили, ещё с осени говном заросли, вот народ и потянулся на улицу.
Плющев пожал плечами: и здесь не поняли, не оценили… Опер встал и уже направился к выходу, убежденный в тупости и безответственности личного состава колонии, но Коваленко придержал его за край шинели:
— А кто именно шастает не разглядел? Одни и те же, или разные?
— Да близко-то никак не удавалось… Не успевал. Но ходят, по-моему, постоянно двое. Вроде как, Рогов из конструкторского, и с ним маленький такой, шибздик.
— Росляков, что ли? — Удивился прапорщик…
… А в это время те, о ком шла речь, были совсем недалеко.
Виктор Рогов, стоя чуть ли не по пояс в ледяной воде, неуклюже обернулся и скользнул подошвами по камням. Он чуть не выронил из рук зажженую свечу, но удержал её и даже смог устоять на ногах:
— Васька! Слышишь? Как тебе стихи мои, впечатляют?
— Светил бы ровнее, поэт хренов, — отозвался Росляков. — Не вижу, где и чего копать-то!
Действительно, в заброшенном, позабытом всеми подвале литейного цеха царила кромешная темень. Суровое подземелье было наполовину затоплено холодной, отяжелевшей водой, и солнечный свет в него не попадал совершенно. Сверху же громоздилась многометровая, ощетинившаяся гнутой и рваной арматурой гора битого кирпича и обломки кровли — все, что осталось от рухнувшего капитального здания.
В свое время несколько дней подряд Виктор скрупулезно изучал эти руины, облазил на карачках чуть ли не каждый метр — и, наконец, нашел лаз. Узкая щель между завалившимися крест-накрест бетонными плитами, через которую протиснуться можно, только сняв верхнюю одежду… Но сразу за ней образовалась довольно вместительная ниша, имевшая сообщение с тамбуром перед входом в подвал.
Бредовая идея вырыть тоннель — подземный ход, через который Шипову предстояло бежать, могла прийти в голову только людям с уже поврежденной психикой, истосковавшимся, изголодавшимся по воле и равнодушным к себе.
Копать зимой, в лютый холод, рискуя получить новый срок — и дать возможность другу бежать потом неизвестно зачем и куда. То ли, чтобы Дядя смог начать новую жизнь, спрятаться, изменить фамилию. То ли, чтобы он в конце концов убил свою бывшую, искалечившую жизнь ему и дочери жену…
Рогов и Росляков решили копать из подвала литейки. На улице, в мороз это утопия, зато оттуда… В том, что подвал остался почти невредим, Виктор не сомневался, к тому же цех находился ближе к запретной зоне и её ограждению, чем все остальные здания.
Рогов тайком произвел замеры. Получилось всего метров пятнадцать, плюс восемь метров сама «запретка» — не так уж много!
К тому же совсем рядом, под землей была проложена теплотрасса, по которой из котельной в поселок подавалась горячая вода. Ход должен был пройти под ней, ведь даже в самые лютые морозы грунт под трубами не промерзает и легко поддается не только кирке, но и штыковой лопате.
Единственным серьезным препятствием оказалась вода, накопившаяся в подвале — студеная, сковывающая движения и выворачивающая болью суставы. Находиться в ней продолжительное время было выше человеческих сил, поэтому друзья работали не более получаса в день, после чего со всех онемевших ног бежали в заводскую душевую отогреваться под струями кипятка.
Однако, подвальная вода оказалась одновременно союзником. Проникая в уже прорытый тоннель, она размывала за сутки ещё сантиметров пятьдесят — и это было явно на руку.
… Клацая зубами от холода, Виктор освещал тусклым огоньком свечи свод подземелья. При этом он подслеповато щурилсчя и рассуждал:
— Наверное, Васька, надо нам с тобой подпорки какие-нибудь ставить. Под потолок… А то, как бы не обвалился на фиг!
— Чепуха, — отфыркался Росляков, отер со лба холодные брызги и передал Рогову лопату:
— Метра ещё на четыре углубимся, тогда и подопрем. Пока ещё рановато вроде.
— Как сказать… Может статься, Васек, что потом поздно будет.
Перехватив черенок поудобнее, он начал яростно ковырять раскисшую, вязкую землю:
— Глина здесь, что ли?
— Похоже на то.
— Глина если поплывет — и отбежать не успеем. Обвалится на башку, и будет нам с тобой мавзолей, не хуже, чем у Мао Цзэдуна.
— Да типун тебе на язык, — сплюнул через левое плечо Росляков. — Не накаркай!
— Дяде, все-таки, надо рассказать про нашу затею… Неудобно как-то! Стараемся ведь для него, а держим в полном неведении.
— Вот выроем, тогда и расскажем. А пока пусть помучается. Болтливый он стал в последнее время… Не дай Бог, растреплет!
— Тоже верно, — согласился Рогов.
Единственным источником света для них был сейчас огарок церковной парафиновой свечи, шатко укрепленный на дне алюминиевой кружки. Росляков прижал эту конструкцию плечом к стене и поднес к огоньку скрюченные, онемевшие пальцы.
— Да-а… Так и в ящик сыграть можно, — грустно произнес он.
— Водица студеная, — не стал спорить Виктор. — Я уже ног не чувствую, окоченели совсем.
— Вот увидишь, Витек, — ещё обреченнее продолжил Росляков, — подхватим мы здесь хворобу какую-нибудь в тяжелой форме. Подхватим — и привет в район…
Он убрал пальцы от огня и раздраженно хлюпнул ботинком:
— Вот ведь, гадость какая! Прямо можно сказать, не подземный ход роем, а Беломоро-Балтийский канал. Воды-то сколько…
— Ну и что?
— Кажись, прибывает? А?
— Хватит тебе ныть, — рявкнул Рогов и отставив в сторону лопату произвел контрольный замер прорытого участка:
