новые сорта. Не до конца еще помирившись, мы все же пришли к консенсусу по двум вопросам: во-первых, мы слишком мало знаем об Алессандро, чтобы я завтра с ним поехала, а во-вторых, мороженое лучше, чем секс.
— Это уж можешь мне поверить, — сказала Дженис, озорно подмигнув.
При всех своих недостатках сестрица всегда обладала исполинским упорством: она единолично просидела на шухере почти все три часа, а я съежилась в дальнем углу кафе, обмирая от стыда при мысли, что меня узнают.
Неожиданно Дженис, ничего не говоря, потянула меня за руку, чтобы я встала. Ей ничего не пришлось говорить: через стеклянную дверь мы смотрели, как Алессандро пересек пьяцца Салимбени и пошел по улице Корсо.
— Идет в центр, — сказала Дженис. — Я так и знала! Такие парни не живут на окраине. А может, — сделала она страшные глаза, — он идет к любовнице? — Мы одновременно вытянули шеи, но Алессандро уже скрылся из виду.
Выскочив из «Наннини», мы побежали по улице, стараясь, однако, не привлекать внимания прохожих, что в присутствии Дженис всегда было невероятно трудно.
— Подожди! — Я схватила ее за руку. — Я его вижу, вон он… Йе-ху!
Алессандро остановился, и мы кинулись в какую-то дверную арку.
— Что он делает? — прошипела я, боясь, что он меня увидит, если я выгляну.
— Говорит с каким-то парнем, — сказала Дженис, выставив голову. — У парня желтый флаг. — Что за ерунда с этим флажком? Ну, все поголовно ходят с флагами…
Через несколько секунд мы возобновили слежку, прижимаясь к витринам и прячась в дверные арки. Объект направился мимо Кампо куда-то в сторону пьяцца Постьерла. Он уже несколько раз останавливался поздороваться со встречными, но по мере того как улица становилась круче, число друзей возрастало.
— Вот, ей-богу! — возмутилась Дженис, когда Алессандро в очередной раз остановился и сделал «козу» младенцу в коляске. — Он что, метит в здешние мэры?
— Это называется межчеловеческим общением, — пробормотала я. — Можешь попробовать, тебе понравится.
Дженис иронически покивала:
— Ой, тебя послушать, так просто светская красотка!
Я напряглась, придумывая язвительный ответ, и тут наша добыча как сквозь землю провалилась.
— О нет! — выдохнула Дженис. — Куда он делся?
Мы поспешили туда, где Алессандро стоял секунду назад — практически напротив салона Луиджи- парикмахера, и увидели самый крошечный и темный переулочек во всей Сиене.
— Ты его видишь? — прошептала я, прячась за спину Дженис.
— Нет, но больше ему деться некуда. — Сестрица схватила меня за руку и потащила вперед. — Пошли!
Переступая на цыпочках по крытому темному переулку, я не могла сдержать нервного смеха оттого, что мы снова куда-то тихонько крадемся, взявшись за руки, как в детстве. Дженис бросила на меня шокированный взгляд, боясь нашуметь, но, увидев, что я смеюсь, смягчилась и тоже прыснула.
— Слушай, что мы вытворяем! — прошептала я. — Ужасно неловко…
— Тихо! — шикнула она. — По-моему, это опасный район. — Она кивнула на граффити на стене. — Что такое «gallegiante» ? Звучит крайне непристойно. И что, черт побери, произошло в девяносто втором?
— Колумб открыл Америку, — сострила я, и мы покатились со смеху.
В конце переулок круто поворачивал, и секунду мы постояли на углу, слушая удаляющиеся шаги. Дженис даже высунула голову, чтобы оценить ситуацию, но тут же отпрянула.
— Видела его? — прошептала я.
Дженис втянула воздух.
— Болтает с каким-то типом на лошади.
— На лошади? — не поверила я и тоже высунулась посмотреть. Лошадь действительно была — стояла в маленьком деннике в узком тупичке, где на старинных булыжниках играли косые яркие лучи солнца, но Алессандро исчез, и я возмущенно повернулась к Дженис:
— Его нет! Теперь что делать?
Не говоря ни слова, она оттолкнулась от стены и бегом кинулась к лошади и ее импровизированным конюхам. Не зная, что предпринять, я побежала за ней, дергая за руку, чтобы остановить.
— Ты чокнулась! — шепотом кричала я. — Это наверняка лошадь для Палио — эти парни просто не хотят, чтобы вокруг крутились туристы…
— А я не туристка, — оттолкнула мою руку Дженис, — я журналистка.
— Нет! Джен! Стой!
Она приблизилась к людям, охранявшим лошадь, и я ощутила странную смесь восхищения и желания совершить сестроубийство. Последний раз нечто подобное я ощущала в девятом классе, когда она схватила трубку и набрала телефон мальчика из нашего класса, стоило мне неосторожно сболтнуть, что он мне нравится.
В этот момент кто-то открыл ставни прямо над нашими головами. Увидев Алессандро, я отскочила к стене, дернув за собой Дженис. Не хватало, чтобы он заметил, как мы выслеживаем его по городу, точно съехавшие с катушек от любви фанатки.
— Не смотри! — прошептала я, все еще в легком трансе, что мы чудом избежали провала. — Наверное, он здесь живет, на третьем этаже. Миссия выполнена, дело закрыто, валим отсюда.
— Как это — миссия выполнена? — Дженис привалилась спиной к стене и задрала голову, уставившись на окно Алессандро загоревшимися глазами. — Мы пришли сюда выяснить, что он затевает. Никуда мы отсюда не уйдем. — Она дернула ближайшую дверь, и когда та легко открылась, сестра подвигала бровями и вошла в подъезд. — Быстрей!
— Да ты что, рехнулась? — Я нервно оглянулась на конюхов, наверняка терявшихся в догадках, кто мы и что замышляем. — Ноги моей там не будет! Это же его дом!
— Ну и что такого? — пожала плечами Дженис. — Ты тогда оставайся здесь. Лошадь точно возражать не будет.
Оказалось, дверь вела не на лестницу. Шагнув за Дженис в полумрак, я опасалась, что она вприпрыжку втащит меня на третий этаж, пинком распахнет дверь и устроит Алессандро допрос с пристрастием. Увидев, что лестницы нет, я немного успокоилась.
Дверь в конце коридора была приоткрыта, и мы осторожно сунули носы поглядеть, что в той комнате.
— Флаги! — разочарованно протянула Дженис. — Опять флаги — кто-то просто помешался на желтом. И птицы.
— Это музей, — сказала я, заметив несколько палио, развешанных по стенам. — Музей контрады, как у Пеппо. Интересно, а…
— Круто, — заявила Дженис, толкнув дверь прежде, чем я успела возразить. — Пошли, посмотрим. Ты же всегда была помешана на старом пыльном барахле.
— Сумасшедшая! — Я попыталась удержать сестрицу, но, она оттолкнула мою руку и бесцеремонно вошла в музей. — Вернись сейчас же! Джен!
— Какой же мужик, — размышляла Дженис, разглядывая экспозицию, — станет жить в музее? Ему не жутко?
— Не в музее, — поправила я ее, — а над музеем. К тому же мумий здесь не держат.
— Откуда ты знаешь? — Подняв забрало рыцарского шлема, Дженис заглянула внутрь. — Может, у них тут мумии лошадей. Вдруг именно здесь проводят кровавые ритуалы и вызывают духов мертвых?
— Ну да, конечно. — Я попыталась посмотреть на нее тяжелым взглядом через дверь. — Мерси за глубокий анализ с диагнозом.
— Эй! — отмахнулась она. — Да Пеппо больше ничего не знает, ясно?
Я стояла на пороге, глядя, как Дженис еще битых две минуты бегала на цыпочках по комнате, притворяясь, что разглядывает экспонаты. Мы обе прекрасно знали — она делает это мне назло.
