торговым рядам под полукруглой прозрачной крышей.
К счастью, в этот ранний час торговцев было мало, да и те возились с огромными баулами, вяло раскладывая товар. Чуть поодаль, что-то обсуждая, особняком держались трое мужчин, к которым Крендин и заспешил.
— Здорово, мужики! Ну что, по сколько золото сегодня возьмете?
Мужчины замолчали. Оглядев его изучающим взглядом, один вышел вперед.
— Смотря какое. Цены прежние. Проба есть?
Крендин посмотрел на Велию. Тот нехотя достал монету и шлепнул ее торговцу в руки. По тому, как загорелись у того глаза, стало ясно, что эльфийские монеты ценятся даже в этом отраженном мире.
Повертев в пальцах, меняла бросил ее другому. Они переглянулись.
— Триста за грамм.
— А че это так мало?! — возмутился Крендин. — Ты за последнюю болванку четыреста давал.
— Она с пробой была. А это золото вряд ли пятьсот восемьдесят пятую держит!
— А ты проверь! — не отступал гном.
Пожав плечами, один из них кинул монету топтавшемуся позади товарищу и взглядом указал на стоявшую в отдалении будку. Тот, кивнув, направился к ней.
Мужчины отошли на несколько шагов и о чем-то зашушукались.
— Слышь, Ван, а дай глянуть монету? — К Велии подошел гном.
— Зачем?
— Да так, интересно! Я ведь в золоте разбираюсь.
— Монета как монета. Ничего интересного.
— А откуда она у тебя? — не унимался Крендин.
Велия встретился с ним глазами.
— От родителей досталась. Кстати…
Договорить ему не дали. Из невзрачной будки вылетел взволнованный посыльный и торопливо зашагал к ним. Подойдя ближе, он наклонился к одному из мужчин и что-то прошептал.
— Триста пятьдесят, — поднял цену меняла, стараясь быть равнодушным. — Короче, за эту монету в десять граммов отстегну три с половиной тысячи. Это мое последнее слово.
— А если подумать? — Велия шагнул ближе, доставая все двадцать кругляшей.
Мужчины алчно переглянулись.
— Пацан, откуда у тебя столько?
— Предков ограбил?
— За все — десятку! — отрезал ведущий торг мужик. — Прикинь, как круто? На сигареты и мороженое до самой школы хватит!
Велия улыбнулся, едва шевельнул губами и чуть коснулся пальцами лба. Рабство Воли. Он не любил это заклинание, но тратить время на этих людей было бы преступлением!
— Неправильный ответ! Я хочу, чтобы вы очень хорошо подумали. Итак. Сколько действительно стоят мои монеты?
Торговцы, не сводя остекленевших глаз с посверкивающего в лучах солнца золота, зачарованно полезли в висевшие на поясе небольшие сумочки, вытаскивая пачки разноцветных купюр.
— Во сколько здесь оценивается золото? — Велия обернулся к Крендину.
Тот замялся:
— В основном дают четыреста, но Тайна как-то давно говорила, что меняла за пятьсот.
Велия задумчиво потер переносицу, не показав и взглядом, как его слух резануло имя жены, и обратился к менялам:
— Если я возьму по шестьсот — это будет справедливо?
Троица согласно кивнула.
Велия довольно улыбнулся и развел руками:
— Значит, вы должны отдать мне сто двадцать тысяч.
Ему тут же отсчитали названную сумму. Совершив обмен, Велия разложил по карманам бумажки и кивнул подозрительно поглядывающему на него Крендину.
— А теперь мы пройдемся по лавкам, зайдем в цирюльню и в путь.
— Э-э-э, пацан, а в цирюльню-то зачем? Или тебе надоели твои сальные патлы?
— Надоели. Только твои! — Зайдя за угол, Велия вновь едва слышно выдохнул заклинание, освобождающее волю менял, и обернулся к гному. — Значит, так. Хочешь идти со мной — делаешь все, как я говорю.
Крендин нахмурился и молча кивнул.
— Чудесно! — одобрил Велия и зашагал вслед за ним.
Спустя два часа, выяснив у улыбчивого продавца в магазине со странным названием «Турист», что быстрее всего попасть в ближайшие горы можно через автовокзал или на попутке, которую тоже почему-то можно было найти на автовокзале, они зашагали по главной улице города в указанном направлении. На обоих были удобные джинсы и футболки, а за плечами висели пухлые рюкзаки.
— Обалдеть! — в который раз нервно почесав свежевыбритый подбородок, простонал Крендин. — Я чувствую себя лысым!
— Мы сделали из тебя человека, — усмехнулся Велия.
— Да мне как-то и гномом неплохо жилось! — мрачно буркнул тот, недовольно шагая рядом.
К конечной точке своего пути они добрались, когда солнце было уже в зените.
Войдя в небольшое здание, Крендин взял инициативу в свои руки. У единственного открытого окошка в ожидании чуда маялся терпеливый народ.
— Кто подскажет, как попасть в горы?! — без предисловий гаркнул гном.
Четыре стоявшие впереди бабки от неожиданности шарахнулись в разные стороны, две девушки, видимо подруги, смерив его оценивающим взглядом, кивнули на толпу, штурмующую окошко. Крендин понятливо принялся расчищать локтями путь, но тут дорогу ему преградил тощий, с встопорщенной бороденкой старик. Воинственно посверкивая глазами, он угрожающе вскинул костыль:
— Куды?
— Туды! — Крендин попытался его обойти, но не тут-то было.
Дед, может, и не знал восточных единоборств, но, не желая пропускать «наглую молодежь», ловко зацепил ручкой костыля гнома за шею и под дружные аплодисменты выпихнул из очереди.
Этого Крендин стерпеть не смог. Взяв разбег, он врезался в толпу, отодвинув от заветного окошечка разом проснувшихся от такой наглости пассажиров и, не слушая возмущенного гудения, намертво запечатал его собой.
— Как попасть к горам?
— Куда конкретно вам нужно? — подняла на него страдальческий взгляд совсем молоденькая девушка.
— К горам.
Похлопав ресницами, она ненадолго задумалась:
— На Алтай, что ли?
Крендин обрадованно кивнул и на всякий случай уточнил:
— А там точно горы?
Вскоре, разжившись парой билетов на ближайший рейс, он, кое-как высвободив плечи из узкого оконца, тут же пополнил запасы русского разговорного еще десятком занимательных выражений. Пытаясь успокоить напавших на него истомленных ожиданием разгневанных пассажиров, он не придумал ничего лучше, как кинуть в воздух несколько купюр, выданных ему на сдачу кассиром. Подивившись, как ловко орудует костылем забияка-дед, пробираясь к очередной бумажке, Крендин торопливо сбежал от ругающихся теперь друг с другом людей.
Разглядев невысокую худощавую фигуру своего странного нового знакомого, одиноко подпиравшего стену, он направился к нему.
Вскоре они вышли на большую, размеченную белыми линиями площадку, на которой в нетерпении
