'Его сморило. Спит сейчас у печки. От Роу я пришла. Гляжу, а он К дверям конюшни прикорнул и дремлет. Оборванный такой, ну прямо страх... Не смейся! Я сперва и не признала. И вообще, какой-то он другой. Да сам увидишь'. 'Где ж его носило?' 'Он не сказал. Его пустила в дом, Согрела чай, табак ему достала, - Откуда он, пыталась расспросить, Да бестолку - об этом он ни слова'. 'Тогда о чем? Хоть что-то он сказал?' 'Да так...' 'Выкладывай! Небось пришел Опять копать дренажную канаву?' 'Уоррен!' 'Верно?! Я же просто так'. 'Ну да, сказал. А что ему сказать? Зазорно ли, что немощный старик Пытается с достоинством держаться? К тому же, если очень хочешь знать, Собрался он расчистить верхний выгон. Ты, верно, слышишь это не впервой? Да слышал бы ты, как он запинался, Как путал все! Понять я не могла, Что он бормочет - просто бред какой-то! Как будто разговаривал во сне. О Гарольде там что-то... Помнишь парня, Ты нанимал косить лет пять назад? Он выучился, сам теперь учитель. А Сайлас к нам просил его вернуть, Он с ним хотел на пару поработать, Вдвоем-то, мол, они тут о-го-го! Он, видно, перепутал все на свете. Мол, Гарольд парень, в общем, ничего, Да умный слишком. Помнишь? - Весь июль Проспорили они, - вот было крику! С телеги Сайлас стог тогда метал, А Гарольд подавал ему на вилах'. 'Боялся я и близко подходить'. 'Те дни его преследуют, как сон. И представляешь, вот же допекло! - Не нравились ему замашки парня. И столько лет спустя все спорит с ним И доводы все новые приводит. Все так знакомо. Знаю по себе, Как доводы приходят после спора. Ему латынью парень досадил! Спросил меня, как нравится мне Гарольд, Который круглый год зубрит латынь, Притом с охотой, - дурень да и только! Мол, тот ему не верил нипочем, Что сыщет он родник с прутом лещины, Мол, в наших школах учат ерунде! И все об этом... И еще о том, Что в этот раз он Гарольдом займется И выучит мальчишку ставить стог'. 'Что он умеет, то уж он умеет. Пристраивает каждую охапку, И сам же про себя ведет им счет, И теми же охапками потом Берет их при разметке. Сайлас мастер! Он, словно птичьи гнезда их снимает, И сено он не топчет никогда, А сам всегда становится повыше'. 'Он думает, что Гарольда научит - И будет в парне хоть какой-то толк. Не век ему над книгой пропадать! О ближнем он печется... Бедный Сайлас! Ведь прожитым не может он гордиться, И не на что надеяться ему - Сегодня, как вчера, - одно и то же'. На западе ущербная луна Утаскивала небо за холмы, В подол небесный свет ловила Мэри И, словно к арфе, руку протянула К лучистым струнам, убранным росой
