владелец частного таксопарка, взял его на работу, и вот он ездит, «бомбит». Домой возвращается поздно, выезжает рано, работает на износ. По воскресеньям отдыхает – пьет водку и пиво, Валько присоединяется, ведутся разговоры. Отставник ругательски ругает ушедший социализм, пришедший капитализм, сумасшедшую Москву, бывшую жену и женщин вообще, бывшую дочь (так он ее называет, предательницу) и нынешних детей вообще, правительство, президента, телевидение, газеты, клиентов – жадюг и хамов, конкурентов-кавказцев, цены на бензин... Валько спорит, пытаясь найти в окружающем и словесно предъявить оппоненту что-то и хорошее – не потому, что он действительно видит много хорошего, но его возражения добавляют отставнику азарта, делают беседу более энергичной и приятной. Однажды какое-то возражение Валько особенно не нравится отставнику, и тот его бьет. И еще раз. Не потому, что жесток, а так уж получилось – по принципу «упал – отжался». Упал (ударил один раз) – на счет раз, отжался (ударил второй раз) – на счет два. Автоматизм сработал. Второй удар оказывается так неудачен, что Валько падает виском на угол кухонной плиты и погибает, не приходя в сознание.
Валько находит третьего жильца (в случае, если выживает или если не будет никакого отставника: мы ведь перебираем варианты). Как и сам Валько, это – сирота, бывший детдомовец, горемыка, перебивающийся случайными заработками, болезненный и хилый, несмотря на свои цветущие тридцать лет. Сирота оказывается смышленым малым и быстро смекает, насколько Валько зависим от него – нервничает, если он задерживается, переживает из-за его неудач, огорчается его плохому настроению. И понемногу начинает паразитничать – то и дело берет у Валько деньги, которые просаживает в игровом салоне возле метро (единственное его пристрастие), снисходительно позволяет себя кормить, обстирывать, убирать за собой. Ноет, что не сегодня-завтра его схватят за отсутствие прописки и вышлют, лучше, не дожидаясь, самому уехать в родную Пензенскую область, Валько прописывает его. Однажды, вернувшись после тяжелого трудового дня, Валько не может открыть ключом дверь. Звонит. Открывает незнакомый мужчина и спрашивает, с какой стати он ломится в чужую квартиру. Выясняется, что сирота и горемыка втихомолку продал квартиру, оформив документы с помощью взятки. Валько пытается судиться, ищет правду и почти добивается успеха, но тут его находят на пустыре за домом с полиэтиленовым пакетом на голове...
Ужас какой-то.
Валько наконец решается на операцию.
Он становится мужчиной.
Он впервые в жизни чувствует, что такое влечение.
Оно начинает мучить его еще в клинике, но – нет возможностей, нет способов, он с нетерпением ждет выписки.
Он идет, с великой жадностью осматривая каждую женщину – так откровенно, что они чуть ли не шарахаются от него. И некая девица, хоть и отработавшая смену, но решившая не упускать верный заработок, встает на его пути и безошибочно спрашивает:
– Ищем?
– Да! – выдыхает он.
– К тебе или ко мне?
– Все равно!
Идут к ней.
Две ее заспанные подруги недовольны, она гонит их на кухню пить кофе и обрабатывает клиента, удивляясь его жуткому нетерпению и неестественному восторгу.
– Ты будто сорок лет на необитаемом острове жил, – говорит она.
– Именно! – отвечает Валько.
Ему невтерпеж продолжить эти занятия, но уже на третий день выясняется, что он болен. Приходится лечиться, лечение неприятно.
Вылечившись, приступает к делу жарко, но уже рассудительней, принимая меры безопасности. Ночные клубы, случайные знакомства, вызовы продажных девушек – он наверстывает, он ни с кем не встречается больше одного раза.
Собственная ненасытность начинает его пугать. Мешает работать – а нужны ведь деньги, много денег. Пускается ради денег в сомнительные аферы, пока все сходит с рук. Решает завести одну партнершу, желательно страдающую (если это можно назвать страданием) нарциссизмом. Находит. Ночью безумие, днем работа. Девушка, на что уж неуемна, и то начинает просить передышки. Он передышки не дает. Девушка сбегает.
Валько понимает, что нужно что-то делать. Идет к сексопатологу. Тот советует: десять сеансов психотерапии (у самого сексопатолога, естественно, и за большие деньги), потом – безвредные, но эффективные лекарства.
Но не помогают ни сеансы, ни лекарства, Валько еще пуще ударяется в безумства.
Он попадает в связи с этим в неприятные переделки, он все время на грани финансовой катастрофы и очень близок к уголовщине. Это его пугает.
Очередная проститутка делится с ним задушевным: ей повезло, у нее бурный темперамент, она занимается любимым делом – да еще за деньги.
Валько задумывается над этими словами.
И, заработав энное количество денег, решается на новую операцию. Вернее, на две: еще и пластическую.
Теперь он женщина, да еще и выглядящая от силы лет на двадцать восемь.
Идеальная фигура, красиво лицо, хорошие манеры, умная речь, все это вкупе дает то, что называется VIP-проституткой. Не менее $ 300 за два часа.
Она снимает квартиру в центре, среди ее клиентов банкиры, политики, крупные бизнесмены. Один миллионер берет ее с собой на отдых – круиз по Средиземноморью на собственной яхте, это был прелестный месяц.
Тут в нее влюбляется юнец, скопивший или заработавший денег на единственную встречу. Это бы не беда, но беда то, что и она в него влюбляется. Месяц угарного романа, юнец охладевает, а она только разгорается. Слезы, сцены ревности, муки, бессонница, наркотики и наконец попытка самоубийства.
После больницы – тяжкие размышления. Осознание того, что миновавшие два года, если разобраться, были сплошной суетой, чередой больших и мелких неприятностей, ощущением вечной неутолимой жажды – и в финале горя. Воспоминание о жизни, которая была спокойной и размеренной. Желание вернуться в эту жизнь.
Третья операция: возвращение себя.
И несколько месяцев покоя и умиротворения.
Но вот на улице встретился молодой человек, похожий на коварного юнца, что чуть ее не убил, и в душе вспыхивает непреодолимая тоска по любви. Лучше умереть, чем не любить, думает Валько с пафосом, над которым некому смеяться.
Валько решается еще на одну операцию.
– Кем хотим быть? – спрашивает врач.
– А можно и тем и другим?
– Можно. Сейчас все можно. «Би» это называется.
– Хорошо! – говорит Валько и засыпает от наркоза.
Операция произведена не вполне удачно. Сделали все, что смогли...
Валько по-прежнему не хочет быть ни мужчиной, ни женщиной. То есть хочет, но отвлеченно. Не желая предпринимать для этого никаких шагов.
Страдает от одиночества, но тоже отвлеченно, не хочет ни с кем жить.
Оно затевает безобидную игру: возвращаясь вечером, одевается в женское, готовит ужин, мурлыча песенки под радио, потом встречает мужа, т. е. переодевается в мужчину, чмокает жену и вручает ей маленький букетик цветов, садится ужинать. Во время ужина – обмен новостями, скопившимися за день. Тон задушевный, но иногда бывают легкие стычки:
– Ты меня совсем не слушаешь!
– Извини, задумался.
