думать обо мне? Кто тебе говорил что-то подобное, а?
– Никто... Я...
– Никто? Значит, я сам, сам по себе могу внушить такие мысли, да? Да? Да, братец? Скажи! Что во мне такого, если ты так решил? А?
– Да сдуру я! – закричал Юрий. – Ляпнул просто так! Газет начитался, сейчас в газетах только про это!
– Про что? – удивился Крахоборов и отпустил Юрия.
– Ну... Про убийства, про секс и про политику. Только про это и пишут.
Крахоборов рассмеялся.
– Довольно точно, – одобрил он. – Убийства, секс и политика. Ну, добавим еще скандалы и спорт. Больше публике ничего не надобно.
– Я давно не нищий, – думал и говорил о своем Юрий. – Я хочу заработать и могу. Ты только помоги мне. Дай взаймы и помоги найти работу. Буду сутками вкалывать.
– Подумаем. Ты только скажи, для женщины?
– Ну. Но не то, что тебе кажется.
– А мне ничего и не кажется.
– Я просто хочу ее выручить. Она даже за это ничего такого не обещала.
– Что?! – Крахоборов вдруг засмеялся и тут же стал серьезным. Взял телефон, набрал номер. Не здороваясь, сказал:
– Ты бы хоть методы сменила, мать моя... Ну-ну... Приличная женщина и так матерится. Нехорошо!
Положил трубку.
– Феноменальная баба.
– Кто?
– Ирина. Ты ведь ей пообещал десять тысяч достать. Понимаешь, у нее совершенно несусветные способы добывания денег. А деньги ей нужны, как правило, сумасшедшие, у нее вечно то развод, то размен квартиры или покупка новой, то зарубежная поездка, от которой жизнь зависит... Что она делает? Она приходит к богатому человеку и говорит: дай взаймы, но расплачиваться собой, как другие, не буду. Дай просто так. И что удивительно, многие давали. Потому что все-таки надеялись. Тут психология! Скажи она: продаюсь за столько-то, не получила бы ни шиша. А когда так, мужчина воспаляется, он раздразнен, он не верит! Он влюбляется в нее сразу же: в красивую, гордую, недоступную. Недоступность ведь манит. И дает деньги, а обратно попросить стесняется. А она делает вид, что вот-вот или отдаст, или возместит натурой. Бывает, начинают строго требовать, тогда она еще кого-то срочно берет за нос. Понял?
Юрию было обидно и грустно.
– Ладно, – сказал он. – А работу ты мне все-таки найди. Что я как приживал какой...
– Приживал! Выдумал слово! Ты брат мой, – ласково сказал Крахоборов. – Брат или нет?
– Брат, – тихо отозвался Юрий.
И Крахоборов придумал Юрию работу не работу, а что-то вроде первого задания.
– Поедешь на одно сборище. Представишься моим братом, скажешь, что у тебя все полномочия.
– В чем суть? Каковы мои функции? – сконцентрировался Юрий.
– Не напрягайся. Они будут тебя уговаривать соглашаться на одно совместное дело, а ты не соглашайся. Вот и все.
– Но аргументы?
– Плети, что хочешь. По ситуации.
– Нет, но как-то...
– Все, – закончил Крахоборов. – Зачем мне работник, который вопросы задает? Сообразишь все сам.
На другой день, под вечер, в красивой машине Крахоборова Юрий поехал по указанному адресу. Это было в подмосковном поселке, в большом трехэтажном доме за высоким забором. Вокруг дома – сад.
В саду и разместились приехавшие, в плетеных креслах. Числом с дюжину, в костюмах, при галстуках. Напитки умеренные, фрукты. Юрий налил себе апельсинового сока в высокий стакан и поигрывал стаканом в пальцах, отпивая сок маленькими глотками.
Основательный мужчина лет шестидесяти повел речь.
– Мы рады познакомиться с братом Леонида Владимировича. Не имеем чести, к сожалению...
– Самощенко Юрий Валентинович.
– Вы двоюродный брат?
– Родной. Сводный. По отцу.
В этой среде открыто недоумение показывать не принято, все информацию скушали спокойно.
– Хорошо. Передайте, во-первых, Леониду Владимировичу, пусть выздоравливает.
– Спасибо, – сказал Юрий, с досадой думая, что Крахоборов мог хотя бы предупредить, что назвался больным. Видимо, он уже звонил этим людям.
– Итак, – продолжил ведущий, – сегодня мы должны обсудить все окончательно. Хотелось бы ознакомиться с вашими соображениями.
– Мои соображения таковы, что, учитывая конъюнктуру сбыта и рынка, фондовых инвестиций и девальвации, а также привходящих обстоятельств субъективного характера, ваши предложения для нас неприемлемы, – высказался Юрий.
– Позвольте! Но ведь недавно Леонид Владимирович...
– Что такое недавно? – вежливо, но категорично перебил Юрий. – Для вас недавно – неделю назад. А для нас неделя – год. Вчерашний день для нас далекое прошлое. Мы вынуждены учитывать вибрации каждого момента и в зависимости от этого производить корреляцию. Everything is changing too quickly, – заключил он с улыбкой.
– I’m sorry! – взволнованно воскликнул человек, выделяющийся средь костюмов линялыми джинсами и клетчатой мятой рубахой, и с невероятной быстротой заплевался по-английски, возмущаясь и негодуя, разводя руками и глядя то на одного, то на другого из присутствующих, указывая рукой со стаканом на Юрия.
– Боюсь, нас не все могут понять, – дождавшись окончания его речи, сказал Юрий, глянув снисходительно на сидящих поодаль за столиком квадратных парней. – Поэтому я отвечу вам по-русски. Ответ таков: ваше право предложить, наше право отказаться. Ю андестен?
– Андестен-то он андестен, – сказал ведущий. – Но я не андестен. Особенно насчет права отказаться. Мы на таком этапе отношений, что отказаться – значит противопоставить. Вы, кажется, заблуждаетесь относительно серьезности наших намерений и серьезности вообще этого дела. Просто узнав о нем – всего лишь узнав! – вы уже оказались задействованы, и я был уверен, что сегодняшняя встреча нужна для формальности. Понимаете меня? Согласившись при первой нашей встрече выслушать наше предложение, Леонид Владимирович тем самым согласился его принять. Я не могу предположить, что ему неизвестны правила игры. Или он изволит блефовать? И вы подставное лицо, мальчик для битья? Так мы тебя побьем. Приятно разве будет Леониду Владимировичу увидеть побитого брата?
– Ты меня на понт не бери! – хладнокровно сказал Юрий. – Говорить больше не о чем. Мы отказываемся.
– Что ж. Хоть вы и брат Леонида Владимировича...
– Да не брат он, – послышался голос. – Придурок какой-то, его для забавы держат. Нищий бывший, в Саратове жил. Адрес прописки... – и голос в точности назвал саратовский адрес Юрия.
– Все это я и без вас знаю, – сказал ведущий. – Но я все-таки думал, что тут другое что-нибудь. Мальчики! – позвал он.
Четверо мальчиков поднялись из-за столика.
Они подошли к Юрию.
Первый взял из его рук стакан.
