твою поездку, ни цель ее мы не сможем утаить от дона Марио, и он воздвигнет на твоем пути все препятствия, какие только сможет, а возможностей у него много! Если ты чувствуешь в себе силы преодолеть козни врагов, я благословлю тебя в путь!
Аббат испытующе смотрел на Джордано. Тот задумался. Ему уже исполнилось двадцать лет, а что он видел, кроме Нолы и Неаполя? И вдруг – поездка во Флоренцию! Отправиться на север, совершить далекое путешествие, на месяц-другой вырваться из монастырских стен – что может быть заманчивее для бедного студента? И вдобавок, тетка Васта много рассказывала о своем родном городе, о его чудесных дворцах и храмах, о великолепных площадях, украшенных статуями и фонтанами. Его отец в молодости сражался за свободу Флоренции. И побывать там было давнишней мечтой Джордано.
Теперь представился случай осуществить эту мечту. Аббат предупреждает об опасности, но молодость не боится опасностей.
Все эти мысли быстро промелькнули в голове Джордано, и он почтительно склонился перед аббатом.
– Слушаю и повинуюсь, святой отец! – молвил он.
– Так и должен отвечать слуга ордена. Кого ты хотел бы взять с собой?
– С вашего разрешения, мессер, брата Алессо Ронка.
– Одобряю твой выбор. Брат Алессо глуп, но силен и верен, а это главное. Отец ключарь выдаст вам проездное свидетельство до Флоренции и обратно и снабдит всем необходимым на дорогу. Реликвию получишь у него же и помни, что это – одна из величайших святынь католической церкви. Иди, сын мой, и да будет над тобой благословение мое и святого Доминико!
Алессо Ронка с радостью согласился принять участие в далекой поездке с другом, особенно когда узнал, как она опасна. Отец ключарь снарядил путешественников остроумно: он дал им старые, заплатанные мантии и рясы, но под рясы монахи надели прекрасные кольчуги и спрятали длинные кинжалы из миланской стали. Джордано и Алессо не получили ни сольдо на дорогу, ключарь снабдил их сумками для сбора подаяний.
– Это надежнее всего прокормит смиренных иноков, – сказал ключарь.
На голое тело путники надели кожаные пояса, пустые внутри, чтобы спрятать туда золото, которое они должны получить от флорентийца.
Ключарь выбрал на конюшне двух быстроногих мулов, но на них накинули самую бедную упряжь. И вот в таком виде два монаха покинули Сан-Доминико Маджоре 15 июля 1568 года, в четверг, счастливый день.
Но еще накануне этого дня отец ключарь, ярый порчеллист, сообщил приору, что настоятель посылает во Флоренцию братьев Джордано Бруно и Алессо Ронка.
Обрадованный дон Марио отпустил ключаря и велел позвать к себе Хиля Ромеро. Запершись с ним в келье, он сказал:
– Мессер Паскуа отправляет Бруно и его друга Алессо Ронка к своему флорентийскому другу за золотом, которое он имел глупость дать взаймы. Это золото не должно вернуться в Неаполь!
– Я понимаю вас, святой отец! Этот удар сокрушит мессера аббата. Но я постараюсь, чтобы для Джордано он стал смертельным. Брат Джордано не вернется из этой поездки! И если он исчезнет бесследно, пусть мессер Паскуа думает, что его любимчик скрылся с церковными деньгами.
Такая злоба выразилась на безобразном лице испанца, что дон Марио понял: Ромеро выполнит свое обещание.
В ту же ночь Хиль Ромеро вышел из монастыря через потайную калитку и отправился в притон, где собирались самые отчаянные бандиты Неаполя. Хиль их не боялся. Воры и убийцы дорожили помощью одноглазого монаха, который не раз наводил их на выгодные «дела».
Ромеро был издавна связан с Андреа Кучильо, главарем самой опасной шайки городских разбойников. Когда-то Кучильо, притворившись в дневное время безногим, просил милостыню у прохожих, а по ночам занимался воровством. Потом нищенство показалось ему нестоящим занятием, и Кучильо нашел более скорые пути к кошелькам своих сограждан. Некоторые его кровавые преступления были известны Хилю, и монах держал разбойника в руках.
Выслушав наказ Ромеро отобрать у двух доминиканцев золото, за которым они едут во Флоренцию, а самых их прикончить и узнав точные приметы своих будущих жертв, бандит с довольным видом кивнул головой: такое поручение было ему по душе.
Монахи прежде всего заехали в домик Саволино.
Синьора Васта сначала обрадовалась, что племянник отправляется во Флоренцию, а потом расстроилась, когда выяснилось, какая опасная миссия на него возложена. Она написала письмо своему брату Бассо, где просила оказать Джордано всяческую помощь. Это письмо было зашито в ладанку, висевшую на шее у Бруно, где хранились реликвия и расписка дона Эугенио Бальони.
Путники выехали за городские ворота, и Алессо с удивлением заметил, что Бруно свернул с большой дороги на тропинку, ведущую к Везувию. Впрочем, он скоро понял, в чем дело. Через час друзья спешились у могилы Ревекки.
Видно было, что за могилой любовно ухаживают: сорные травы выполоты, росли цветы, посаженные заботливой рукой.
Джордано стал на колени и опустил голову на скромную плиту с надписью «Альда Саволино». Как много говорили ему эти два слова! Как много будили воспоминаний о сладкой поре любви, о поре юношеских надежд и мечтаний!.. Слезы катились из глаз Джордано.
Алессо, склонив обнаженную голову, тихо прочитал заупокойную молитву.
Бруно встал:
– Поедем, друг!
Вершина Везувия, бледневшая по мере удаления от нее, растаяла в синеве неба, но долго еще белое облачко дыма недвижно стояло над горизонтом.
Копыта мулов стучали по каменистой дороге. Друзья ехали молча. Им предстояло проделать долгий путь в 180 миль,[148] и каждый шаг таил опасность.
Гонцам мессера Паскуа пришлось убедиться в этом на четвертый день под вечер, когда они подъезжали к Риму.
Башни и храмы вечного города виднелись вдали, когда из дверей придорожной траттории вывалилась с гамом большая группа молодцов подозрительного вида и загородила двум всадникам путь.
Рослый детина взял под уздцы мула Алессо:
– Куда держите путь, отцы?
– В Рим, с вашего позволения, синьоры! – нарочито жалобно ответил Алессо.
– Откуда у вас эти мулы?
– С нашей монастырской конюшни. А почему вы спрашиваете об этом, синьор?
– Да потому, что у моего господина, графа Гвидо дель Моро украдена из имения точь-в-точь такая пара длинноухих! А ну, слезайте, отцы! – грубо приказал детина.
Десяток парней стояли на дороге, наслаждаясь смущением монахов.
«Вот первая преграда, поставленная на нашем пути отцом приором», – подумал Бруно, а вслух сказал:
– Брат Алессо, в требовании синьоров нет ничего противозаконного. Всякое подозрение должно быть проверено. Но прежде чем слезть с мула, благослови этого нечестивца, как он того заслуживает!
При последних словах голос Джордано загремел, и прежде чем разбойники успели понять, в чем дело, пудовый кулак Алессо обрушился на голову атамана. Тот без стона свалился в дорожную пыль.
Бандиты сначала опешили, но, быстро опомнившись, окружили всадников, и началась свалка. С обеих сторон засверкали кинжалы. Монахов защищали кольчуги, а двое или трое из нападающих уже отступили, обливаясь кровью. Но внезапно из леса, со стороны, противолежащей траттории, высыпала новая банда грабителей.
– Конец! – воскликнул Ронка.
– Прощай, Алессо!
Ко всеобщему удивлению, вновь появившиеся напали не на путников, а на римлян. Размахивая ножами и кинжалами, они орали:
