– Дав несколько тумаков на дорогу, разбойники нас отпускали. Мы пробовали втираться в свиту знатных господ – не помогало. Бандиты вытаскивали нас и оттуда. Когда мы сочли, что наша задача выполнена, мы продали мулов и, переодевшись, вернулись домой.
– Скажите, а далеко от города начинаются засады? – спросил Алессо.
– Первую мы обнаружили прямо за мостом через Арно.
– Спасибо, друзья, я не забуду вашей услуги, – сказал купец и отпустил смельчаков.
Глава одиннадцатая
Возвращение
Девятого августа, когда большой колокол на кампаниле дель Фьоре пробил один час,[153] у Понто Веккио спустились в фузольеру[154] высокий широкоплечий рыбак с окладистой черной бородой и миловидная девушка с голубыми глазами, с русыми косами, ниспадавшими из-под пестрого платка. Рыбак нес большой мешок, из которого выглядывали сети, девушка держала связку удилищ. Их провожал хромой старик.
Когда лодка отчалила от берега Арно, старик, стараясь перекричать шум воды, разбивавшейся об устои моста, крикнул вдогонку:
– Не торопись с возвращением, Джано! Рыба лучше ловится ночью.
Чернобородый молча кивнул головой, фузольеру подхватила река и унесла за поворот.
Ничего подозрительного не заметил в этой сцене коротконогий плотный человек в кожаных штанах и драной куртке, с молотком каменотеса в руке, который стоял у перил и плевал в воду. Он интересовался пешеходами, проходившими по мосту, но в особенности его внимание привлекали всадники на мулах.
Когда ночь дошла до половины, каменотеса сменил чернобородый дровосек с топором.
– Ну как, приятель? – спросил он.
– Никого. Затаились, проклятые. А еще днем наши видели их в предместье Опьисанти. Послушай, Кучильо, а если ограбить монахов в городе?
– Дураки они носить при себе такие деньги! Нет, надо ждать, ведь должны же они покинуть город.
А фузольера с рыбаками, оставив позади предместья, не остановилась, и люди не думали закидывать сети. Напротив, рослый рыбак, сидевший на корме, вовсю работал веслом, помогая быстрому течению Арно. Ночь, к счастью, была лунная, и это помогало следить за изгибами реки и держаться посреди русла. Час проходил за часом, а сидевшие в лодке лишь изредка обменивались двумя-тремя словами, выдававшими их тревогу.
На рассвете на правом берегу показались стены Пизы. Лодка миновала и ее и через час закачалась на волнах Лигурийского моря.
– Хвала святому Доминико, кажется, мы ушли от опасности! – вскричал Алессо, скидывая красную вязаную шапку.
– А я в этом не вполне уверен, – возразил Джордано. – Ты, полагаю, заметил, как нас выслеживали бандиты, когда мы бродили по городу?
– Еще бы, – усмехнулся Алессо.
– Сегодня они нас не увидят. Коротышка на мосту, наблюдавший наше отплытие, тоже, конечно, их шпион. Достаточно поразмыслить, и все станет ясно.
– Но что они могут сделать?
– Э, дружище, они сегодня же вечером примчатся сюда – в Марино-ди-Пиза,[155] по воде или суше, наймут корабль и догонят нашу лодку. Они не пожалеют хлопот: ведь то, что мы везем, – герцогская добыча!
– Как ты предлагаешь поступить?
– Надо сбить с толку преследователей. Они будут ловить нас на юге, а мы двинемся на север, в Геную. Они будут искать чернобородого рыбака с девушкой или двух монахов, а мы превратимся в дедушку и внука.
Бруно достал из мешка длинную седую бороду.
– Это тебе вместо черной.
– Послушай, Джордано, а что еще, кроме кольчуг, в этом таинственном мешке?
– Не спрашивай. Излишнее любопытство вредит аппетиту.
– Моему аппетиту ничто не повредит. – Ронка расхохотался. – Кстати, ты мне напомнил, что мы с вечера ничего не ели. Что положили нам друзья?
Алессо открыл люк на корме лодки и начал доставать снедь.
Тем временем Джордано связал женское платье и платок в узел, сунул туда же фальшивые косы и, привязав камень, спустил все в воду. Сам он остался в коротких штанах и рубашке, голову накрыл беретом.
Пользуясь легким южным ветерком, Алессо поднял парус и направил лодку к Генуе.
Башни города выросли на горизонте в полдень следующего дня. Причалив к пустынному берегу, друзья затопили лодку. Джордано, не расстававшийся с мешком, вытряхнул из него обрывок сети, а за ним выпали кольчуги и два поношенных бархатных камзола, панталоны, шляпы с перьями – одежда небогатых дворян.
– Последнее переодевание, – сказал Бруно. – Выдумка сера Бассо. Теперь, я думаю, разбойники потеряют наш след.
Генуя была значительным городом на побережье Лигурийского моря. Оттуда почти каждый день отходили корабли в Испанию, Францию, на итальянское побережье.
Два дворянчика, как видно экономившие каждый грош, долго торговались с хозяином каравеллы, отходившей в Неаполь, и наконец сговорились на цене по три флорина с каждого на хозяйских харчах.
Погода была не слишком благоприятна, часто дули противные ветры, задерживая судно. Пассажиры, завидев вдали корабль, всякий раз поручали себя святому Христофору, покровителю путешественников: на море свирепствовали пираты и встреча с ними грозила гибелью.
Но все обошлось благополучно, и после девятидневного плавания Джордано и Алессо с чувством невыразимого облегчения увидели двуглавую вершину Везувия с таким родным, таким знакомым дымком, поднимавшимся из кратера…
К домику Саволино подошли два молодых дворянина. Старший, широкоплечий мужчина воинственного вида, позвонил в колокольчик. В двери показалась Чеккина.
– Что вам угодно, синьоры?
Один из дворян рассмеялся:
– Не узнаешь, тетушка Чеккина?
Кухарка закрестилась:
– С нами Христос и его святые угодники… Фелипе? То есть, простите… отец Джордано!
– Не извиняйся, моя славная старушка, и зови меня по-прежнему, я на это не в обиде! Дядя и тетя здоровы?
– Милостью святого Дженнаро…
Старики Саволино до слез обрадовались, увидев племянника невредимо вернувшимся из опасных странствий. Сначала пришлось наскоро объяснить, чем вызван их маскарад, а потом уж подробно рассказывать обо всем.
Во время повествования Джордано синьора Васта не раз приходила в ужас, а сер Джакомо воинственно сжимал кулаки. Слушатели до небес превозносили мужество и находчивость Алессо, а добряк смущался, краснел и уверял, что его совершенно не за что хвалить.
В заключение рассказа Джордано передал дяде и тетке привет от сера Бассо и его семейных и выложил сотню флоринов, присланных купцом в подарок сестре.
Явившись в монастырь, Джордано и Алессо были немедленно приняты доном Амброзио. Повесть о приключениях своих посланцев настоятель слушал с раскрытым ртом, как дети слушают волшебные сказки.
Рассказ о том, как монахи ускользнули из Флоренции под видом рыбаков, привел аббата в восторг. Правда, от него скрыли подробности. Если бы дону Амброзио стало известно, что Бруно, монах, более того, субдиакон, переодевался женщиной, ему пришлось бы поплатиться за это строгой епитимьей: того требовали церковные уставы.
